Револьвер выпал из ее ослабевших пальцев. Ни один мускул не дрогнул в ее лице, когда она медленно прошла в другой конец комнаты, взяла там небольшой топорик и принялась им сбивать крышку гроба, в котором был заключен Филипп. Ни сомнения, ни страха не было на ее лице в тот момент, когда крышка упала и Филипп очутился перед нею. Лицо его, такое же бледное, как у нее, было искажено ужасом и возбуждением. Она спокойно сняла повязку с его рта, развязала ремни на руках и ногах и отступила на шаг, не произнося ни слова, прижимая руки к груди, ожидая.
Первое, что он сделал, он опустился на колени подле Ходжеса и приложил ухо к его груди. Потом он поднял голову. Женщина склонилась над ним. Она не отвела глаз, когда их взгляды встретились.
— Он умер, — сказал он спокойно.
— Да, брат мой, он умер.
Она говорила почти шепотом, но то, что она сказала, проникло в самую глубь его души.
— Сестра моя, — произнес он, почти не соображая, что он говорит. — Моя…
— Или ваша жена, — продолжала она, положив ему руку на плечо. — Или ваша жена… Как она должна была поступить, по-вашему?
Ее голос, мягкое прикосновение ее руки заставили его на мгновение перенестись в далекую хижину на севере и вспомнить тот трагический час, когда он чуть не убил человека за гораздо меньшее преступление. Эта женщина боролась и убила, спасая собственную честь, спасая своего мужа. Его сестра… его жена… Как должны были бы они поступить? Был бы он доволен, если бы миссис Беккер, та, которую он любил, так защитила свою честь, как эта женщина?
Он поднялся, пытаясь восстановить себя против этой женщины, против того, что свершилось на его глазах.
— Теперь я понимаю, — сказал он. — Вы доставили меня сюда, чтобы я мог слышать все, что тут говорилось, и свидетельствовать в вашу пользу. Но…
— Что вы! Я ничего подобного не имела в виду! — воскликнула она, как бы предвидя все, что он скажет. — Я думала, что если он обнаружит перед вами всю свою подлость, если он узнает, что через вас всему миру станет известно, как он пытался разрушить мой семейный очаг и как он предлагал свободу моему мужу взамен… Но вы видели, вы слышали, вы понимаете! Он не посмел бы настаивать, если бы он знал, что все это станет известным, и мой муж будет освобожден. Но теперь…
— Вы убили его, — сказал он.
В его голосе не было ни сочувствия, ни сострадания. То был холодный, бесстрастный голос носителя закона, и женщина закрыла лицо руками. Он надел шапку, затянул пояс и мягко тронул ее за плечо…
— Вы знаете, где находится ваш муж? — спросил он. — Я разрешу вам провести с ним ночь.
Она просияла.
— Да, идемте.
Они вышли из хижины, старательно заперли дверь, и женщина повела его в темноте к зданию без окон в сотне ярдов от квартиры Ходжеса.
— Это лагерная тюрьма, — прошептала она. Человек в огромной медвежьей шубе сторожил вход в тюрьму.
— Вот приказ инспектора, — сказал Филипп, протягивая ему письмо Мак-Грегора. — Я беру на себя попечение об арестованном. Миссис Торп проведет с ним ночь.
Через несколько секунд дверь распахнулась, и женщина вошла в тюрьму. Уже уходя, Филипп услышал ее сдавленный рыдающий крик и изумленный возглас мужчины. Потом дверь тяжело захлопнулась, и наступила тишина.
Пять минут спустя Филипп вновь стоял над трупом Ходжеса. Странная перемена произошла с ним. Его лицо пылало румянцем, а белые зубы скалились в злобной усмешке, когда он прикрывал труп простыней. На стене висели брюки и рабочая куртка Ходжеса. Он быстро надел их поверх своего платья, нахлобучил на голову шляпу Ходжеса и вторично покинул хижину.
На этот раз он подошел к тюрьме с задней стороны, часовой все еще расхаживал перед дверью. Он был так плотно закутан в шубу, что не услышал крадущихся шагов Филиппа. Когда он повернулся, он увидел дуло револьвера в двух-трех футах от своего лица.
— Руки вверх! — скомандовал Филипп. Ошеломленный часовой безмолвно повиновался.
— Если вы повернетесь, если вы хоть пикнете, я убью вас! — грозно промолвил Филипп. — Опустите руки и держите их за спиной, вот так. — С быстротой и ловкостью, приобретенными под руководством сержанта Моди, он связал руки часовому ремнем, которым недавно был связан сам, и заткнул ему рот тряпкой, действие которой так долго испытывал на себе.
Он еще раньше заметил, в каком кармане держит часовой ключи от тюрьмы. Забрав ключ, он приказал последнему лечь в снег, связал ему ноги и открыл тюремную дверь.
В камере горел свет. Два бледных лица повернулись к нему, когда он вошел. Мужчина лежал на койке, а женщина, по-видимому, только что встала, так как одна ее рука все еще обнимала его плечи, а другая покоилась на его щеке, словно она гладила его до появления Филиппа. Ее дивные расширенные глаза посмотрели на него удивленно и недоверчиво. Он подошел к столу и улыбнулся. Жена Торпа с криком вскочила на ноги.
— Тсс! — шепнул Филипп, указывая на дверь.
Торп тоже встал. Не говоря ни слова, Филипп подошел и протянул ему руку. Еще ничего не понимая, пленник подал ее. Так они стояли в течение секунды, один улыбаясь, а другой застыв от изумления. Вдруг за ними раздался сдавленный крик. Филипп обернулся. Женщина стояла, освещенная лампой, простирая к ним руки. И никогда, даже на озере Бен, Филипп не видел женщины более прекрасной, чем жена Торпа в это мгновение.
Как ни в чем не бывало он подошел к столу, на котором лежали несколько листков бумаги, перо и чернила.
— Ваша жена, возможно, еще не рассказала вам, что произошло сегодня ночью. Но она расскажет о том, и очень скоро. А теперь — слушайте.
Он достал из внутреннего кармана записную книжку и начал писать.
— Меня зовут Стил, Филипп Стил из Северо-Западной конной стражи. В Чикаго у меня есть отец, Филипп Эдвард Стил. Отправляйтесь к нему со всей скоростью, на которую способна собачья упряжка и поезд, и передайте ему эту записку. Я пишу в ней, что ваша фамилия Джонсон и что ради меня он должен помочь вам стать на ноги и устроить человеческую жизнь вам и самой благородной маленькой женщине, которую я когда-либо встречал. Вы меня поняли, Торп?
Он поднял глаза. Жена Торпа стояла рядом со своим мужем, обняв его и глядя в его лицо. Филиппу казалось, что они только что сыграли финал драмы, которую он видел год назад.
— Вы должны сделать мне одно одолжение, Торп, — продолжал он. — Я только Филипп Стил из Северо-Западной конной стражи, но у меня есть кое-какие деньги, так что вы не думайте, что я обездоливаю себя, отдавая вам вот эту небольшую наличность. Когда-нибудь вы мне отдадите, если вам захочется. А теперь живо одевайтесь. Ваши друзья, те, что привезли меня из Ле-Па, наверно, находятся где-нибудь неподалеку с санями. Завтра мне, конечно, придется пуститься за вами в погоню. Но если вы поторопитесь, то, мне кажется, едва ли удастся поймать вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Первое, что он сделал, он опустился на колени подле Ходжеса и приложил ухо к его груди. Потом он поднял голову. Женщина склонилась над ним. Она не отвела глаз, когда их взгляды встретились.
— Он умер, — сказал он спокойно.
— Да, брат мой, он умер.
Она говорила почти шепотом, но то, что она сказала, проникло в самую глубь его души.
— Сестра моя, — произнес он, почти не соображая, что он говорит. — Моя…
— Или ваша жена, — продолжала она, положив ему руку на плечо. — Или ваша жена… Как она должна была поступить, по-вашему?
Ее голос, мягкое прикосновение ее руки заставили его на мгновение перенестись в далекую хижину на севере и вспомнить тот трагический час, когда он чуть не убил человека за гораздо меньшее преступление. Эта женщина боролась и убила, спасая собственную честь, спасая своего мужа. Его сестра… его жена… Как должны были бы они поступить? Был бы он доволен, если бы миссис Беккер, та, которую он любил, так защитила свою честь, как эта женщина?
Он поднялся, пытаясь восстановить себя против этой женщины, против того, что свершилось на его глазах.
— Теперь я понимаю, — сказал он. — Вы доставили меня сюда, чтобы я мог слышать все, что тут говорилось, и свидетельствовать в вашу пользу. Но…
— Что вы! Я ничего подобного не имела в виду! — воскликнула она, как бы предвидя все, что он скажет. — Я думала, что если он обнаружит перед вами всю свою подлость, если он узнает, что через вас всему миру станет известно, как он пытался разрушить мой семейный очаг и как он предлагал свободу моему мужу взамен… Но вы видели, вы слышали, вы понимаете! Он не посмел бы настаивать, если бы он знал, что все это станет известным, и мой муж будет освобожден. Но теперь…
— Вы убили его, — сказал он.
В его голосе не было ни сочувствия, ни сострадания. То был холодный, бесстрастный голос носителя закона, и женщина закрыла лицо руками. Он надел шапку, затянул пояс и мягко тронул ее за плечо…
— Вы знаете, где находится ваш муж? — спросил он. — Я разрешу вам провести с ним ночь.
Она просияла.
— Да, идемте.
Они вышли из хижины, старательно заперли дверь, и женщина повела его в темноте к зданию без окон в сотне ярдов от квартиры Ходжеса.
— Это лагерная тюрьма, — прошептала она. Человек в огромной медвежьей шубе сторожил вход в тюрьму.
— Вот приказ инспектора, — сказал Филипп, протягивая ему письмо Мак-Грегора. — Я беру на себя попечение об арестованном. Миссис Торп проведет с ним ночь.
Через несколько секунд дверь распахнулась, и женщина вошла в тюрьму. Уже уходя, Филипп услышал ее сдавленный рыдающий крик и изумленный возглас мужчины. Потом дверь тяжело захлопнулась, и наступила тишина.
Пять минут спустя Филипп вновь стоял над трупом Ходжеса. Странная перемена произошла с ним. Его лицо пылало румянцем, а белые зубы скалились в злобной усмешке, когда он прикрывал труп простыней. На стене висели брюки и рабочая куртка Ходжеса. Он быстро надел их поверх своего платья, нахлобучил на голову шляпу Ходжеса и вторично покинул хижину.
На этот раз он подошел к тюрьме с задней стороны, часовой все еще расхаживал перед дверью. Он был так плотно закутан в шубу, что не услышал крадущихся шагов Филиппа. Когда он повернулся, он увидел дуло револьвера в двух-трех футах от своего лица.
— Руки вверх! — скомандовал Филипп. Ошеломленный часовой безмолвно повиновался.
— Если вы повернетесь, если вы хоть пикнете, я убью вас! — грозно промолвил Филипп. — Опустите руки и держите их за спиной, вот так. — С быстротой и ловкостью, приобретенными под руководством сержанта Моди, он связал руки часовому ремнем, которым недавно был связан сам, и заткнул ему рот тряпкой, действие которой так долго испытывал на себе.
Он еще раньше заметил, в каком кармане держит часовой ключи от тюрьмы. Забрав ключ, он приказал последнему лечь в снег, связал ему ноги и открыл тюремную дверь.
В камере горел свет. Два бледных лица повернулись к нему, когда он вошел. Мужчина лежал на койке, а женщина, по-видимому, только что встала, так как одна ее рука все еще обнимала его плечи, а другая покоилась на его щеке, словно она гладила его до появления Филиппа. Ее дивные расширенные глаза посмотрели на него удивленно и недоверчиво. Он подошел к столу и улыбнулся. Жена Торпа с криком вскочила на ноги.
— Тсс! — шепнул Филипп, указывая на дверь.
Торп тоже встал. Не говоря ни слова, Филипп подошел и протянул ему руку. Еще ничего не понимая, пленник подал ее. Так они стояли в течение секунды, один улыбаясь, а другой застыв от изумления. Вдруг за ними раздался сдавленный крик. Филипп обернулся. Женщина стояла, освещенная лампой, простирая к ним руки. И никогда, даже на озере Бен, Филипп не видел женщины более прекрасной, чем жена Торпа в это мгновение.
Как ни в чем не бывало он подошел к столу, на котором лежали несколько листков бумаги, перо и чернила.
— Ваша жена, возможно, еще не рассказала вам, что произошло сегодня ночью. Но она расскажет о том, и очень скоро. А теперь — слушайте.
Он достал из внутреннего кармана записную книжку и начал писать.
— Меня зовут Стил, Филипп Стил из Северо-Западной конной стражи. В Чикаго у меня есть отец, Филипп Эдвард Стил. Отправляйтесь к нему со всей скоростью, на которую способна собачья упряжка и поезд, и передайте ему эту записку. Я пишу в ней, что ваша фамилия Джонсон и что ради меня он должен помочь вам стать на ноги и устроить человеческую жизнь вам и самой благородной маленькой женщине, которую я когда-либо встречал. Вы меня поняли, Торп?
Он поднял глаза. Жена Торпа стояла рядом со своим мужем, обняв его и глядя в его лицо. Филиппу казалось, что они только что сыграли финал драмы, которую он видел год назад.
— Вы должны сделать мне одно одолжение, Торп, — продолжал он. — Я только Филипп Стил из Северо-Западной конной стражи, но у меня есть кое-какие деньги, так что вы не думайте, что я обездоливаю себя, отдавая вам вот эту небольшую наличность. Когда-нибудь вы мне отдадите, если вам захочется. А теперь живо одевайтесь. Ваши друзья, те, что привезли меня из Ле-Па, наверно, находятся где-нибудь неподалеку с санями. Завтра мне, конечно, придется пуститься за вами в погоню. Но если вы поторопитесь, то, мне кажется, едва ли удастся поймать вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36