"Чего я, дурак, дал! - озлился на себя Вавич. - Сам бы огласил, и вышло б в точку".
Тиктин накинул на нос пенсне и вполголоса читал:
- "Произвести обыск в помещении, занимаемом Тиктиной Надеждой Андреевной".
- Ага! Так вот пожалуйте в помещение, занимаемое Тиктиной Надеждой Андреевной.
Вавич минуту молчал и, краснея, застегивал портфель и глядел на Тиктина и не попадал замком.
- Прашу не учить! - вдруг крикнул Вавич на всю квартиру.
- Стой около него, и чтоб ни с места, - и Виктор ткнул пальцем на Тиктина. Городовой придвинулся.
- Дворник! Сюда! - командовал Вавич, идя по коридору. - В лицо знаешь?
- Как же-с, известно.
- Я вам говорю, ее нет! - говорила вслед Анна Григорьевна. Вавич с городовым и дворником ходили по квартире. Городовой взял лампу Андрея Степановича и носил ее за Виктором.
- Бумагу! - зло сказал Виктор. - Тут народ стреляют, а он - бумагу! Не бумагами, небось, стреляют-то людей при исполнении... долга.
- Оружие есть? - рявкнул Вавич из спальни Анны Григорьевны.
Никто не ответил. Виктор вышел в коридор, вытянулся строго и произнес крепко, по-командному:
- Оружие есть? Если будет обнаружено обыском, то ответите по законам военного времени.
- Да нет, ни у кого никакого оружия. Саня! Ведь нет же оружия?
- Не переговариваться, - крикнул Вавич. - Значит, заявляете, что оружия нет.
- Я бы вам еще раз советовал быть скромнее, - сказал Андрей Степанович. - Да! Тоже имея в виду законы военного времени.
Городовой, что стоял рядом, придвинулся к Тиктину.
- Прислугу сюда и понятых! - командовал Вавич.
- Слушайте, молодой человек, - сказала Анна Григорьевна, - вы ведь не к разбойникам в вертеп пришли, зачем же так воевать? Ну, пусть ваша обязанность такая, но ведь видите же, что пришли к порядочным людям.
Вавич отвернулся и уж из Наденькиной комнаты громко ворчал:
- За порядочными людьми нечего следить жандармскому управлению. Это ее комната? - спросил Виктор прислугу. - Ее это шкаф? Отпереть! Спроси ключи или сейчас вскроем. Гляди под кроватью! - крикнул он городовому.
Понятые - соседние дворники - стояли у притолоки с шапками в руках.
- Можно закурить? - шепотом обратился один к Вавичу.
- А что? - вскинулся Виктор. - Курите! Курите, черт с ними. Да нет, я не имею права вас стеснять - понятые. Курите вовсю.
- И под постелью, под матрацем, - командовал Вавич. Горничная трясущейся рукой спешила отомкнуть Наденькин шкафчик. Ключ был у Наденьки, горничная не могла подобрать.
- Дай сюда, - и Вавич вырвал из рук Дуняши ключи. Он тыкал один за другим, ключи не входили. - Ну-ка, кто из вас мастер? - крикнул Виктор дворникам и бросил ключи на подоконник.
Понятые спросили ножик, они кропотливо отдирали планку - важная вещь чистый орех!
- Ну, ну, орех! - покрикивал Вавич. - Будет на орехи, ковыряйся живей!
Кресло
ВАВИЧУ скорей хотелось переворотить весь этот девичий порядок в комнате, чтоб скорей стал ничей хаос, и он без надобности срывал накидки с подушек, приподнимал картины и пускал их висеть криво. Он выворачивал с полок книги, протряхивал страницы и неловкой кучей сваливал на полу. Он мельком видел себя в старинном трюмо и был доволен: деловая, распорядительная фигура, даже немного сейчас похож на помощника. И Виктор старался, чтоб оправдать вид, и выдергивал совсем прочь из стола ящики. Он думал: "письма, и ленточкой завязаны, как у Тайки", но писем не было. Были какие-то тетрадки. Вавич поднес к лампе. По-иностранному, напротив по-русски. "Ага! Это языки учит. Что же изымать?" - уж тревожился Вавич.
- Позвать старуху, - сказал Вавич вполголоса. - Слушайте, мадам, это не все, - сказал Виктор, хлопая рукой по Наденькиной тетради.
Анна Григорьевна быстро, испуганными глазами, читала эти карандашные записи и не могла понять, понять этих слов - cladbishenskaia vosem и напротив написано - умывать, чистить что-либо.
- Это не все, - бил Вавич по тетрадке тылом руки. - Где ее, извините, белье находится?
- Здесь, в комоде, - и Анна Григорьевна, подбирая юбку, стала на колени перед комодом.
- Не трудитесь, мадам, мы сами. Впрочем, как хотите. Действительно. А ну, помоги! - крикнул Виктор городовым и присел на корточки рядом с Тиктиной.
- Я понимаю, вам самому неприятно рыться в чужом... вещах, уж это ваша должность вас обязывает.
- Убивают, сударыня, убивают, на посту людей убивают. Ведь вы не жиды? А вот из-за жидов и вам приходится терпеть. Очень даже верно, что ваша дочь совершенно невинна, ну, а знаете, это все выяснится, и невинный человек может быть совершенно спокоен.
Анна Григорьевна вынимала аккуратно сложенное Наденькино белье. Она запускала руку, и сторожкие пальцы боялись, не шелестнуть бы бумагой, но бумаг не было среди белья.
- Здесь у ней летние платья сложены, - и Анна Григорьевна поднялась с колен. Она все время думала о тетрадке.
"Боже, дура какая. Адреса, адреса". - И она все время чувствовала, как там за спиной лежит эта тетрадка.
- А здесь полотенца и платочки, - Анна Григорьевна старалась говорить по-домашнему.
- Ну ладно, - сказал Виктор, - это нас не касается. - И он сунул руки вдоль стенки ящика. Что-то холодное и твердое.
Это, это что? - нахмурился Виктор. Он щупал, Анна Григорьевна смотрела в его лицо, затаив дух, и прочитала - что "это" - ничего, пустяк. И сразу стала услужливо разрывать полотно сложенного полотенца.
- Нет, нет, достанем, посмотрим, - говорила Анна Григорьевна. - Ну тащите, тащите. Ну? Баночка духов, да конечно, что ж у ней тут может быть, у дурочки. Фу, фу, моль, - вдруг замахала руками Анна Григорьевна.
Она хлопала ладошками в воздухе, двигалась толчками по комнате; все следила глазами.
- Скажите, дрянь какая, - Анна Григорьевна хлопнула над столом. Неловким движением опрокинула Надину деловую мужскую чернильницу. - Ах, что я наделала! - и Анна Григорьевна торопливо схватила тетрадь и принялась ею тщательно вытирать Наденькин стол. - Убьет она меня теперь, чистеха такая, беда какая, Господи! Ну да дай же что-нибудь, - крикнула она Дуне. Стоишь, как столб. - И Анна Григорьевна терла тетрадкой, вырывая новые листы, комкая, коверкая.
- Мы уж тут ни при чем, - сказал Вавич.
- Ах, да я дура, - говорила Анна Григорьевна, а в глазах стояли слезы.
- Ну-с, сударыня, это потом, - деловито сказал Вавич. - А вот скажите нам, где ее переписка находится. Ведь получает она письма. Нет, скажете? Ну а где они?
- Да вот тут все у ней, я ведь не слежу.
- Напрасно-с, напрасно, - закачал Вавич головой и сейчас же отвернулся. - Вот тут в портфеле записки - это мы возьмем. И вот эти заграничные книжки. Там уж разберем.
- Надо под столом полапать, - сказал на ухо Вавичу городовой, - по небелям, по креслам прячут. А ну, встаньте, - мотнул городовой головой.
- Вот и отлично, а теперь отнесите это кресло мужу, он же стоит там все время. У вас ведь, наверно, отец тоже старик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Тиктин накинул на нос пенсне и вполголоса читал:
- "Произвести обыск в помещении, занимаемом Тиктиной Надеждой Андреевной".
- Ага! Так вот пожалуйте в помещение, занимаемое Тиктиной Надеждой Андреевной.
Вавич минуту молчал и, краснея, застегивал портфель и глядел на Тиктина и не попадал замком.
- Прашу не учить! - вдруг крикнул Вавич на всю квартиру.
- Стой около него, и чтоб ни с места, - и Виктор ткнул пальцем на Тиктина. Городовой придвинулся.
- Дворник! Сюда! - командовал Вавич, идя по коридору. - В лицо знаешь?
- Как же-с, известно.
- Я вам говорю, ее нет! - говорила вслед Анна Григорьевна. Вавич с городовым и дворником ходили по квартире. Городовой взял лампу Андрея Степановича и носил ее за Виктором.
- Бумагу! - зло сказал Виктор. - Тут народ стреляют, а он - бумагу! Не бумагами, небось, стреляют-то людей при исполнении... долга.
- Оружие есть? - рявкнул Вавич из спальни Анны Григорьевны.
Никто не ответил. Виктор вышел в коридор, вытянулся строго и произнес крепко, по-командному:
- Оружие есть? Если будет обнаружено обыском, то ответите по законам военного времени.
- Да нет, ни у кого никакого оружия. Саня! Ведь нет же оружия?
- Не переговариваться, - крикнул Вавич. - Значит, заявляете, что оружия нет.
- Я бы вам еще раз советовал быть скромнее, - сказал Андрей Степанович. - Да! Тоже имея в виду законы военного времени.
Городовой, что стоял рядом, придвинулся к Тиктину.
- Прислугу сюда и понятых! - командовал Вавич.
- Слушайте, молодой человек, - сказала Анна Григорьевна, - вы ведь не к разбойникам в вертеп пришли, зачем же так воевать? Ну, пусть ваша обязанность такая, но ведь видите же, что пришли к порядочным людям.
Вавич отвернулся и уж из Наденькиной комнаты громко ворчал:
- За порядочными людьми нечего следить жандармскому управлению. Это ее комната? - спросил Виктор прислугу. - Ее это шкаф? Отпереть! Спроси ключи или сейчас вскроем. Гляди под кроватью! - крикнул он городовому.
Понятые - соседние дворники - стояли у притолоки с шапками в руках.
- Можно закурить? - шепотом обратился один к Вавичу.
- А что? - вскинулся Виктор. - Курите! Курите, черт с ними. Да нет, я не имею права вас стеснять - понятые. Курите вовсю.
- И под постелью, под матрацем, - командовал Вавич. Горничная трясущейся рукой спешила отомкнуть Наденькин шкафчик. Ключ был у Наденьки, горничная не могла подобрать.
- Дай сюда, - и Вавич вырвал из рук Дуняши ключи. Он тыкал один за другим, ключи не входили. - Ну-ка, кто из вас мастер? - крикнул Виктор дворникам и бросил ключи на подоконник.
Понятые спросили ножик, они кропотливо отдирали планку - важная вещь чистый орех!
- Ну, ну, орех! - покрикивал Вавич. - Будет на орехи, ковыряйся живей!
Кресло
ВАВИЧУ скорей хотелось переворотить весь этот девичий порядок в комнате, чтоб скорей стал ничей хаос, и он без надобности срывал накидки с подушек, приподнимал картины и пускал их висеть криво. Он выворачивал с полок книги, протряхивал страницы и неловкой кучей сваливал на полу. Он мельком видел себя в старинном трюмо и был доволен: деловая, распорядительная фигура, даже немного сейчас похож на помощника. И Виктор старался, чтоб оправдать вид, и выдергивал совсем прочь из стола ящики. Он думал: "письма, и ленточкой завязаны, как у Тайки", но писем не было. Были какие-то тетрадки. Вавич поднес к лампе. По-иностранному, напротив по-русски. "Ага! Это языки учит. Что же изымать?" - уж тревожился Вавич.
- Позвать старуху, - сказал Вавич вполголоса. - Слушайте, мадам, это не все, - сказал Виктор, хлопая рукой по Наденькиной тетради.
Анна Григорьевна быстро, испуганными глазами, читала эти карандашные записи и не могла понять, понять этих слов - cladbishenskaia vosem и напротив написано - умывать, чистить что-либо.
- Это не все, - бил Вавич по тетрадке тылом руки. - Где ее, извините, белье находится?
- Здесь, в комоде, - и Анна Григорьевна, подбирая юбку, стала на колени перед комодом.
- Не трудитесь, мадам, мы сами. Впрочем, как хотите. Действительно. А ну, помоги! - крикнул Виктор городовым и присел на корточки рядом с Тиктиной.
- Я понимаю, вам самому неприятно рыться в чужом... вещах, уж это ваша должность вас обязывает.
- Убивают, сударыня, убивают, на посту людей убивают. Ведь вы не жиды? А вот из-за жидов и вам приходится терпеть. Очень даже верно, что ваша дочь совершенно невинна, ну, а знаете, это все выяснится, и невинный человек может быть совершенно спокоен.
Анна Григорьевна вынимала аккуратно сложенное Наденькино белье. Она запускала руку, и сторожкие пальцы боялись, не шелестнуть бы бумагой, но бумаг не было среди белья.
- Здесь у ней летние платья сложены, - и Анна Григорьевна поднялась с колен. Она все время думала о тетрадке.
"Боже, дура какая. Адреса, адреса". - И она все время чувствовала, как там за спиной лежит эта тетрадка.
- А здесь полотенца и платочки, - Анна Григорьевна старалась говорить по-домашнему.
- Ну ладно, - сказал Виктор, - это нас не касается. - И он сунул руки вдоль стенки ящика. Что-то холодное и твердое.
Это, это что? - нахмурился Виктор. Он щупал, Анна Григорьевна смотрела в его лицо, затаив дух, и прочитала - что "это" - ничего, пустяк. И сразу стала услужливо разрывать полотно сложенного полотенца.
- Нет, нет, достанем, посмотрим, - говорила Анна Григорьевна. - Ну тащите, тащите. Ну? Баночка духов, да конечно, что ж у ней тут может быть, у дурочки. Фу, фу, моль, - вдруг замахала руками Анна Григорьевна.
Она хлопала ладошками в воздухе, двигалась толчками по комнате; все следила глазами.
- Скажите, дрянь какая, - Анна Григорьевна хлопнула над столом. Неловким движением опрокинула Надину деловую мужскую чернильницу. - Ах, что я наделала! - и Анна Григорьевна торопливо схватила тетрадь и принялась ею тщательно вытирать Наденькин стол. - Убьет она меня теперь, чистеха такая, беда какая, Господи! Ну да дай же что-нибудь, - крикнула она Дуне. Стоишь, как столб. - И Анна Григорьевна терла тетрадкой, вырывая новые листы, комкая, коверкая.
- Мы уж тут ни при чем, - сказал Вавич.
- Ах, да я дура, - говорила Анна Григорьевна, а в глазах стояли слезы.
- Ну-с, сударыня, это потом, - деловито сказал Вавич. - А вот скажите нам, где ее переписка находится. Ведь получает она письма. Нет, скажете? Ну а где они?
- Да вот тут все у ней, я ведь не слежу.
- Напрасно-с, напрасно, - закачал Вавич головой и сейчас же отвернулся. - Вот тут в портфеле записки - это мы возьмем. И вот эти заграничные книжки. Там уж разберем.
- Надо под столом полапать, - сказал на ухо Вавичу городовой, - по небелям, по креслам прячут. А ну, встаньте, - мотнул городовой головой.
- Вот и отлично, а теперь отнесите это кресло мужу, он же стоит там все время. У вас ведь, наверно, отец тоже старик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73