— Совершенно ничего страшного, — повторял Джим, примеряя принесенное кольцо на свой палец.
Это было обычное золотое кольцо, по размеру подходящее для женского пальца. На кольце был выгравирован герб Фалонов. Это была печатка, предназначенная для того, чтобы скреплять письма горячим воском, указывая на ранг и социальное положение владельца кольца.
Все выглядело совершенно невинно. Конечно, Джим проводил проверку немагическими средствами, ведь епископ благословил замок, и никакая новая магия не подействует, пока он его не покинет. Единственная проверка, которая хоть как-то приближалась к магической, была результатом его недавней беседы с Каролинусом, который вскользь упомянул, что опытный маг способен обнаружить в вещи магию благодаря появлению дрожи в пальцах.
Джим не чувствовал дрожи в пальцах. Но, с другой стороны, возможно, он недостаточно опытный маг для такого испытания.
— Я его, пожалуй, возьму, — промолвил он наконец. — Каролинус взглянет на него и скажет, что он об этом думает. Я же совершенно уверен, что оно безобидно. Впрочем, младенец не будет носить кольцо, хотя, я полагаю, его можно прикрепить к одежде.
— Да, милорд, — подтвердила кормилица, — я сделаю петлю, чтобы его можно было носить как пуговицу.
— Ну что ж, все хорошо.
Джим повернулся к двери, радуясь, что может уйти, — в комнатах было душно, камины весело догорали. Брайен попытался мягко намекнуть Энджи, что не стоит перегревать ребенка, приучая его к тропической жаре. Но Энджи заставила его замолчать мрачным замечанием, что ей решать, что лучше для ребенка. С того момента, когда Энджи вытащила Роберта из-под снега, она походила на волчицу. Ни Брайен, ни Джим больше не пытались спорить, ограничиваясь мягкими советами.
Джим повернулся и взялся за щеколду двери, но остановился, едва дотронувшись до нее.
— Милорд! — пропищал тоненький голосок за его спиной. — Сэр Джеймс! О, сэр Джеймс!
Джим и кормилица повернулись к камину.
— Ик! — В голосе кормилицы чудесным образом соединились страх и крайнее любопытство.
Джим подумал, что эти чувства вполне оправданы. В камине, над пламенем, удерживаясь в тоненькой струйке дыма, сидела покрытая сажей коричневая фигурка, одетая в облегающие штаны, куртку и маленькую плоскую шапочку, плотно натянутую на круглую головку. Носик задран кверху, глаза — блестящие пуговки, на губах застыло нечто вроде боязливой улыбки.
— Это всего лишь я, милорд, гоблин из кухни Маленконтри. Я молю о прощении, сэр. Не могу поверить, что милорд никогда не видел меня. Ну, я-то хорошо тебя знаю и, конечно, не потревожил бы милорда, если бы не столь срочное дело, как сказал дракон.
— Гоблин? Дракон?
— Да, милорд, дракона зовут Секох. Он явился в замок, потому что очень нуждается в тебе. Это его идея забраться в кухню, раз все слуги ушли. Он позвал меня из камина, и я, естественно, сошел вниз. Он послал весточку для тебя, потому что у него не было возможности подойти к тебе в замке. Обычно я никогда не беспокою милорда. Но я подумал, что в этом случае… словом, я оседлал дым и проник вместе с ним сюда, как мы, гоблины, делаем, если надо. — Он замолчал. — Я действительно твой гоблин из кухни, — обеспокоенно добавил он. — Просто твой маленький гоблин.
Последние слова он произнес с легкой печалью.
— Что все это значит? — резко спросил Джим. Слишком много всего обрушилось на него за последние часы.
— Ничего! Совершенно ничего, рыцарь великой магии! — испуганно вскричал гоблин. — Я просто обмолвился. Прости меня, милорд… я просто гоблин… всегда к твоим услугам. Верный и преданный… хотя, конечно, маленький. Я не хотел бы настаивать на вопросе о моем имени…
— Тебе не нравится, что тебя называют гоблином? — сказал Джим, тщетно пытаясь понять, что означает поток слов, льющийся из уст маленького существа.
— Страшно не нравится… Я хочу сказать, очень нравится. Зови меня просто гоблином, милорд. Забудь все, что я сказал. Гоблин — это прекрасно. Мне… нравится, когда меня так называют.
— Так ты хочешь сменить имя, что ли?
— Да… нет-нет… называй меня просто гоблином, милорд…— Он казался еще более испуганным.
— Я буду называть тебя Гоблин Первый, — нетерпеливо сказал Джим, затем спохватился и более приветливо закончил: — Из Маленконтри, конечно.
— Гоблин Первый? — Маленькие зелено-коричневые глазки на темном личике широко раскрылись. — Из Маленконтри? И все это я?
— Конечно, — подтвердил Джим, С маленьким существом произошла удивительная перемена. Гоблин буквально сиял,
— О, благодарю тебя, милорд! Спасибо! Не могу передать…
— Бог с ним. А почему ты так часто спускаешься в кухню и устраиваешь пирушки? — спросил Джим, скорее чтобы собраться с мыслями, чем действительно думая об этом.
— Не знаю! На меня иногда находит, милорд. Я выхожу из камина и брожу по кухне, переходя от одного к другому, и пробую все подряд. Не знаю, почему я это делаю, Я весьма огорчен, милорд… но я не могу удержаться. Большинство из нас, гоблинов, очень часто становятся необузданными. И мы не можем сказать, почему.
— Ну что ж, стоит приглядеться к этому, и, если тебе это не нравится, возможно, мне с помощью магии удастся отучить тебя от этой привычки. Скажем, ты ограничишься кусочком холодной индюшатины время от времени… я хочу сказать, что ты не будешь пробовать все подряд, но только если действительно хочешь избавиться от…
— О, я хочу, милорд, — начал гоблин. — Кажется, это находит на меня, когда я чувствую себя маленьким и одиноким…
Джима внезапно озарило, он понял, почему гоблин предавался пирушкам.
— Да, — твердо сказал он, — с сегодняшнего дня все в Маленконтри будут называть тебя Гобом Первым. Или, для краткости, просто Первым. Вот видишь, у тебя есть имя. Ты будешь Гобом Первым. А теперь перейдем к твоему сообщению…
Внезапно за дверью раздался возмущенный мужской голос. Возмущение было настолько сильным, что, казалось, проникало через стены и дверь в комнату.
— Какие еще приказы, милейший? — доносилось до Джима. — Меня они не касаются! Я принц!
— Ик! — Гоб Первый издал нечто похожее на этот звук, рванулся к камину и исчез.
— Что еще? — пробормотал Джим. Но он уже узнал голос, принадлежавший молодому наследнику английской короны, которого он только что видел за столом — молчаливого, хмурого, накачивающегося вином. Джим повернулся к кормилице, в ожидании стоявшей рядом. — Побудь в другой комнате, пока я тебя не позову. Попытайся, если сумеешь, сделать так, чтобы Роберт не плакал.
Кормилица исчезла за гобеленом, а Джим подошел к двери и открыл ее. Ввалился принц, он пересек комнату, опустился на один из двух мягких стульев и положил локти на стол.
— Вина! — приказал он. — Не забудь стакан для себя, сэр Джеймс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117