С фотографией «дикого» Мартына, с его легендарной родословной, за изготовление которой старый русский мошенник уже получил двести марок!..
И тогда он, Эрих-Готфрид Шрёдер, гарантирует своим уважаемым компаньонам – сестре Хельге Шрёдер и почти родственнику, ближайшему другу Руджеро Манфреди такие дивиденды, которые смогут покрыть не только ремонт отопительной системы дома, но и позволят усилить межкомнатные перегородки. Ибо еженощные завывания Хельги и рычания Руджеро теперь очень мешают ему, Эриху Шрёдеру, размышлять об укреплении и дальнейшем процветании их общего предприятия.
Не скрою, к одному из предложений Эриха я довольно серьёзно приложил собственную лапу. Это я подсказал Эриху смену Кошачьего парка как одну из статей быстрого дохода – продать срочно этих и натырить других.
Однако теперь я могу признаться, что, предлагая Эриху эту комбинацию, я преследовал ещё и личные, как сказал бы Шура Плоткин, шкурнические цели. За последние три недели мне так надоело трахать одних и тех же Кошек, что, когда Эрих нашёл моему предложению и экономическое обоснование, я был ему чрезвычайно признателен.
* * *
Поразительная страна! Есть деньги – никаких заморочек. Платите и обрящете.
Через два дня моя морда красовалась чуть ли не на всех углах Мюнхена, а листовки с моими «дикими позитурами» и номерами телефона и факса герра Э. Шрёдера торчали из всех домашних почтовых ящиков трех самых богатых районов Города – Богенхаузена, Харлахинга и, конечно же, Грюнвальда! Ау, Дженни, где ты там?..
Текстик, сопровождавший плакатики и листовки, был, по выражению. Шуры Плоткина, «я тебе дам!». Автором текста был Руджеро Манфреди. Редактировала текст Хельга.
– Это текст для идиотов! – возмущалась Хельга.
– Правильно, – соглашался с ней Руджеро. – Любая реклама рассчитана на идиотов.
– Но мы же хотим, чтобы Мартина (Хельга не выговаривала нашу букву «Ы»…) купил богатый человек!..
– А ты считаешь, что в вашей стране нет богатых идиотов?! По-моему, у вас их гораздо больше, чем бедных!
– Ну да! Конечно!.. – взвивалась Хельга. – У вас же в Италии каждый крикливый итальянец, от мойщика окон до вашего проворовавшегося президента, по меньшей мере – Спиноза!
Ни я, ни Руджеро Манфреди и понятия не имели, кто такой Спиноза, но мне было наплевать, а Руджеро обиделся за всю нацию:
– Ты не имеешь права оскорблять народ, давший миру автомобиль «феррари» и Папу Римского!!!
– Это всё, что ты знаешь про свою Италию?! – презрительно расхохоталась Хельга. – Так вот, Папу Римского вам экспортировали поляки, а в разработке «феррари» принимали участие в основном наши немецкие евреи, бежавшие от нацизма! Слышишь, ты, неуч?!
– Эрих!!! Я убью её!.. – орал благим матом Руджеро Манфреди и осторожно бился головой об стенку,
На стук выходил Эрихи спокойно говорил Хельге и Руджеро:
– Мне абсолютно всё равно, что вы сделаете друг с другом, но текст должен быть у меня на столе через тридцать минут. Я уезжаю в редакции газет и на телевидение.
В такие минуты я смотрел на Эриха с умилением и гордостью. Как Пигмалион на Галатею. Помню, Шура при мне рассказывал одной девице эту сказочку, и она мне жутко понравилась! Сказочка. Девица как раз оказалась полная дура! Ни хрена не поняла…
…Ещё через день мы все четверо – Хельга, Эрих, Руджеро и я – уселись вечером в гостиной у телевизора и где-то, как говорил Шура Плоткин, когда хотел подчеркнуть дальность расстояния, «у Муньки в заднице», на двадцать девятом канале нашли рекламную программу «Байерн-Бильд».
Через минуту, сразу же после объявления о продаже автомобиля «Ауди-100» выпуска тысяча девятьсот семьдесят второго года («ви нойе!» – дескать, «как новый!», всего за восемьсот пятьдесят марок, однако – «ферхандлунгбазис», как говорится, цена ориентировочная, можно и торговаться), на экране появилась новая рубрика – «Антик-Тиере». В слове «Тиере» – ударение на букву «и». То есть «Антикварные животные».
Эрих горделиво улыбнулся, и все трое замерли, с уважением посмотрев на меня.
А затем на экране телевизора возникла цветная фотография какого-то кошмарного Кота-психопата, стоящего на задних лапах, нелепо растопырив над головой передние, с одним торчащим рваным ухом, второе прижато к башке, с раззявленной по-идиотски пастью и искажённой мордой злобного дебила. Это и был Я!!!
Голос диктора нёс какую-то несусветную бредятину про диких сибирских хищных Котов, которых отлавливают в зауральской тайге с ужасной опасностью для жизни отважных Котоловов, с невероятным трудом приручают их и делают, в таёжных сибирских домах СТОРОЖЕВЫМИ КОТАМИ вместо самых больших и свирепых Собак, которые этим Котам и в подмётки не годятся!
Потом, слава Богу, фотография уменьшилась вполовину, освободив место для творения рук старого симпатяги – русского мошенника.
На экране возник «мой» документ на собственноручно изготовленной стариком «древней» бумаге, и пошёл неслабый текстик из этого документа – и про шведского короля Карла, и про Петра Первого…
Внизу справа на экране светились номера нашего телефона и факса в Оттобрунне и, уж совсем по российски, всего два слова: «Цена договорная».
После меня на экране телевизора кто-то пытался толкнуть гигантского попугая двухсот лет от роду, говорящего на семи языках, но Эрих был вынужден выключить телевизор, так как вдруг зазвонил телефон. Эрих взял трубку и стал с кем-то тихо разговаривать, поглядывая на меня. Не скрою, у меня сердце ёкнуло…
Счастливый автор чудовищного телетекста Руджеро Манфреди, в полном восторге от самого себя, размахивал руками и кричал мне и Хельге:
– Ну, что я говорил?! А если бы я занимался литературой с детства?! Гениальный текст! Фантастика!.. Вот вам и первый результат!..
И Манфреди потыкал пальцем в сторону Эриха, который уже кому-то диктовал наш адрес.
– По-моему, реклама омерзительная, – горько сказала Хельга и попыталась меня погладить.
Но я увернулся. От странного и смутного предчувствия я так разнервничался, что чуть было не цапнул за ногу этого восхищённого собой дурака Руджеро! Тем более что мне, как и Хельге, реклама показалась отвратительной.
– Нет, нет, – сказал Эрих в трубку. – Сейчас уже слишком поздно. Зверь уже отдыхает. А вот завтра, начиная с десяти часов…
Но Эриха явно перебили, потому что он замолчал, будто наткнулся на стену, и мы с Хельгой и Руджеро увидели, как у Эриха округлились глаза, приоткрылся рот, и он еле-еле выдавил из себя:
– Да… Да, конечно. Пожалуйста…
Трясущейся рукой перепуганный Эрих протянул мне телефонную трубку и потрясённо прошептал:
– Мартын… Тебя к телефону.
* * *
Я так и знал! Я так и знал!.. Ну кто может в Мюнхене позвать меня к телефону?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
И тогда он, Эрих-Готфрид Шрёдер, гарантирует своим уважаемым компаньонам – сестре Хельге Шрёдер и почти родственнику, ближайшему другу Руджеро Манфреди такие дивиденды, которые смогут покрыть не только ремонт отопительной системы дома, но и позволят усилить межкомнатные перегородки. Ибо еженощные завывания Хельги и рычания Руджеро теперь очень мешают ему, Эриху Шрёдеру, размышлять об укреплении и дальнейшем процветании их общего предприятия.
Не скрою, к одному из предложений Эриха я довольно серьёзно приложил собственную лапу. Это я подсказал Эриху смену Кошачьего парка как одну из статей быстрого дохода – продать срочно этих и натырить других.
Однако теперь я могу признаться, что, предлагая Эриху эту комбинацию, я преследовал ещё и личные, как сказал бы Шура Плоткин, шкурнические цели. За последние три недели мне так надоело трахать одних и тех же Кошек, что, когда Эрих нашёл моему предложению и экономическое обоснование, я был ему чрезвычайно признателен.
* * *
Поразительная страна! Есть деньги – никаких заморочек. Платите и обрящете.
Через два дня моя морда красовалась чуть ли не на всех углах Мюнхена, а листовки с моими «дикими позитурами» и номерами телефона и факса герра Э. Шрёдера торчали из всех домашних почтовых ящиков трех самых богатых районов Города – Богенхаузена, Харлахинга и, конечно же, Грюнвальда! Ау, Дженни, где ты там?..
Текстик, сопровождавший плакатики и листовки, был, по выражению. Шуры Плоткина, «я тебе дам!». Автором текста был Руджеро Манфреди. Редактировала текст Хельга.
– Это текст для идиотов! – возмущалась Хельга.
– Правильно, – соглашался с ней Руджеро. – Любая реклама рассчитана на идиотов.
– Но мы же хотим, чтобы Мартина (Хельга не выговаривала нашу букву «Ы»…) купил богатый человек!..
– А ты считаешь, что в вашей стране нет богатых идиотов?! По-моему, у вас их гораздо больше, чем бедных!
– Ну да! Конечно!.. – взвивалась Хельга. – У вас же в Италии каждый крикливый итальянец, от мойщика окон до вашего проворовавшегося президента, по меньшей мере – Спиноза!
Ни я, ни Руджеро Манфреди и понятия не имели, кто такой Спиноза, но мне было наплевать, а Руджеро обиделся за всю нацию:
– Ты не имеешь права оскорблять народ, давший миру автомобиль «феррари» и Папу Римского!!!
– Это всё, что ты знаешь про свою Италию?! – презрительно расхохоталась Хельга. – Так вот, Папу Римского вам экспортировали поляки, а в разработке «феррари» принимали участие в основном наши немецкие евреи, бежавшие от нацизма! Слышишь, ты, неуч?!
– Эрих!!! Я убью её!.. – орал благим матом Руджеро Манфреди и осторожно бился головой об стенку,
На стук выходил Эрихи спокойно говорил Хельге и Руджеро:
– Мне абсолютно всё равно, что вы сделаете друг с другом, но текст должен быть у меня на столе через тридцать минут. Я уезжаю в редакции газет и на телевидение.
В такие минуты я смотрел на Эриха с умилением и гордостью. Как Пигмалион на Галатею. Помню, Шура при мне рассказывал одной девице эту сказочку, и она мне жутко понравилась! Сказочка. Девица как раз оказалась полная дура! Ни хрена не поняла…
…Ещё через день мы все четверо – Хельга, Эрих, Руджеро и я – уселись вечером в гостиной у телевизора и где-то, как говорил Шура Плоткин, когда хотел подчеркнуть дальность расстояния, «у Муньки в заднице», на двадцать девятом канале нашли рекламную программу «Байерн-Бильд».
Через минуту, сразу же после объявления о продаже автомобиля «Ауди-100» выпуска тысяча девятьсот семьдесят второго года («ви нойе!» – дескать, «как новый!», всего за восемьсот пятьдесят марок, однако – «ферхандлунгбазис», как говорится, цена ориентировочная, можно и торговаться), на экране появилась новая рубрика – «Антик-Тиере». В слове «Тиере» – ударение на букву «и». То есть «Антикварные животные».
Эрих горделиво улыбнулся, и все трое замерли, с уважением посмотрев на меня.
А затем на экране телевизора возникла цветная фотография какого-то кошмарного Кота-психопата, стоящего на задних лапах, нелепо растопырив над головой передние, с одним торчащим рваным ухом, второе прижато к башке, с раззявленной по-идиотски пастью и искажённой мордой злобного дебила. Это и был Я!!!
Голос диктора нёс какую-то несусветную бредятину про диких сибирских хищных Котов, которых отлавливают в зауральской тайге с ужасной опасностью для жизни отважных Котоловов, с невероятным трудом приручают их и делают, в таёжных сибирских домах СТОРОЖЕВЫМИ КОТАМИ вместо самых больших и свирепых Собак, которые этим Котам и в подмётки не годятся!
Потом, слава Богу, фотография уменьшилась вполовину, освободив место для творения рук старого симпатяги – русского мошенника.
На экране возник «мой» документ на собственноручно изготовленной стариком «древней» бумаге, и пошёл неслабый текстик из этого документа – и про шведского короля Карла, и про Петра Первого…
Внизу справа на экране светились номера нашего телефона и факса в Оттобрунне и, уж совсем по российски, всего два слова: «Цена договорная».
После меня на экране телевизора кто-то пытался толкнуть гигантского попугая двухсот лет от роду, говорящего на семи языках, но Эрих был вынужден выключить телевизор, так как вдруг зазвонил телефон. Эрих взял трубку и стал с кем-то тихо разговаривать, поглядывая на меня. Не скрою, у меня сердце ёкнуло…
Счастливый автор чудовищного телетекста Руджеро Манфреди, в полном восторге от самого себя, размахивал руками и кричал мне и Хельге:
– Ну, что я говорил?! А если бы я занимался литературой с детства?! Гениальный текст! Фантастика!.. Вот вам и первый результат!..
И Манфреди потыкал пальцем в сторону Эриха, который уже кому-то диктовал наш адрес.
– По-моему, реклама омерзительная, – горько сказала Хельга и попыталась меня погладить.
Но я увернулся. От странного и смутного предчувствия я так разнервничался, что чуть было не цапнул за ногу этого восхищённого собой дурака Руджеро! Тем более что мне, как и Хельге, реклама показалась отвратительной.
– Нет, нет, – сказал Эрих в трубку. – Сейчас уже слишком поздно. Зверь уже отдыхает. А вот завтра, начиная с десяти часов…
Но Эриха явно перебили, потому что он замолчал, будто наткнулся на стену, и мы с Хельгой и Руджеро увидели, как у Эриха округлились глаза, приоткрылся рот, и он еле-еле выдавил из себя:
– Да… Да, конечно. Пожалуйста…
Трясущейся рукой перепуганный Эрих протянул мне телефонную трубку и потрясённо прошептал:
– Мартын… Тебя к телефону.
* * *
Я так и знал! Я так и знал!.. Ну кто может в Мюнхене позвать меня к телефону?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161