Про такую дрожь Йоренсен знал только по рассказам. Когда ошибка бурения вызывала газовый прорыв и нефть или газ под давлением вырывались на поверхность, тогда вся платформа начинала вибрировать. Но на Гульфаксе такие вещи были исключены. Они качали нефть из полупустых подземных резервуаров, и это происходило не прямо под платформой, а на изрядном отдалении.
В прибрежной промышленности была своего рода горячая десятка потенциальных катастроф. Могли, например, обломиться поперечные стяжки стального остова, на котором стояла платформа. Поэтому freak waves, самые высокие волны, вызванные ветром и течениями, считают источником катастрофы. Точно так же боятся столкновений с оторвавшимися понтонами и потерявшими управление танкерами. Всё это распределяется на хит-листе ужасов, и самую верхнюю строчку занимает прорыв газа. Прорывы почти не поддаются обнаружению. Их замечают только тогда, когда уже поздно, – когда вырвавшийся газ соприкоснулся с огнём. В этом случае взрывается вся платформа целиком, как уже было с британской Piper Alpha, – авария унесла сто шестьдесят жизней.
Но морское землетрясение – это просто ад.
А сегодня, догадался Йоренсен, произошло землетрясение.
Теперь могло случиться что угодно. Когда трясётся земля, из-под контроля выходит всё. Материал деформируется и рвётся. Возникают прорывы газа, разгораются пожары. Если платформа дрожит из-за землетрясения, надежда остаётся только одна: что морское дно не обрушится и не сползёт, что поставленные на якорь конструкции устоят против толчков. Но и тогда оставалась проблема, против которой было бессильно всё.
И именно эта проблема как раз надвигалась на платформы.
Йоренсен увидел её приближение и сразу понял, что шансов нет. Он повернулся и побежал вниз по лестнице.
Всё произошло очень быстро.
Ноги у него подломились, и он рухнул. Руки инстинктивно впились в решётку пола. Раздался инфернальный гул, гром и грохот, будто переломилась вся платформа. Послышались крики, потом воздух разорвал оглушительный удар, и Йоренсена швырнуло на поручни. Тело пронзила резкая боль. Повиснув на решётке, он увидел, как море вздыбилось. Над его головой с треском лопался металл. Полный ужаса, он осознал, что гигантская платформа накренилась, и лишился разума. Осталось лишь существо, впавшее в панику, безумно ползущее наверх, подальше от надвигающейся воды. Он карабкался вверх по склону, который только что был полом, но склон становился всё круче, и Йоренсен закричал.
Силы покидали его. Пальцы правой руки расслабились, и он начал сползать вниз. Левую руку рвануло, и он повис на одной правой. Продолжая кричать, он запрокинул голову и увидел падающую нефтяную вышку и вынос с газовым пламенем, который теперь торчал вверх, в угольно-чёрное небо.
Его одинокое пламя казалось почти высокомерным. Вызов богам. Эй, вы там, наверху. Мы грядём.
Потом всё разлетелось в ярко-жёлтом облаке жара, и Йоренсена швырнуло в море. Он не чувствовал боли в том месте, где было оторвано его предплечье. Левая кисть так и осталась сжимать решётку. Прежде чем накатил вал огня, налетевшее цунами уже обрушило тонущую платформу. Гульфакс-С разнесло, и бетонные опоры исчезли в глубине вместе с обломившимся краем шельфа.
* * *
Осло, Норвегия
Женщина слушала, нахмурив брови.
– Что вы имеете в виду? – спросила она. – Что-то вроде цепной реакции?
Она работала в постоянном штабе катастроф при министерстве охраны природы и привыкла иметь дело с авантюрными теориями. Однако институт «Геомар» был ей знаком, и она понимала, что бредом там не занимаются, поэтому попыталась по возможности быстро вникнуть в то, что ей говорил по телефону немецкий учёный.
– Не так чтобы, – ответил Борман. – Скорее синхронный процесс. Разрушения идут вдоль всего материкового склона. Всё происходит одновременно всюду.
Женщина сглотнула.
– И… какие области затронуты?
– Зависит от того, где именно обламывается и на какой протяжённости. Большая часть норвежского побережья, я думаю. Волны цунами разбегаются на тысячи километров. Мы информируем все соседние страны, Исландию, Великобританию, Германию – всех.
Женщина смотрела из окна дома правительства. Она думала о платформах в море. Их сотни – отсюда и до Тронхейма.
– А каковы могут быть последствия для приморских городов? – спросила она без выражения.
– Придётся эвакуировать.
– А для прибрежной индустрии?
– Поверьте, мне заранее трудно сказать. В лучшем случае будет серия небольших оползней. Тогда всего лишь немного раскачает. А в худшем случае это означает…
В эту минуту распахнулась дверь, и в кабинет ворвался человек с побледневшим лицом. Он положил перед женщиной листок бумаги и дал ей знак заканчивать разговор. Она взяла в руки распечатку и пробежала глазами короткий текст. То была радиограмма, полученная с корабля.
«Торвальдсон», прочитала она.
Читая дальше, она почувствовала, как пол уходит у неё из-под ног.
– Есть знаки-предвестники, – как раз говорил Борман. – Люди на побережье должны знать, на что обращать внимание. Цунами предупреждает о себе. Незадолго до его появления можно наблюдать быстрый подъём и затем понижение уровня моря. Несколько раз, одно за другим. Намётанный глаз это заметит. Через десять-двадцать минут вода вдруг отхлынет далеко от берега. Обнажатся скалы и рифы. Вы увидите морское дно, которое обычно не показывается. И это самый поздний момент, когда нужно искать спасения где-нибудь на возвышенности.
Женщина больше ничего не сказала, да она больше и не слушала. Минуту назад она пыталась представить, что будет, если человек по телефону говорит правду. Теперь она пыталась представить, как именно это уже происходит в данную минуту.
* * *
Свегесунне, Норвегия
Лунд изнывала от ожидания.
Ужасно глупо было сидеть в пустом ресторане, попивая кофе. Любая форма бездействия казалась ей пыткой. Кухонный подсобный был очень предупредителен и специально ради неё зарядил кофейный автомат, чтобы можно было сварить эспрессо или капуччино. Вкус у кофе был превосходный, и, несмотря на штормовую погоду и плохую видимость, вид из большого панорамного окна на море был впечатляющий. И всё равно ожидание давалось ей тяжело.
Кто-то вошёл, и вместе с ним в дверь ворвался порыв ветра.
– Хэлло, Тина.
Она подняла голову. Это был друг Свердрупа, Оке. Он был хозяином лодочного проката в Кристиансунне и в летние месяцы зарабатывал хорошие деньги.
Они обменялись несколькими словами о погоде, и Оке спросил:
– А ты что здесь делаешь? Приехала к Каре?
– Намерение было именно такое, – сказала она, криво усмехнувшись.
Оке удивлённо взглянул на неё:
– Тогда почему этот дегенерат не с тобой, как положено?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242