Детей моложе семи лет мы не отдавали больше чем на сутки. Потому что клиенты предлагали их усыновить. Мы не могли отдавать по дешевке работающих детей, поскольку были их настоящими приемными родителями. Усыновляя ребенка, мы воспитывали его в соответствии с собственной системой. И в школу они ходили из нашего дома. Мы никоим образом не считали, что если ребенок будет воспитываться в том или ином богатом доме, ему там может быть лучше. Попробуйте, например, на десять дней разлучить четырехлетнего ребенка с родителями. Он мгновенно станет вести себя с ними отчужденно. И мы тоже все время боялись, что наши приемные дети станут холодно к нам относиться. Дети напрокат были нам очень дороги. Если они перестали бы зарабатывать деньги, приют пришлось бы закрыть. Частному детскому дому выжить трудно. Для безопасности детей дела нужно вести только с надежными клиентами. Мы не сдавали детей кому попало. Когда ребенок говорил, что не хочет идти в эту семью, приходилось отказываться, какие бы миллионы нам ни сулили.
Катагири никогда не прибегал к принуждению. Если ребенок не хотел оставаться даже во время оговоренного срока, он возвращал его домой. Если семья жила в Нью-Йорке, Катагири непременно раз в день заходил проверить, как идут дела. Если ребенка отправляли за город, он обязательно разговаривал с ним по телефону. Все дети были застрахованы на случай похищения или жестокого обращения.
Клиенты, желающие взять ребенка напрокат, приходили в офис, полные надежд, смущения и любопытства. Катагири и Барбара по очереди занимались приемом клиентов. Прежде всего, их необходимо было отобрать. Клиентов экзаменовали в форме собеседования. Если у них было рекомендательное письмо от спонсоров приюта, то степень доверия к ним повышалась. В любом случае клиента просили предъявить удостоверение личности, хотя вообще-то ни босс, ни мама, отдавая ребенка напрокат, не верили никаким удостоверениям. Заметив в клиенте что-то хоть немного подозрительное, они говорили: нужно рекомендательное письмо, и просили клиента удалиться.
На самом деле встречаются такие подонки, которые играют с детьми в непристойные игры, заставляют заниматься сексом. В Америке нередки случаи, когда похищенные дети появляются в порно для любителей лолит. К счастью, дети из их приюта не попадали в подобную ситуацию, но когда Барбара выбирала клиентов, нервы у нее были на пределе. Время от времени она набрасывалась на Катагири, посчитав, что он не слишком внимателен при отборе.
Не все клиенты были бездетными супругами. Попадались холостяки (Барбара особенно их опасалась), молодые женщины в преддверии замужества, пожилые вдовы, гомосексуальные пары. Много было клиентов, которые хотели взять братьев или сестер своим детям. Если клиенты проходили собеседование, начинались переговоры о цене.
«Какому ребенку вы хотите стать родителями? На какой срок?» – спрашивал Катагири, показывая каталог с детьми напрокат.
Пока клиент рассматривал фотографии пятнадцати детей, Барбара рассказывала о каждом: какой у него характер, что он умеет, на каком языке говорит. После этого клиент встречался с ребенком, которого собирался взять напрокат. Смущенно улыбаясь, ребенок вкратце рассказывал о себе. Клиент неловко и нерешительно пытался добиться его расположения.
– Какую еду ты любишь, дружочек?
– Каким ты спортом занимаешься?
– А у нас дома – три собаки. Любишь собачек?
Для ребенка напрокат чужой дом становился своим на второй же день. Даже если ему что-то навязывали, ребенок-профессионал не дичился незнакомых людей. Когда клиент говорил ему: «Чувствуй себя как дома», ребенок, ничуть не стесняясь, так и делал. Это стало для него привычкой. Для босса родители, приходившие взять ребенка напрокат, были клиентами, а они, в свою очередь, относились ко взятому напрокат ребенку как к важному гостю. Дети напрокат очень хорошо это просекали. Конечно, они могли быть гостями только первые несколько дней, а потом нужно было изо всех сил стараться, чтобы понравиться клиенту. Иногда они подбадривали клиентов с тяжелым прошлым. Родители, у которых дети погибли от несчастного случая или умерли от болезни, искали в детях напрокат черты своего погибшего ребенка, вспоминали о нем. День, проведенный в радостном общении, заканчивался, все разбредались спать по своим кроватям, и родители-сироты – не в силах удержаться – шли посмотреть на спящего ребенка напрокат. «Если бы наш малыш был жив…» – хотя они запрещали себе даже думать об этом, подобные мысли появлялись сами собой. В такие моменты ребенок напрокат говорил несколько скупых фраз:
– Скоро наверняка случится что-то хорошее. Если я могу что-то сделать для вас, зовите меня в любое время.
Катагири специально не учил детей угадывать настроение взрослых по выражению лица. Набираясь опыта, дети сами совершенствовали свое мастерство оказывать сочувствие.
– О, я вспомнил. Мэтью два месяца провел в командировке в семье из Бостона. Он отправился туда как старший брат ребенку, чья мать была японкой, а отец – итальянцем. К сожалению, у ребенка было белокровие. И жить ему оставалось немного. А было ему только девять лет. Мэтью – двенадцать. Он, как и полагалось по контракту, подбадривал младшего брата. А когда ребенок умер, Мэтью так переживал, будто потерял родного брата. Мэтью был добрым мальчиком. Он работал скорее не как ребенок на прокат, а как брат напрокат. Был хорошим старшим или младшим братом. Лучше всего удавалось утешать родителей-сирот Пенелопе. Она стояла первым номером в рейтинге детей.
– А у Мэтью какой был номер?
– Кажется, седьмой. Азиаты пользовались не очень большим спросом, но у Мэтью был открытый характер, он говорил на двух языках: английском и японском, немного объяснялся по-испански. Продолжай мы сейчас содержать приют, дети-азиаты, наверное, стали бы более востребованы. Обучив Мэтью кантонскому диалекту китайского, можно было бы выдавать его за китайца, что удобно. Но мое время ушло. Мы с Барбарой живем как обычная семья стариков. Ей бы хотелось переселиться в Новую Зеландию. Если положить все сбережения в новозеландский банк, то можно получать 16 процентов и жить на них. Но этими деньгами нельзя воспользоваться за границей.
Катагири вытер салфеткой молочную пену с кромки усов и сказал:
– Итак, я рассказал тебе много ненужного, но о прошлом Мэтью ты все сможешь узнать, посмотрев эти материалы. Я потратил много времени, чтобы отксерокопировать их. Наверное, и мадам Амино будет довольна.
Перед глазами Майко возникла стопка бумаг, по толщине не уступающая телефонному справочнику. В черной обложке, тщательно переплетенная, плотно нашпигованная прошлым Мэтью. Журнал его развития, который босс и мама заполняли по очереди, дневник, который вел он сам, когда подрос, – о том, как переживал, любил, сердился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Катагири никогда не прибегал к принуждению. Если ребенок не хотел оставаться даже во время оговоренного срока, он возвращал его домой. Если семья жила в Нью-Йорке, Катагири непременно раз в день заходил проверить, как идут дела. Если ребенка отправляли за город, он обязательно разговаривал с ним по телефону. Все дети были застрахованы на случай похищения или жестокого обращения.
Клиенты, желающие взять ребенка напрокат, приходили в офис, полные надежд, смущения и любопытства. Катагири и Барбара по очереди занимались приемом клиентов. Прежде всего, их необходимо было отобрать. Клиентов экзаменовали в форме собеседования. Если у них было рекомендательное письмо от спонсоров приюта, то степень доверия к ним повышалась. В любом случае клиента просили предъявить удостоверение личности, хотя вообще-то ни босс, ни мама, отдавая ребенка напрокат, не верили никаким удостоверениям. Заметив в клиенте что-то хоть немного подозрительное, они говорили: нужно рекомендательное письмо, и просили клиента удалиться.
На самом деле встречаются такие подонки, которые играют с детьми в непристойные игры, заставляют заниматься сексом. В Америке нередки случаи, когда похищенные дети появляются в порно для любителей лолит. К счастью, дети из их приюта не попадали в подобную ситуацию, но когда Барбара выбирала клиентов, нервы у нее были на пределе. Время от времени она набрасывалась на Катагири, посчитав, что он не слишком внимателен при отборе.
Не все клиенты были бездетными супругами. Попадались холостяки (Барбара особенно их опасалась), молодые женщины в преддверии замужества, пожилые вдовы, гомосексуальные пары. Много было клиентов, которые хотели взять братьев или сестер своим детям. Если клиенты проходили собеседование, начинались переговоры о цене.
«Какому ребенку вы хотите стать родителями? На какой срок?» – спрашивал Катагири, показывая каталог с детьми напрокат.
Пока клиент рассматривал фотографии пятнадцати детей, Барбара рассказывала о каждом: какой у него характер, что он умеет, на каком языке говорит. После этого клиент встречался с ребенком, которого собирался взять напрокат. Смущенно улыбаясь, ребенок вкратце рассказывал о себе. Клиент неловко и нерешительно пытался добиться его расположения.
– Какую еду ты любишь, дружочек?
– Каким ты спортом занимаешься?
– А у нас дома – три собаки. Любишь собачек?
Для ребенка напрокат чужой дом становился своим на второй же день. Даже если ему что-то навязывали, ребенок-профессионал не дичился незнакомых людей. Когда клиент говорил ему: «Чувствуй себя как дома», ребенок, ничуть не стесняясь, так и делал. Это стало для него привычкой. Для босса родители, приходившие взять ребенка напрокат, были клиентами, а они, в свою очередь, относились ко взятому напрокат ребенку как к важному гостю. Дети напрокат очень хорошо это просекали. Конечно, они могли быть гостями только первые несколько дней, а потом нужно было изо всех сил стараться, чтобы понравиться клиенту. Иногда они подбадривали клиентов с тяжелым прошлым. Родители, у которых дети погибли от несчастного случая или умерли от болезни, искали в детях напрокат черты своего погибшего ребенка, вспоминали о нем. День, проведенный в радостном общении, заканчивался, все разбредались спать по своим кроватям, и родители-сироты – не в силах удержаться – шли посмотреть на спящего ребенка напрокат. «Если бы наш малыш был жив…» – хотя они запрещали себе даже думать об этом, подобные мысли появлялись сами собой. В такие моменты ребенок напрокат говорил несколько скупых фраз:
– Скоро наверняка случится что-то хорошее. Если я могу что-то сделать для вас, зовите меня в любое время.
Катагири специально не учил детей угадывать настроение взрослых по выражению лица. Набираясь опыта, дети сами совершенствовали свое мастерство оказывать сочувствие.
– О, я вспомнил. Мэтью два месяца провел в командировке в семье из Бостона. Он отправился туда как старший брат ребенку, чья мать была японкой, а отец – итальянцем. К сожалению, у ребенка было белокровие. И жить ему оставалось немного. А было ему только девять лет. Мэтью – двенадцать. Он, как и полагалось по контракту, подбадривал младшего брата. А когда ребенок умер, Мэтью так переживал, будто потерял родного брата. Мэтью был добрым мальчиком. Он работал скорее не как ребенок на прокат, а как брат напрокат. Был хорошим старшим или младшим братом. Лучше всего удавалось утешать родителей-сирот Пенелопе. Она стояла первым номером в рейтинге детей.
– А у Мэтью какой был номер?
– Кажется, седьмой. Азиаты пользовались не очень большим спросом, но у Мэтью был открытый характер, он говорил на двух языках: английском и японском, немного объяснялся по-испански. Продолжай мы сейчас содержать приют, дети-азиаты, наверное, стали бы более востребованы. Обучив Мэтью кантонскому диалекту китайского, можно было бы выдавать его за китайца, что удобно. Но мое время ушло. Мы с Барбарой живем как обычная семья стариков. Ей бы хотелось переселиться в Новую Зеландию. Если положить все сбережения в новозеландский банк, то можно получать 16 процентов и жить на них. Но этими деньгами нельзя воспользоваться за границей.
Катагири вытер салфеткой молочную пену с кромки усов и сказал:
– Итак, я рассказал тебе много ненужного, но о прошлом Мэтью ты все сможешь узнать, посмотрев эти материалы. Я потратил много времени, чтобы отксерокопировать их. Наверное, и мадам Амино будет довольна.
Перед глазами Майко возникла стопка бумаг, по толщине не уступающая телефонному справочнику. В черной обложке, тщательно переплетенная, плотно нашпигованная прошлым Мэтью. Журнал его развития, который босс и мама заполняли по очереди, дневник, который вел он сам, когда подрос, – о том, как переживал, любил, сердился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82