Прожила до весны, а тут деньги на исходе, вижу, пора собираться домой. А как? Вы себе представить не сможете! Через всю Италию до Бриндизи, оттуда в Афины, из Афин в Салоники, из Греции в Болгарию, Пловдив, Бухарест, Кишинев, Киев, и наконец я в Москве!
Землячка посочувствовала:
— Пришлось вам покружить!
— Если бы вы только знали, сколько я перенесла мытарств. А все война. То меня ругают, то приветствуют за то, что я русская… А перед отъездом из Женевы Сонечка спрашивает: вы не встретитесь с Розалией Самойловной? А как же, говорю, обязательно. Тогда у меня просьба, это она мне, передайте ей, пожалуйста, зонтик.
— Какой зонтик? — удивилась Землячка.
— Вот этот! — Дама потрясла своим зонтиком. — Сонечка ручалась, что вы обрадуетесь!
Дама совала зонтик в руки Землячке.
— А на что мне, собственно…
— А вы ручку, ручку отверните, — кудахтала дама. — Какая же вы неопытная! Вас ждет маленький сюрприз…
Дама тут же принялась откручивать ручку и, повернув затем книзу полую палку зонтика, вытряхнула несколько печатных листков.
На этот раз ахнула сама Землячка: оказывается, Сонечка прислала два номера «Социал-Демократа».
Землячка обласкала гостью, напоила чаем, звала почаще приходить в гости, но на другой же день переменила квартиру.
Землячка стала обладательницей целого богатства. Семь статей Ленина! Вот кто раскрыл всю механику царского суда, расправившегося с «внутренними врагами»!
Через несколько дней Землячка шла по Кузнецкому мосту. Неспокойная и настороженная. Она только что была на особо засекреченной явке, отдала печатать на гектографе ленинские статьи и шла, незаметно оглядываясь, проверяя, не увязался ли за нею шпик.
Остановилась перед витриной магазина Альшванга, делая вид, что рассматривает дорогое женское белье.
Как будто никого…
Свернула на Неглинную, увидела идущего навстречу нарядного господина в канотье.
Землячка рада была бы зайти в любые ворота… Поздно!
— Розалия Самойловна! — громко и нараспев воскликнул господин в канотье актерским баритоном.
Землячка заторопилась подойти к нему.
— Молчите…
Это был Гольдблат, как всегда самодовольный и еще более развязный, чем много лет назад в Лондоне.
— Пустяки, — непринужденно продолжал Гольдблат, не обращая внимания на предупреждение Землячки. — Бояться больше нечего, теперь все мы — русские патриоты!
— Думаю, что патриотизм мы понимаем по-разному, — негромко сказала Землячка. — И я вовсе не хочу попадать в руки врагов.
— Мнительность! — вызывающе ответил Гольдблат. — Каких это врагов имеете вы в виду?
— Голубые мундиры, — тихо произнесла Землячка. — Охранку.
— Бросьте! — пренебрежительно возразил Гольдблат. — У нас у всех теперь один враг — немцы!
— Вы желаете победы самодержавию? — переспросила Землячка, не веря своим ушам.
— Вот именно! — Гольдблат даже усмехнулся. — И, кстати, я уже не Гольдблат, а присяжный поверенный Медем, нам теперь псевдонимы ни к чему.
Землячка посмотрела на него с недоумением:
— Вы что же, простили самодержавию и погромы, и черту оседлости, и процентную норму?
— Не надо преувеличивать, — бодро сказал Гольдблат. — Прошлое не повторится, наш патриотизм будет оценен, и после войны мы получим…
— Что?
— Национально-культурную автономию!
Мимо лилась толпа, торопились подтянутые офицеры, шли с покупками дамы, важно вышагивали штатские люди в полувоенной форме, а Землячка и Гольдблат стояли перед входом в Петровский пассаж и продолжали свой спор.
— Если бы вы только знали, — с горечью произнесла Землячка, — сколько вреда вы приносите.
— Кому? — саркастически спросил Гольдблат.
— Всему революционному движению.
— Если вы так думаете, Розалия Самойловна, — независимо произнес Гольдблат, — тогда вам действительно лучше вернуться в Швейцарию к своему Ленину.
На этот раз усмехнулась Землячка:
— Боюсь, господин Медем, что не так уж далеко время, когда не мне придется ехать в Швейцарию, а Ленин переедет из Швейцарии в Россию…
Гольдблат испуганно оглянулся:
— Не смею задерживать.
Он притронулся двумя пальцами к шляпе и зашагал прочь от своей собеседницы.
— Одну минуту, — остановила его Землячка. — Надеюсь, никто не будет знать о нашей встрече?
— За кого вы меня принимаете? — обиженно процедил сквозь зубы Гольдблат. — Все-таки и вы и я — революционеры.
Но Землячка на всякий случай свернула в ближайший переулок, а потом и в другой — постаралась уйти поскорее и подальше.
«Да, все мы за революцию, — с горечью думала Землячка, — но только понимаем ее по-разному».
Все участники Второго съезда партии от Бунда — Абрамсон, Гольдблат, Либер, Айзенштадт и Коссовский, в свое время проклинавшие самодержавие за погромы и преследование евреев, стали вдруг на сторону царского правительства и принялись проповедовать войну до победного конца. А в те дни каждый случай ренегатства наносил жесточайший вред революции.
Однако история развивалась так, как предвидел Ленин, война и экономические трудности истощили народное терпение, самодержавие изжило себя.
27 февраля 1917 года произошла буржуазно-демократическая революция.
Ленин тяжело переносил разлуку с родиной.
Особенно тяжела для Владимира Ильича была вторая эмиграция. После поражения первой русской революции в стране свирепствовал черносотенный террор. Ленин вынужден был скрываться за границей.
При первой возможности Владимир Ильич возвращается в Россию.
3 апреля 1917 года Ленин приезжает в Петроград.
Площадь перед Финляндским вокзалом заполнена народом. Ленин с броневика произносит свою знаменитую речь, в которой приветствует участников революции и призывает их к борьбе за социалистическую революцию.
История не сохранила текста этой ленинской речи, однако все ее помнят, повторяют, пересказывают… Отголоски ее докатываются до Москвы, и речь эта становится программой дальнейшей деятельности большевиков.
7 апреля «Правда» публикует статью Ленина «О задачах пролетариата в данной революции» — знаменитые «Апрельские тезисы».
"…Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, — ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства.
…Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний…"
Но не все согласны с Лениным. Ему возражают Каменев, Рыков, Пятаков, они отвергают возможность победы социализма в одной стране, отрицают право наций на самоопределение.
Однако представители всех организаций партии единодушно голосуют за ленинские резолюции и тем самым свидетельствуют о политической монолитности партии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Землячка посочувствовала:
— Пришлось вам покружить!
— Если бы вы только знали, сколько я перенесла мытарств. А все война. То меня ругают, то приветствуют за то, что я русская… А перед отъездом из Женевы Сонечка спрашивает: вы не встретитесь с Розалией Самойловной? А как же, говорю, обязательно. Тогда у меня просьба, это она мне, передайте ей, пожалуйста, зонтик.
— Какой зонтик? — удивилась Землячка.
— Вот этот! — Дама потрясла своим зонтиком. — Сонечка ручалась, что вы обрадуетесь!
Дама совала зонтик в руки Землячке.
— А на что мне, собственно…
— А вы ручку, ручку отверните, — кудахтала дама. — Какая же вы неопытная! Вас ждет маленький сюрприз…
Дама тут же принялась откручивать ручку и, повернув затем книзу полую палку зонтика, вытряхнула несколько печатных листков.
На этот раз ахнула сама Землячка: оказывается, Сонечка прислала два номера «Социал-Демократа».
Землячка обласкала гостью, напоила чаем, звала почаще приходить в гости, но на другой же день переменила квартиру.
Землячка стала обладательницей целого богатства. Семь статей Ленина! Вот кто раскрыл всю механику царского суда, расправившегося с «внутренними врагами»!
Через несколько дней Землячка шла по Кузнецкому мосту. Неспокойная и настороженная. Она только что была на особо засекреченной явке, отдала печатать на гектографе ленинские статьи и шла, незаметно оглядываясь, проверяя, не увязался ли за нею шпик.
Остановилась перед витриной магазина Альшванга, делая вид, что рассматривает дорогое женское белье.
Как будто никого…
Свернула на Неглинную, увидела идущего навстречу нарядного господина в канотье.
Землячка рада была бы зайти в любые ворота… Поздно!
— Розалия Самойловна! — громко и нараспев воскликнул господин в канотье актерским баритоном.
Землячка заторопилась подойти к нему.
— Молчите…
Это был Гольдблат, как всегда самодовольный и еще более развязный, чем много лет назад в Лондоне.
— Пустяки, — непринужденно продолжал Гольдблат, не обращая внимания на предупреждение Землячки. — Бояться больше нечего, теперь все мы — русские патриоты!
— Думаю, что патриотизм мы понимаем по-разному, — негромко сказала Землячка. — И я вовсе не хочу попадать в руки врагов.
— Мнительность! — вызывающе ответил Гольдблат. — Каких это врагов имеете вы в виду?
— Голубые мундиры, — тихо произнесла Землячка. — Охранку.
— Бросьте! — пренебрежительно возразил Гольдблат. — У нас у всех теперь один враг — немцы!
— Вы желаете победы самодержавию? — переспросила Землячка, не веря своим ушам.
— Вот именно! — Гольдблат даже усмехнулся. — И, кстати, я уже не Гольдблат, а присяжный поверенный Медем, нам теперь псевдонимы ни к чему.
Землячка посмотрела на него с недоумением:
— Вы что же, простили самодержавию и погромы, и черту оседлости, и процентную норму?
— Не надо преувеличивать, — бодро сказал Гольдблат. — Прошлое не повторится, наш патриотизм будет оценен, и после войны мы получим…
— Что?
— Национально-культурную автономию!
Мимо лилась толпа, торопились подтянутые офицеры, шли с покупками дамы, важно вышагивали штатские люди в полувоенной форме, а Землячка и Гольдблат стояли перед входом в Петровский пассаж и продолжали свой спор.
— Если бы вы только знали, — с горечью произнесла Землячка, — сколько вреда вы приносите.
— Кому? — саркастически спросил Гольдблат.
— Всему революционному движению.
— Если вы так думаете, Розалия Самойловна, — независимо произнес Гольдблат, — тогда вам действительно лучше вернуться в Швейцарию к своему Ленину.
На этот раз усмехнулась Землячка:
— Боюсь, господин Медем, что не так уж далеко время, когда не мне придется ехать в Швейцарию, а Ленин переедет из Швейцарии в Россию…
Гольдблат испуганно оглянулся:
— Не смею задерживать.
Он притронулся двумя пальцами к шляпе и зашагал прочь от своей собеседницы.
— Одну минуту, — остановила его Землячка. — Надеюсь, никто не будет знать о нашей встрече?
— За кого вы меня принимаете? — обиженно процедил сквозь зубы Гольдблат. — Все-таки и вы и я — революционеры.
Но Землячка на всякий случай свернула в ближайший переулок, а потом и в другой — постаралась уйти поскорее и подальше.
«Да, все мы за революцию, — с горечью думала Землячка, — но только понимаем ее по-разному».
Все участники Второго съезда партии от Бунда — Абрамсон, Гольдблат, Либер, Айзенштадт и Коссовский, в свое время проклинавшие самодержавие за погромы и преследование евреев, стали вдруг на сторону царского правительства и принялись проповедовать войну до победного конца. А в те дни каждый случай ренегатства наносил жесточайший вред революции.
Однако история развивалась так, как предвидел Ленин, война и экономические трудности истощили народное терпение, самодержавие изжило себя.
27 февраля 1917 года произошла буржуазно-демократическая революция.
Ленин тяжело переносил разлуку с родиной.
Особенно тяжела для Владимира Ильича была вторая эмиграция. После поражения первой русской революции в стране свирепствовал черносотенный террор. Ленин вынужден был скрываться за границей.
При первой возможности Владимир Ильич возвращается в Россию.
3 апреля 1917 года Ленин приезжает в Петроград.
Площадь перед Финляндским вокзалом заполнена народом. Ленин с броневика произносит свою знаменитую речь, в которой приветствует участников революции и призывает их к борьбе за социалистическую революцию.
История не сохранила текста этой ленинской речи, однако все ее помнят, повторяют, пересказывают… Отголоски ее докатываются до Москвы, и речь эта становится программой дальнейшей деятельности большевиков.
7 апреля «Правда» публикует статью Ленина «О задачах пролетариата в данной революции» — знаменитые «Апрельские тезисы».
"…Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, — ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства.
…Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний…"
Но не все согласны с Лениным. Ему возражают Каменев, Рыков, Пятаков, они отвергают возможность победы социализма в одной стране, отрицают право наций на самоопределение.
Однако представители всех организаций партии единодушно голосуют за ленинские резолюции и тем самым свидетельствуют о политической монолитности партии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68