Аббасзаде Гусейн
Гудок парохода
Гусейн Аббасзаде
ГУДОК ПАРОХОДА
Давно уже не было в Баку такой мягкой зимы. Декабрь на дворе, а холода еще не наступили, дни стоят солнечные, тротуары в городе сухи, и Каспий на редкость "покоен. Прекрасная погода для рыбалки!
Такую погоду Абузар Оруджев упустить не мог. Ранним утречком собрался, сел в автобус и поехал в Карадаг - приморский поселок близ Баку. Тут он сошел и прямиком спустился к берегу моря. Постоял немного, с наслаждением вдыхая свежий морской воздух, столь отличный от городского. Перед ним простиралась голубая ширь, вдали, на горизонте, сливающаяся с небом. Всегда при виде морского простора радовалось сердце старого капитана.
Если б не болезнь, он, Абузар Оруджев, не вышел бы на пенсию, плавал бы до сих пор. Шестьдесят шесть лет - не предел для настоящего моряка. Его деду, старому каспийскому боцману Оруджу, было целых восемьдесят три, когда он вышел в свое последнее плавание,- и он бы плавал еще и плавал, если б его шхуну, шедшую в Энзели, не вынесло внезапным сильным штормом на подводные камни. Никому не удалось тогда спастись.
Да, Каспий бывает страшен. Но бывает и ласков, как ребенок. Вон какой он сегодня тихий! Чуть слышно плещется у прибрежных камней. Тут и там, метрах в тридцати - пятидесяти от кромки берега, стоят на мелководье "кровати". Это такие сооружения самодельные, сваренные из старых труб малого диаметра: четыре длинных ноги и скрепляющая рама. На раме настил из досок. Собственно, это скорее похоже на табуретки, но бакинские рыболовы называют их "кроватями" наверное, потому, что на такой "кровати", зарывшей ноги в плотный песчаный грунт, человек может не только сидеть, но и вытянуться во весь рост. В Карадаге много их стояло близ берега, и одна принадлежала Абузару Оруджеву.
Летом он обычно добивался до своей "кровати" вплавь, одной рукой загребая, а в другой держа над головой спиннинг и узелок с одеждой и едой. Когда же становилось холодно, Абузар Оруджев прихватывал с собой резиновую надувную лодку. Вот и сейчас он с помощью велосипедного насоса наполнил ее воздухом и переправился на "кровать".
Неторопливо насадил на крючок наживку, закинул и закрепил спиннинг. Проверил, все ли в порядке в сундучке, не шарила ли в нем посторонняя рука. Братья рыболовы народ честный, но мало ли тут шатается по побережью постороннего люду! Обычно Абузар Оруджев привозил сюда кой-какую еду и термос с чаем, а в сундучке, который он сам сколотил на краю "кровати", держал что-то из посуды, пачку сахара, ведро - ну и все такое. Приезжал-то он сюда не на час-другой, а на целый день. Вот и сейчас расположился надолго.
Клев, по правде, был сегодня неважный. Уже шло за полдень, а выудил он всего три рыбешки - небольшую шемаю, которую в Баку называют "шамайкой", и двух бычков. Другой рыболов на месте Абузара Оруджева, пожалуй, психанул бы, разозлился на такую ничтожную ловлю, а он - ничего. Не рыбу ловить приезжал Абузар Оруджев в Карадаг, а побыть у моря, надышаться всласть морским воздухом. Для того и "кровать" себе поставил. А рыбная ловля - что ж, это скорее для отвода глаз... чтоб на соседних "кроватях" над ним не смеялись..".
Он лежал на дощатом настиле, закрыв глаза, голову положив на резиновую надувную подушечку. Можно сказать - с комфортом. Солнце не то чтобы грело, но все-таки пригревало. Под настилом, в полуметре, плескалась вода о ноги "кровати", и этот тихий плеск убаюкивал Абузара Оруджева. Ему казалось, что он снова в своей каюте на пароходе "Шубаны"... мерно покачивается палуба... в открытый иллюминатор струится свежий воздух, насыщенный йодом и солью... И он, Абузар Оруджев, снова молод и крепок, как в давние годы...
Первое время после выхода на пенсию он просто не находил себе места. Привыкший за полвека морской службы к распахнутым просторам Каспия, он задыхался на бакинских улицах. Он плохо спал в своей небольшой уютной квартире - полночи лежал без сна, ворочался, вставал, бродил по комнате. И только с прошлого лета, когда один из старых друзей надоумил его ездить на рыбалку в Карадаг, Абузар Оруджев почувствовал себя лучше. Перестала душить бронхиальная астма. Отпустил кашель. Он стал лучше спать - морской воздух оказался куда более лучшим лекарством, чем все снотворные, которые он уже успел перепробовать.
С моря донесся долгий басовитый гудок. Абузар Оруджев поднялся и увидел: в бакинскую бухту входил белый пароход. Он был далеко, на таком расстоянии не разглядишь, что за судно. Но Абузар Оруджев был дальнозорок, к тому же он хорошо знал все суда Каспийского пароходства. И, всмотревшись в далекий белый силуэт, он прошептал: "Кажется, это танкер "Матрос Вагаб Иманов"..." Тут заверещала катушка спиннинга. Абузар Оруджев выдернул из воды леску. На ее крючке извивался, бился маленький бычок. Поймав и зажав в ладони его скользкое прохладное тельце, Абузар Оруджев покачал головой: "Ты мне совсем не нужен, малыш. Погоди-ка, не трепыхайся... Сейчас я тебя отпущу..." Он осторожно снял рыбешку с крючка и бросил в воду. "Больше не попадайся",- напутствовал он бычка. Затем насадил на крючок наживку и снова забросил спиннинг.
Между тем пароход, входивший в бухту, развернулся, теперь Абузар Оруджев видел его левый борт. Да, это был танкер в балласте. И хотя на таком расстоянии было, конечно, невозможно прочесть его название, Абузар Оруджев теперь точно знал, что это "Матрос Вагаб Иманов" - один из новейших на Каспии танкеров, спущенный на воду примерно за год до выхода Абузара Оруджева на пенсию. Раза два он встречался с этим танкером в море, как встречался за долгие годы своего плавания со всеми каспийскими судами, и они, как полагается, приветствовали ДРУГ друга гудками.
Стоя на краю своей "кровати", Абузар Оруджев смотрел, прищурясь, на белого красавца, направляющегося к причалу, и с душевной болью думал о парне, чье имя носил этот танкер.
На пароходе "Шубаны" Вагаб Иманов появился весной 1942 года. Это был статный широкоплечий парень лет девятнадцати-двадцати, с черной жесткой шевелюрой. Немного замкнутый, немногословный, он не лез на глаза начальству, как иные матросы. Иманов старательно выполнял судовые работы, вахты нес хорошо, но, в общем, ничем особенно не выделялся в палубной команде, разве что недюжинной физической силой. Но однажды он будто вспыхнул, как яркий факел,вспыхнул и вмиг погас. Но отблеск этой мгновенной вспышки остался...
В том году, особенно к осени, в Каспийском морском пароходстве сложилось тяжелое положение. Шел огромный лоток военных грузов. Из Красноводска паромы и плавучие доки ежедневно доставляли в бакинский порт вагоны с оружием и боеприпасами - из ворот порта эшелоны отправлялись на север, на фронт. Не хватало пароходов.
1 2 3