Некоторое время Исана стоял неподвижно, чувствуя такую опустошающую усталость, что лестница в несколько ступенек, по которой он должен был подняться, казалась непреодолимой. «Что же замыслил Коротыш?» — вопрошал он души деревьев , обступивших его в темноте.
— Это козодой, — прошептал Дзин, проснувшись.
— Что ты? — сказал Исана обеспокоенно. — Я никакого козодоя не слышу. Дзин... Дзин будет спокойно спать.
— Да, Дзин будет спокойно спать, — сказало маленькое теплое существо, завернутое в одеяло.
Тут Исана тоже услышал голос козодоя и откуда-то снизу — шум моря, долетавшие сквозь пропитанный влагой, удивительно свежий воздух. «Что же замыслил Коротыш? И что предпримут Такаки с товарищами?» — вопрошал Исана души деревьев и души китов , обратившись туда, где бился прибой, но в нем поднималось предчувствие, будившее горькое раздражение и злость, и сосредоточить свои мысли на душах деревьев и душах китов он был не в силах. Как и ребенок у него на руках, Исана тоже устал от долгого путешествия в автомобиле.
...Когда Исана проснулся от кошмарного сна и открыл глаза, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, точно парализованный, по его лицу пробежал луч карманного фонаря.
В темной комнате стояло несколько человек, один из них пытался нащупать выключатель у входа. Инстинктивно Исана протянул руку к Дзину. И лишь потом понял, где он и кто вторгся к нему. Наконец кто-то заметил шнур выключателя у лампы, обернутой куском материи, и дернул его, но лица людей, вошедших в комнату, остались в темноте.
— Простите, что разбудили. Но нет комнаты, кроме вашей, где можно запереть Коротыша, — сказал Такаки.
— Наручники снять? — спросил кто-то.
— Я против, — послышался голос Тамакити. — Того и гляди, Коротыш возьмет Дзина заложником и потребует освобождения.
— Не стану я этого делать. Зачем? Да вы меня все равно не выпустите, скорее Дзином пожертвуете, — сказал, с нескрываемой ненавистью обращаясь к Тамакити, Коротыш глухим голосом, точно во рту у него был кляп.
— Наденьте ему наручники. Руки оставьте спереди, тогда он сможет спать на спине, — сказал Такаки.
— Если уступать понемногу, в конце концов ничего не останется. Кончится все как сон Боя: как будто ничего и не было, — сказал Тамакити.
— Он прав, — сказал Коротыш, но послушно протянул руки.
— Повали его на пол, — сказал Такаки.
— Не надо. Я сам упаду под влиянием земного притяжения, — сказал Коротыш, но тут кто-то пнул его ногой, и он, проехав головой по обшитой деревом стене, отлетел в угол комнаты.
— Не делай глупостей, Тамакити! — приказал Такаки брезгливо. — Запрем дом снаружи. Вы с Дзином будете еще, наверно, спать? У дверей поставим часового, если понадобится, сможете выйти. Пока с Коротышом говорить ни о чем не нужно — мы хотим сперва сами разобраться.
— Можете не волноваться. Даже представься мне такая возможность, я и сам никуда не уйду, — сказал Коротыш.
Через раскрытую на мгновение дверь Исана увидел поднимающийся над сочной зеленью кустов туман и понял, что близится рассвет. Он снова лег в постель.
— Тамакити здорово дерется. Он мне чуть все зубы не вышиб, — сказал Коротыш из тьмы.
— Но что все-таки случилось?.. Во что тебя втянули?
— Втянули? — повторил Коротыш, как попугай, но в голосе его звучало такое возбуждение, что Исана даже содрогнулся. — Как раз наоборот. Это я втянул в задуманное мною дело Союз свободных мореплавателей. Я заставил их идти напролом. И заставлю проскочить мимо последнего поворота — пути назад у них больше не будет. Благодаря мне Союз свободных мореплавателей превратится в настоящую боевую организацию.
— Что ты собирался сделать? — спросил Исана растерянно.
— Все, что нужно было сделать, — уже сделано. Теперь посмотрю, как они будут выпутываться. Сейчас все в панике и готовы бежать куда глаза глядят. А те, у кого неустойчивая психика, как, например, Тамакити, готовы прибегнуть к насилию. В общем, все они в панике и делают глупости. Всю ночь они допрашивали меня, но ничего не добились. И сейчас сидят с красными глазами и ругают себя за неумелый допрос. А заговорщик спокойно лежит себе и собирается поспать.
Коротыш с наслаждением потянулся. Исана осторожно спросил:
— Как это понять: «все, что нужно было сделать, — уже сделано»?
— Все сделано. Я, по-моему, говорил, что фотографировал военные учения? В чем, в чем, а в работе с фотокамерой у меня огромный опыт. Вот мне и удалось запечатлеть, как они, например, приставали на шхуне к берегу и взбирались на крутой утес или через кусты врывались сюда, на площадку, где строятся загородные дома...
— Наверно, Такаки и его товарищи должны были возражать против этого?
— Наоборот, они радовались, что их военные учения будут документально запечатлены, просто были вне себя от радости... Правда, они не думали, что я продам эти фотографии военных учений одному еженедельнику.
— Ты их действительно продал? — спросил растерянно Исана.
— Да. Я ведь раньше был фоторепортером этого еженедельника. Продал, конечно, на том условии, что не будет разглашено, где проводятся учения и кто в них участвует. Но редакция захотела убедиться, что это не инсценировка. Поэтому я разрешил им следовать за нами в машине в район учений, до развилки.
— А в самый последний момент струсил? Подумал, что тебя разоблачат — и тогда конец... Решил бежать к стоявшей у развилки машине, следившей за нами, и укатить с дружками в Токио?
— Нет, я не собирался бежать к машине у развилки. Где уж такому коротышке, как я, в полной темноте да еще через кусты добраться туда.
— Но они говорят, что ты хотел убежать и отбивался изо всех сил, когда тебя схватили.
— Совершенно верно. Да, не сделай я этого, не бывать всей заварухе! Именно так я и втянул в эту историю Союз свободных мореплавателей. Я решил бежать, а когда схватят — отбиваться. Им придется допрашивать меня, верно? Но, столкнувшись с моим сопротивлением, они, безусловно, прибегнут к насилию. А то дух насилия совсем испарился. Стоило им начать допрос — сразу распалились и перешли к насилию. Вот так они и проскочили последний поворот, и пути назад у них больше нет.
— Но...
— Но зачем все это, хотите вы сказать? Тогда я в свою очередь спрошу: как вы считаете, может Союз свободных мореплавателей с помощью псевдовоенных учений превратиться из скопища хулиганов в боевую организацию, имеющую собственное лицо?
— Не думаю. Да вряд ли и должен. Они останутся такими, как есть, пока не повзрослеют, — разве это само по себе не прекрасно? Зачем искусственно превращать их Союз в организацию, имеющую собственное лицо?
— Для того, чтобы воплотилось в жизнь пророчество Коротыша! — сказал Коротыш с комической высокопарностью. — Мое пророчество. Я все время сжимаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87