Профессор Мерлин был стар, высок и худ. Он был чарующе чудовищен.
При нашем появлении он протянул длинную, тонкую, бледную, наманикюренную руку и взял ею грязную ладонь Т.С. Давстона.
– Мой дорогой маленький Берти, – сказал.
– Берти? – удивленно прошептал я.
– А это, должно быть, твой брат?
– Эдвин, – сказал Т.С. Давстон. – А это мой лучший друг Норман.
– Берти? – вертел головой Норман. – Эдвин?
– Норман – сын мистера Хартнелла, выдающегося брентфордовского кондитера и владельца лавки, способной удовлетворить любые запросы настоящего ценителя табака.
– И прочая, и прочая, и прочая, – отозвался профессор. – Впрочем, я польщен. – Он порылся в кармане жилетке и выудил из него замечательную серебряную табакерку в форме маленького гроба. И протянул ее в сторону Нормана.
– Не желаешь ли отведать? – осведомился он.
Норман завертел встрепанной головой, в профиль похожей на грушевый леденец.
– Нет, спасибо, – сказал он. – Меня от этого чих прошибает.
– Как хочешь, – и профессор улыбнулся золотом в сторону Т.С. Давстона.
– А ты? – спросил он.
– Пожалуй, дядюшка, – ответил Т.С. Давстон, – щепотку, не больше.
– Прошу.
Профессор Мерлин наклонился вперед, и щедро посыпал Т.С. Давстона солью из неизвестно откуда появившейся большой солонки. Т.С. Давстон дернулся в сторону и принялся стряхивать соль с волос, Норман расплылся в идиотской ухмылке, а я просто стоял и смотрел на все происходящее, вытаращив глаза.
– Юмор балагана, – объяснил профессор. – Как вам?
– Забавно, – сказал я. – Очень забавно.
– А ты что скажешь, Берти?
Т.С. Давстону удалось, наконец, стряхнуть с себя всю соль и выдавить на лицо некое подобие кривого оскала.
– Очень забавно, – согласился он. – Надо запомнить.
– Молодец. – Профессор Мерлин протянул ему табакерку. – Теперь попробуй и выскажи свое мнение.
Т.С. Давстон с самым серьезным видом трижды стукнул по крышке, прежде чем открыть табакерку.
– А это зачем? – спросил я.
– Традиция, – ответил Т.С. Давстон. – Во имя Отца, Сына и Святого Духа.
– Искушен от природы, – заметил профессор.
Юный Т.С. Давстон взял понюшку, поднес ее к носу, глубоко вдохнул, и на его лице появилось выражение задумчивого удовлетворения.
Профессор Мерлин по-птичьи склонил голову к плечу.
– Посмотрим, сможет ли он определить сорт. Ставлю флорин, что нет.
Кончик носа Т.С. Давстона дернулся раз, два, три, и я ожидал неминуемого извержения. Которого не случилось. Вместо этого он только улыбнулся, и прочел следующий любопытный стишок.
Тайского сорта, с мускатом и донником,
Поровну лавр и шафран (но не дикие),
Лист земляники, привкус черники,
Мюнхенской смеси малая толика.
Изысканно свеж в табакерке и без,
В Брэдфорде куплен, два фунта в развес.
– Неподражаемо, – сказал профессор.
– На мой вкус, излишне вычурен, – заметил Т.С. Давстон. – И букет скорее зимний, что не соответствует случаю. Хотите, чтобы я назвал марку и поставщика?
Профессор Мерлин кивнул.
– «Крофорд Империал», из «Мира табака» Кокса, Хай-стрит в Бредфорде.
– Невероятно, – профессор Мерлин сплел длинные пальцы. – Заметил даже мюнхенскую смесь. Этот мальчик – гений.
– Фуфло, – сказал Норман, на которого это не произвело впечатления.
– Он здорово справился, – сказал я, – и в стихах опять же.
– Все поэты – гомосеки, – сказал Норман.
Я вдруг заметил, что табакерка профессора исчезает в кармане Т.С. Давстона. Профессор тоже заметил это, и вернул ее себе быстрым движением.
– Благодарю, – сказал он.
Т.С. Давстон ухмыльнулся.
– Вы мне должны флорин.
Профессор помахал руками, как фокусник, и между пальцев у него из ниоткуда появилась монета. Т.С. Давстон взял ее, попробовал на зуб, осмотрел, засунул в карман и снова улыбнулся.
– И прочая, и прочая, – поклонился профессор Мерлин. – Ты вновь потряс меня, как всегда, мальчик мой. Так что бы вам хотелось посмотреть?
– Норману хочется взглянуть на мальчика-собаку.
– Именно, – сказал Норман. – Я хочу посмотреть, как он откусывает головы живым курицам.
– Увы, не получится, – сказал профессор. – Доггарта отвезли к ветеринару.
– Как же, – сказал Норман.
– Да нет, на самом деле. И ты неправильно его описал, Берти. Он не мальчик с лицом пса. Он пес с лицом мальчика.
– Как же, – снова сказал Норман.
– Пристало ли мне надувать вас? – Профессор Мерлин перекрестился над сердцем. – Тело восточноевропейской овчарки, голова мальчика. Я купил его пару месяцев назад в этом самом городке, у одного типа, которого звали Джон Перу Джонс.
Я взглянул на Т.С. Давстона.
А он взглянул на меня.
– Так почему его отвезли к ветеринару? – спросил Норман.
– Ах, – поднял брови профессор. – Сегодня он поставил нас в весьма неудобное положение. Нас пригласили на обед к госпоже мэру, которая изъявила желание взглянуть на Доггарта. Мы приехали к ней несколько раньше назначенного, и ее секретарь сообщила нам, что она все еще не спускалась, поскольку принимает душ. Нас попросили подождать в отеле, но Доггарт каким-то образом сорвался с поводка и ринулся наверх. Дверь в ванную комнату была не закрыта, и госпожа мэр все еще была в душе. Она как раз наклонилась за мылом, когда в дверь влетел Доггарт. Он неправильно оценил ситуацию, понимаете ли, потому что в следующий момент он…
– Что!? – вскричал Норман. – Не может быть!
– Может. Такова собачья природа, видите ли. Он ничего не мог с собой поделать. Госпожа мэр потребовала, чтобы Доггарта отвели к ветеринару.
– Чтобы его убили?
– Нет, – сказал профессор. – Чтобы ему постригли когти. И нас пригласили еще раз – на ужин.
Мы снова переглянулись, а потом, наконец, рассмеялись. В конце концов, это были пятидесятые годы, и даже речи еще не шло о таком понятии, как «политкорректность».
В наши дни, понятное дело, никто не решится пошутить подобным образом.
– Ну так что у вас тогда есть? – спросил Норман. – На что здесь можно посмотреть?
Профессор Мерлин золотозубно улыбнулся.
– Ты ведь очень грубый мальчик, не правда ли?
Норман кивнул.
– Очень. Вот почему полезно быть сыном хозяина кондитерской лавки. В частности.
– А, привилегии! – профессор Мерлин изобразил на лице зависть. – Так что я вам могу показать? А, ну да, несомненно, и прочая, и прочая. Я знаю одну вещь, которая несомненно подойдет.
И с этими словами он весело развернулся на каблуках, и повел нас через весь круг к своему фургону. Мы, шаркая, тронулись за забавным стариком, Т.С. Давстон – насвистывая и ухмыляясь, Норман – втихомолку разворачивая «Шарики-жеварики» в кармане и украдкой отправляя их в рот, а я – почесывая семейство зудней, на днях поселившееся в моем пупке.
Возможно, именно это навело меня на размышления о семейных связях, потому что мне вдруг пришло в голову, что одна из тянущих канат лохматых цыганок может быть заблудшей матерью Нормана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69