ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

 

Неизвестное всегда тревожит, но… у меня есть вера. А когда есть вера, то все обязательно свершится. Так или иначе.
Потрясающе. Просто невероятно. Меня переполняют самые искренние чувства. Даже не стыдно признаться, что на глазах появились слезы. Слава Богу, Хамфри этого не видел, потому что я успел вовремя прикрыть глаза носовым платком.
Впрочем, полагаю, он все-таки заметил мои чувства, поскольку тут же поинтересовался, в чем дело. Я, конечно, попытался объяснить ему, как мне жаль, что у каждого бывают свои взлеты и падения, но… но потом вдруг заметил, что Хамфри смотрит на меня, как на эмоционально неустойчивого человека. Может быть, даже как на психа.
– Только не надо воспринимать это так уж трагически, господин министр, – неожиданно чуть ли не умоляющим тоном попросил он. – Мы ведь все равно достаточно часто будем встречаться. По меньшей мере, раз в неделю…
Сначала мне показалось, что я ослышался, но его улыбка… Такая спокойная, такая уверенная… Что, интересно, это могло бы означать? Неужели я опять не так или не совсем так его понял?
– Я еще не успел сказать вам, куда ухожу, господин министр.
– Простите, не понял… Куда вы уходите?
– Меня назначили секретарем Кабинета.
Так оно и есть. Значит, я не только не так, а совсем не так его понял.
– Секретарем Кабинета?!
– Да. – Теперь он выглядел не менее озадачено, чем я. – А что, по-вашему, я имел в виду?
Что он имел в виду? Конечно же, я не мог вот так прямо сказать ему, что именно, по-моему, он имел в виду. Пришлось изворачиваться, так сказать, вылезать из-под коряги, как сейчас принято говорить. Честно говоря, так тяжело мне еще никогда не бывало.
Сэр Хамфри, в отличие от меня, далеко не такой сентиментальный, поэтому его сочувствия, в какой бы форме оно не выражалось, следовало избегать любой ценой.
– Простите, конечно, господин министр, – тихо прошелестел он, – но в качестве практически уже назначенного секретаря Кабинета я мог бы порекомендовать ПМ несколько снизить вашу нагрузку. Если, само собой разумеется, вы не возражаете.
Так мне и надо! Вот что значит искренне посочувствовать ему, вот что значит снова и снова наступать на одни и те же грабли! Нет-нет, такое больше не должно повториться.
Я поспешил заверить его, что очень даже возражаю, и что у меня все в порядке. И тут же поздравил его с повышением. Возможно, слишком многословно, но… без излишней лести. Не забыв, правда, заметить:
– А как же я теперь без вас?
– Без меня, господин министр, вам теперь, возможно, будет даже лучше, – с совсем необычными для него нотками искренности в голосе ответил он.
Я был почти готов с ним согласиться, причем не менее искренне, но вовремя остановился. На мой взгляд, это было бы несколько бестактно.
Мне также стало ясно, что после своего назначения Хамфри, когда придет время для очередных «перестановок», будет советовать ПМ, кого именно и куда «ставить» в Кабинете. Включая, естественно, и меня самого…
Поэтому у меня не было иного выбора, кроме как польстить ему еще больше, сказав, каким великолепным работником он был, какую блестящую работу он проделал, как я лично благодарен ему, как искренне признателен, ну и так далее и тому подобное. Ерунда, конечно, но это правда. К сожалению, чистая правда. О чем я ему тактично дал понять.
– Мы ведь прекрасно работали вместе, не правда ли?
– О лучшем министре я не мог и мечтать, господин министр, – довольно ответил он.
Что ж, отлично! Надеюсь, он так и думает. В принципе, Хамфри всегда трудно (если вообще возможно) понять, но на конкретной лжи мне его пока еще никогда не удавалось поймать.
(В личных дневниках сэра Хамфри Эплби эта беседа описывается несколько иначе. – Ред.)
«Я сказал министру, что „ухожу на иные, более зеленые пастбища и отдаю себя на служение тому, кто выше, чем любой из нас“. То есть премьер-министру. Грустно, конечно, но другого выхода, похоже, просто не было, иначе Хэкер возликовал бы от одной только мысли, что меня наконец-то освобождают от многолетней каторги служить под его началом.
Его реакция снова заставила меня задуматься – может, он на самом деле эмоционально несбалансирован? Он готов был расплакаться. Причем на самом деле. Невероятно! Что это, истерия? Или радость, или… Что? Что именно, мне до сих пор не совсем ясно.
Неужели сама мысль о расставании со мной настолько его расстроила, что ему потребовалось некоторое время, чтобы понять – меня переводят в Кабинет. Только и всего. Но затем, видимо, придя в себя, он задал на редкость нелепый вопрос: буду ли я делать премьер-министру то же, что делал ему? Скорее всего, он имел в виду „не ему, а для него“. (Лично нам так не кажется. – Ред.)
А потом, как бы спохватившись, начал торопливо лепетать, как он меня любит, каким я был великолепным помощником… Что правда, то правда, хотя мотивы его подхалимажа тоже вполне прозрачны.
Вообще-то, на комплимент принято отвечать комплиментом, во всяком случае, у нас. Но максимум, на что меня тогда хватило, это сказать, что о лучшем министре я не мог бы и мечтать. Хэкер чуть ли не подпрыгнул от радости. Потрясающе – он до сих пор верит всему, что я ему говорю!
Мы договорились, что о моем новом назначении я официально сообщу министерству в пятницу вечером, после чего мы сможем неофициально попрощаться и выпить по бокалу шампанского. Заодно и за Рождество тоже.
– Да, случай на редкость удачный, – радостно ответил Хэкер.
Кстати, он прав: для меня да, а вот для него – еще вопрос».

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)
18 декабря
Конец недели оказался довольно драматичным. Все началось в пятницу вечером. В конце рабочего дня мы устроили у меня в кабинете небольшую рождественскую вечеринку, куда пригласили весь мой секретариат, всех помощников Хамфри, плюс Роя (моего шофера) и несколько посыльных и уборщиц. Сами понимаете, равноправие…
Я лично подарил им всем (кому что положено) конфеты или бутылки шерри, причем приняли они их хоть и с удовольствием, но совершенно без удивления. Мы выпили за наступающее Рождество, затем я в красивой и, должен отметить, на редкость удачной форме предложил тост за здоровье и благополучие сэра Хамфри. Тост, кстати, был принят с большим энтузиазмом, после чего сэр Хамфри искренне отблагодарил меня, и мы все разъехались по домам.
Вспоминает сэр Бернард Вули:
«Дневники Хэкера, мягко говоря, не совсем точно отражают события той рождественской вечеринки. Думаю, я помню их несколько лучше. Сначала, как всегда, царила некая неразбериха, мы все стояли вокруг стола с бокалами в руках и… ежились от холода, поскольку в связи с наступлением Рождества центральное отопление уже отключили. Сказать нам друг другу, собственно, было нечего, поэтому мы просто улыбались, пока не увидели, что господин министр все больше и больше напивается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193