– Я комсомолец! – счастливый, шептал я – Я – комсомолец!
ГЛАВА ПЯТАЯ
НА НОВОЙ ЗЕМЛЕ
К Новой Земле «Октябрь» подходил рано утром.
Издали мы увидели высокие величавые горы, которые, казалось, поднимались прямо из моря. Но чем ближе пароход подходил к земле, тем отчетливее было видно, что горы отстоят от берега очень далеко. Кое-где на горах сверкали ослепительные пятна снега.
Новая Земля – два огромных острова – находится далеко за Полярным кругом и отделяет Баренцево море от Карского. Берега Новой Земли живописно изрезаны глубокими заливами – губами. В этих заливах мореплаватели находят для своих кораблей хорошо защищенные якорные стоянки.
День был ясный, безоблачный. Такие дни на Новой Земле – явление редкое. Заканчивался июнь. Солнце в эти времена в Заполярье ходит по кругу, совсем не опускаясь за горизонт. День продолжается круглые сутки… Читай книги и днем и ночью.
И я читал. Читал книги о Новой Земле. Мне хотелось побольше узнать об этом огромном и загадочном острове, вблизи которого трагически закончилась жизнь моего отца.
Из книг я узнал, что Новая Земля впервые была открыта новгородскими ушкуйниками. Еще в прошлом веке появились на Новой Земле первые постоянные жители – ненцы, приехавшие из Тиманской и Большеземельской тундры.
В ноябре на Новой Земле начинается полярная ночь – сплошная темнота, и солнце за сутки не показывается даже на полчаса.
Описания Новой Земли в старых книгах чаще всего были мрачными, отпугивающими. «Одно из действий, – читал я со щемящей сердце тоской, – производимых на вас отсутствием здесь деревьев и даже рослой травы, – это чувство одиночества, чувство, овладевающее душою не только мыслящего наблюдателя, но самого грубого матроса… будто теперь только наступает утро мироздания… Совершенное отсутствие звуков, особенно господствующее в ясные дни, напоминает собою тишину могилы».
Могила! Может быть, здесь, на этом острове, есть и могила моего любимого отца. Или его могилой стала просто Новая Земля – без похорон, без надмогильного холмика. Или голубые полярные льды, или холодные глубины океана.
Но что означает «грубый матрос»?.. Мой отец тоже был матросом. Разве он не мог быть мыслящим наблюдателем?!
В моей душе возникало чувство протеста против этого неизвестного мне путешественника, который, видимо, только себя и еще некоторых «избранных» считал «мыслящими наблюдателями». Я не совсем понимал также, что означает и «утро мироздания». Спросил об этом Костю. Он объяснял долго и путано и наконец запутался совсем.
– Утро это значит утро, начало дня… А вот мироздание – это значит мировое здание, наверное, самый большой в мире дом… Понимаешь?..
– Понимаю, что ты ничего в этом не понимаешь, – сказал я. – Какое же может быть утро у большого дома? У всех домов утро одинаковое.
– А вот пойдем спросим у Николая Ивановича, – упорствовал Костя, хотя и чувствовал, что не совсем уверен в своих объяснениях.
Пошли к Николаю Ивановичу, взяв с собой книгу.
– Мироздание – это вселенная, весь мир, – объяснил нам старший механик. – А под словом «утро» здесь надо понимать начало.
– Вот видишь, – торжествующе заявил Костя. – Я же говорил: начало дня, это значит утро…
– Новая Земля показалась этому путешественнику слишком пустынной, необитаемой, – продолжал Николай Иванович. – Потому он и сравнивает новоземельскую природу с зарождением жизни на Земле.
– А ты спорил еще! – сказал Костя, когда мы вышли из каюты старшего механика. – Ну, кто был прав?
– Ты был прав, – усмехнулся я. – «Мировое здание, самый большой дом в мире!» Эх ты, профессор! Поедем-ка лучше на берег да посмотрим это «утро мироздания»! Сейчас уже якоря отдадут.
Вначале Костя, судя по его лицу, хотел рассердиться, но потом улыбнулся.
– Не будем спорить.
Он взял меня под руку, и мы с ним поднялись на палубу.
– Где вы были? – спросил встретивший нас Илько. – Я вас ищу, ищу.
– Ну как, Илько, похожа Новая Земля на вашу тундру?
– Нет, совсем, совсем не похожа. У нас Печора не такая. И тундра у нас совсем не такая, как эта земля. Высокая земля. И где тут ягель? Одни камни. Плохо тут.
– Ты вроде этого путешественника, который книжку написал, – смеясь сказал я. – «Плохо». Да ты ведь еще ничего не видел. А что, разве у вас в тундре пальмы растут?
– Нет, у нас нету пальмы. У нас есть ягель. А без ягеля оленям нечего будет есть, и они помрут. Плохо!
– Вот лучше поедем на берег да посмотрим Новую Землю. Тогда и говорить будем.
Загрохотал брашпиль, и якорь стремительно понесся в воду.
…И вот мы впервые ступили на Новую Землю. Но какая это земля! Голые скалы, глинистый сланец. Камни, камни… Неужели здесь нет даже травки?
Нет, оказывается, здесь есть мох и трава, правда, тощая и растет клочками. Но на одном из склонов, обращенных к солнцу, мы увидели даже цветы. Это были мелкие незабудки, бледно-желтые лютики, ромашки, колокольчики и камнеломки.
Мы даже видели березу и иву. Но назвать деревьями эти тоненькие стебельки трудно. Право, какое это дерево, если оно своими стебельками стелется по земле и их нужно разыскивать, разгребая мох?!..
На Новой Земле много птиц, и хорошему охотнику здесь раздолье. Были бы мы охотниками! Гуси, лебеди, утки, гаги, пух которых очень ценится, и многие другие – настоящее птичье царство! Как нам рассказывали, здесь, на птичьих базарах, собирается около миллиона птиц.
…На Новой Земле пеня ожидало горькое разочарование. Я ехал сюда с затаенной надеждой узнать хотя бы что-нибудь об «Ольге» и о своем отце.
Но новоземельцы – и ненцы и русские – ничего не знали и не слышали о судьбе команды «Ольги». Они даже не помнили такого судна. Ведь это было давно – десять лет назад. Сколько воды утекло за это время и сколько произошло событий! А может быть, «Ольга» и не заходила в Белушью губу… Может быть, у них было мало провизии и топлива, и, чтобы не задерживаться, начальник экспедиции решил идти вперед, на север…
Костя и Илько хорошо понимали меня. Я знал об этом. Тяжело остаться без отца! Костя помнил, как я вместе с ним мучился, ожидая вести об его отце в тяжелые дни интервенции. Костя оказался счастливцем. Перенесший все ужасы архангельской тюрьмы, каторги на Мудьюге, отец Кости все таки остался жив и вернулся. Погиб в полярном безмолвии мой отец. Умер от тяжелой болезни олений пастух – отец Илько. Белогвардейцы расстреляли отца Оли Лукиной.
Мои друзья понимали, почему я был так печален. Вместе со мной ходили по становищу и расспрашивали местных жителей об «Ольге». Но эти поиски и расспросы остались безуспешными.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
НИКОЛАЙ ГРИСЮК
Погода стояла штормовая, и «Октябрь» задержался с отходом.
Однажды Илько вернулся с берега возбужденный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21