Когда он, вместо того чтобы оправдываться, перешел в наступление, она ретировалась быстрее испуганного кролика. Какова история ее жизни?
Джоселин не хотела рассказывать ему о себе, но к нему в душу позволяла себе влезать запросто. Наверное, она бы объяснила это тем, что работа обязывает ее знать как можно больше о своем клиенте, чтобы лучше защищать его, но он чувствовал, что под этим кроется нечто большее. Когда он спросил ее о личной жизни, в ее взгляде отразился такой страх, словно на дне ее души таились тяжелые переживания, которые никто до него не пытался вытащить наружу.
Он подошел к музыкальному центру и поставил диск с песнями Эрика Клэптона. Мягкие звуки заполнили комнату, и через несколько минут в дверях появилась Джоселин. На ней по-прежнему были коричневые брюки и белая рубашка, только исчез пиджак.
– Вы слушаете Эрика Клэптона?
– Все время.
Она стояла в полукруглом проеме двери, опершись на мраморную колонну, потом медленно прошла в комнату.
– Когда-то я часто слушала этот альбом в машине. – В ее голосе звучала ностальгия. – Однажды я ехала во Флориду и крутила его всю дорогу. – Ее взгляд погрустнел. – Как давно это было.
– И как давно это было?
– Четыре года назад. С тех пор у меня не было каникул.
– Но вы же работаете самостоятельно и наверняка можете себе позволить отдохнуть пару недель.
– Я люблю свою работу.
Они сели на диван: он – снова перед журнальным столиком, она – в другом конце.
– Но ведь всем порой требуется отдых.
– Я отдыхаю между заданиями, хотя и собираю в это время информацию о следующем клиенте.
Но ведь говорят, что смена деятельности так же хороша, как отдых.
– Может быть, – нерешительно согласился Донован.
В эту минуту в дверь позвонили. Донован направился было к двери, но Джоселин его остановила:
– Позвольте мне.
Прежде чем открыть дверь, она посмотрела в «глазок».
Это был разносчик.
– Сколько с нас? – спросила она, принимая пакет с провиантом. – Узнав цену, она сказала:
– Одну минуту, – и закрыла дверь на все замки.
Донован дал ей деньги.
Она снова открыла дверь, расплатилась за доставленную еду, после чего заперла дверь также на все замки.
– Вы потрясающе осторожны, – заметил Донован, направляясь на кухню с большим бумажным пакетом в руках.
– За это вы мне и платите.
Она последовала за ним на кухню. Когда еда была уже на тарелках, она достала из пакета деревянные палочки.
– У меня есть получше, только их надо найти, заявил Донован и стал рыться в ящиках кухонного стола.
Вскоре он присоединился к Джоселин. Они открыли жестяные банки с имбирным элем и принялись за еду.
– У вас уютная кухня, не удивлюсь, если вы предпочитаете есть здесь, а не в ресторанах.
– Вы правы. Здесь все под рукой, и… она действительно уютная.
– Но вы сказали, что любите готовить. – Она налила шипучий эль в высокий стакан. – Я представляла, что вы часто приглашаете друзей, которые могли бы оценить вашу изысканную кухню.
Он нахмурил брови, показывая, что она опять видит в нем богатого сноба. Она приложила руку ко рту.
– О, простите.
– Прощаю, только при одном условии.
– Каком это таком условии? – спросила она игривым тоном.
– Не бойтесь, ничего непристойного. Хотя, сказать по правде, иногда мне хочется привнести в наши отношения чуточку непристойностей. Но, как я понимаю, в ваши планы это не входит.
– Донован, нечего об этом даже говорить, – серьезно сказала она.
В первый раз за время их знакомства Джоселин назвала его по имени, сама, при том что все его просьбы об этом были тщетны. Услышав свое имя, произнесенное этой женщиной, Донован почувствовал какую-то теплоту, разлившуюся по телу.
– Простите, я не должен был так говорить.
Просто порой мне трудно сдержать себя… Вы очень красивая женщина.
Она опустила глаза.
– Вы тоже красивый мужчина, но мы с вами взрослые люди и должны контролировать свои низменные инстинкты. Кроме того, вы в опасности. Кто-то, возможно, пытается причинить вам вред, и я все время должна быть настороже и не имею права терять бдительность.
Понимая, что она абсолютно права, он кивнул.
Он нанимал ее как телохранителя, чтобы она защитила его и выяснила, кто хочет причинить ему вред. Ни о какой романтике не может быть и речи.
– Вы так и не озвучили своего условия, при котором вы меня прощаете, – напомнила Джоселин, глотнув немного эля.
– Условие? – Он не сразу вышел из задумчивости. – Ну, вы уже несколько раз высказывались обо мне не слишком лестно, из чего я заключил, что вы осуждаете мой образ жизни, да и меня самого. Хотелось бы узнать причины столь стойкого неодобрения.
Она взглянула на него.
– Зачем мне вас осуждать? Я едва вас знаю.
– И все же вы осуждаете меня, а еще потрясающе умеете уклоняться от ответов на неприятные вопросы.
– А вы потрясающе умеете быть нахальным.
– Ну вот, вы опять игнорируете мой вопрос.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Вы ведь не отстанете, верно?
– Ни за что!
Из комнаты донеслись звуки «Лэйлы», и напряжение, возникшее было между ними, куда-то улетучилось. Джоселин откинулась на спинку стула, ее губы блестели от клубничного соуса.
Ему вдруг так захотелось попробовать вкус этих сладких, липких губ.
Поняв, что вновь мечтает о запретном плоде, Донован подавил в себе греховные желания и вспомнил, о чем они говорили: он задал вопрос, а она не ответила. Он стал ждать.
Она отделила кусочек цыпленка и обмакнула его в красный соус.
. – Ну ладно. Если вам так необходимо это знать, несколько лет назад я встречалась с одним доктором, точнее, тогда он еще не был доктором, а только учился в мединституте.
– Я догадываюсь, что он был тупицей и снобом, и теперь вы думаете, что все врачи такие, так? А может, вы все еще не можете его забыть и я напомнил вам об этом?
– Ни то, ни другое.
– Что тогда?
Боже, разговаривать с ней – что выжимать воду из камня!
– Мы жили вместе, когда он учился в институте, и я обеспечивала нас обоих. Я много работала, и поступление в полицейскую академию пришлось отложить. Но как только Том защитил диплом, он женился на богатой первокурснице и совершенно переменился. Он купил «мерседес-бенц», стал завсегдатаем оперы. Когда мы жили вместе, он был совсем другим, по крайней мере мне так казалось. Мы часто ходили на хоккейные матчи, и Том любил заглядывать в бары у стадиона, где продавали дешевые напитки. Но самое обидное было то, что, оказывается, он встречался с этой женщиной, когда еще жил со мной. Он мне все время врал, а когда ушел к ней, я осталась совсем одна со всеми долгами, в которые влезла, чтобы прокормить нас. Два года назад я увидела его в книжном магазине, он был с женой, так он всем видом показывал, что между нами огромная разница, что я просто ничтожество по сравнению с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Джоселин не хотела рассказывать ему о себе, но к нему в душу позволяла себе влезать запросто. Наверное, она бы объяснила это тем, что работа обязывает ее знать как можно больше о своем клиенте, чтобы лучше защищать его, но он чувствовал, что под этим кроется нечто большее. Когда он спросил ее о личной жизни, в ее взгляде отразился такой страх, словно на дне ее души таились тяжелые переживания, которые никто до него не пытался вытащить наружу.
Он подошел к музыкальному центру и поставил диск с песнями Эрика Клэптона. Мягкие звуки заполнили комнату, и через несколько минут в дверях появилась Джоселин. На ней по-прежнему были коричневые брюки и белая рубашка, только исчез пиджак.
– Вы слушаете Эрика Клэптона?
– Все время.
Она стояла в полукруглом проеме двери, опершись на мраморную колонну, потом медленно прошла в комнату.
– Когда-то я часто слушала этот альбом в машине. – В ее голосе звучала ностальгия. – Однажды я ехала во Флориду и крутила его всю дорогу. – Ее взгляд погрустнел. – Как давно это было.
– И как давно это было?
– Четыре года назад. С тех пор у меня не было каникул.
– Но вы же работаете самостоятельно и наверняка можете себе позволить отдохнуть пару недель.
– Я люблю свою работу.
Они сели на диван: он – снова перед журнальным столиком, она – в другом конце.
– Но ведь всем порой требуется отдых.
– Я отдыхаю между заданиями, хотя и собираю в это время информацию о следующем клиенте.
Но ведь говорят, что смена деятельности так же хороша, как отдых.
– Может быть, – нерешительно согласился Донован.
В эту минуту в дверь позвонили. Донован направился было к двери, но Джоселин его остановила:
– Позвольте мне.
Прежде чем открыть дверь, она посмотрела в «глазок».
Это был разносчик.
– Сколько с нас? – спросила она, принимая пакет с провиантом. – Узнав цену, она сказала:
– Одну минуту, – и закрыла дверь на все замки.
Донован дал ей деньги.
Она снова открыла дверь, расплатилась за доставленную еду, после чего заперла дверь также на все замки.
– Вы потрясающе осторожны, – заметил Донован, направляясь на кухню с большим бумажным пакетом в руках.
– За это вы мне и платите.
Она последовала за ним на кухню. Когда еда была уже на тарелках, она достала из пакета деревянные палочки.
– У меня есть получше, только их надо найти, заявил Донован и стал рыться в ящиках кухонного стола.
Вскоре он присоединился к Джоселин. Они открыли жестяные банки с имбирным элем и принялись за еду.
– У вас уютная кухня, не удивлюсь, если вы предпочитаете есть здесь, а не в ресторанах.
– Вы правы. Здесь все под рукой, и… она действительно уютная.
– Но вы сказали, что любите готовить. – Она налила шипучий эль в высокий стакан. – Я представляла, что вы часто приглашаете друзей, которые могли бы оценить вашу изысканную кухню.
Он нахмурил брови, показывая, что она опять видит в нем богатого сноба. Она приложила руку ко рту.
– О, простите.
– Прощаю, только при одном условии.
– Каком это таком условии? – спросила она игривым тоном.
– Не бойтесь, ничего непристойного. Хотя, сказать по правде, иногда мне хочется привнести в наши отношения чуточку непристойностей. Но, как я понимаю, в ваши планы это не входит.
– Донован, нечего об этом даже говорить, – серьезно сказала она.
В первый раз за время их знакомства Джоселин назвала его по имени, сама, при том что все его просьбы об этом были тщетны. Услышав свое имя, произнесенное этой женщиной, Донован почувствовал какую-то теплоту, разлившуюся по телу.
– Простите, я не должен был так говорить.
Просто порой мне трудно сдержать себя… Вы очень красивая женщина.
Она опустила глаза.
– Вы тоже красивый мужчина, но мы с вами взрослые люди и должны контролировать свои низменные инстинкты. Кроме того, вы в опасности. Кто-то, возможно, пытается причинить вам вред, и я все время должна быть настороже и не имею права терять бдительность.
Понимая, что она абсолютно права, он кивнул.
Он нанимал ее как телохранителя, чтобы она защитила его и выяснила, кто хочет причинить ему вред. Ни о какой романтике не может быть и речи.
– Вы так и не озвучили своего условия, при котором вы меня прощаете, – напомнила Джоселин, глотнув немного эля.
– Условие? – Он не сразу вышел из задумчивости. – Ну, вы уже несколько раз высказывались обо мне не слишком лестно, из чего я заключил, что вы осуждаете мой образ жизни, да и меня самого. Хотелось бы узнать причины столь стойкого неодобрения.
Она взглянула на него.
– Зачем мне вас осуждать? Я едва вас знаю.
– И все же вы осуждаете меня, а еще потрясающе умеете уклоняться от ответов на неприятные вопросы.
– А вы потрясающе умеете быть нахальным.
– Ну вот, вы опять игнорируете мой вопрос.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Вы ведь не отстанете, верно?
– Ни за что!
Из комнаты донеслись звуки «Лэйлы», и напряжение, возникшее было между ними, куда-то улетучилось. Джоселин откинулась на спинку стула, ее губы блестели от клубничного соуса.
Ему вдруг так захотелось попробовать вкус этих сладких, липких губ.
Поняв, что вновь мечтает о запретном плоде, Донован подавил в себе греховные желания и вспомнил, о чем они говорили: он задал вопрос, а она не ответила. Он стал ждать.
Она отделила кусочек цыпленка и обмакнула его в красный соус.
. – Ну ладно. Если вам так необходимо это знать, несколько лет назад я встречалась с одним доктором, точнее, тогда он еще не был доктором, а только учился в мединституте.
– Я догадываюсь, что он был тупицей и снобом, и теперь вы думаете, что все врачи такие, так? А может, вы все еще не можете его забыть и я напомнил вам об этом?
– Ни то, ни другое.
– Что тогда?
Боже, разговаривать с ней – что выжимать воду из камня!
– Мы жили вместе, когда он учился в институте, и я обеспечивала нас обоих. Я много работала, и поступление в полицейскую академию пришлось отложить. Но как только Том защитил диплом, он женился на богатой первокурснице и совершенно переменился. Он купил «мерседес-бенц», стал завсегдатаем оперы. Когда мы жили вместе, он был совсем другим, по крайней мере мне так казалось. Мы часто ходили на хоккейные матчи, и Том любил заглядывать в бары у стадиона, где продавали дешевые напитки. Но самое обидное было то, что, оказывается, он встречался с этой женщиной, когда еще жил со мной. Он мне все время врал, а когда ушел к ней, я осталась совсем одна со всеми долгами, в которые влезла, чтобы прокормить нас. Два года назад я увидела его в книжном магазине, он был с женой, так он всем видом показывал, что между нами огромная разница, что я просто ничтожество по сравнению с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31