— Это мой прокол. Я планировал операцию. Теоретически этот вопрос ставился, даже кратко оговаривался, но сейчас мы находимся в двух шагах от его практического исполнения. И мне, честно сказать, не по себе...
— Бог дает нам право выбора.
— Только выбор мы сами должны сделать, — Владислав сплюнул на песок. — Вот ведь какая штука! И, что бы мы ни выбрали, все равно плохо. Вперед пойдем — придется народ крошить направо и налево, назад — людей в плену бросим. Куда не кинь, всюду клин.
— Мы еще точно не знаем, здесь ли Ираклий и Митя, — вздохнул священник.
— Не питайте иллюзий, батюшка. Здесь они, здесь. Брюхом чую...
— Но что же все таки делать?
— Что и задумали. Потом решим, как грехи замаливать будем.
— Я поговорю с остальными, — отец Арсений поправил ворот куртки.
— Вместе поговорим, — Рокотов никогда не бежал от трудностей. — Может, что и придумаем...
* * *
Главный конструктор подводного ракетоносца «Мценск» и еще шести аналогичных лодок Владимир Петрович Барашкин с самого утра чувствовал себя не в своей тарелке. Виной тому была не катастрофа с его детищем, произошедшая девять дней назад, а травяной чай, выпитый перед сном по настоянию жены. Мадам Барашкина являлась большой поклонницей самолечения, постоянно покупала разнообразные брошюрки с советами «светил нетрадиционной медицины» и пичкала членов семьи то отваром из сушеных трав, то диетическими блюдами, то горстями разноцветных витаминов. Конструктор неплохо зарабатывал, подвизаясь в организованном директором ЦКБ бизнес центре «Нептун плюс», так что денег у его супруги вполне хватало и на наряды, и на почти безвредные псевдомедицинские развлечения.
Чаек, приготовленный в строгом соответствии с третьей главой свежеприобретенной книги «Сто бриллиантовых рецептов бабки Галины», возымел действие, обратное обещанному.
Вместо успокоения и расслабления Барашкин полночи ворочался в кровати, трижды выходил на кухню, чтобы покурить, и задремал всего на пару часов. Ровно в шесть он очнулся, подавил в себе прилив раздражения и в мрачнейшем настроении отправился на работу.
Конструктору ЦКБ «Аквамарин» было невдомек, что составитель печатного пособия надергала рецептов из старых номеров журнала «Крестьянка» и немного переработала их для придания книге новизны и непохожести на другие справочники по самолечению, в результате чего следование советам знахарки стало элементарно небезопасным для пользователей. Большие дозы танина вкупе с листьями черники, чабреца и сушеными мухоморами еще никого и никогда от депрессии не вылечивали.
К тому же у чая был побочный эффект.
Спустя час после приема жидкости внутрь у Барашкина начало бурчать и булькать в животе. Какофония не стихала до утра, раздражая конструктора еще больше и не давая ему полноценно отдохнуть. Втайне от жены он проглотил десяток таблеток активированного угля, однако это помогло мало — звуки просто перешли в другую тональность. Если до приема уголька каждый «бульк» звучал пронзительно и даже в чем то задорно, то после попытки избавления от акустического эффекта в животе у конструктора с периодичностью раз в минуту стало глухо ухать, будто он проглотил живого филина.
В десять Барашкина вызвал к себе директор «Аквамарина», приказав захватить с собой талмуд с чертежами лодки. Судя по скрипучему голосу, раздавшемуся из телефонной трубки, академик Игорь Львович Слуцкий тоже провел не лучшую ночь в своей жизни.
Кабинет академика поражал своими размерами и кричащей роскошью убранства. Итальянская кожаная мебель в благородных кремовых тонах, тяжелые бархатные шторы густого бордового колера, черный ковер с белым рисунком, напольные вазы в китайском стиле, из которых торчали ядовито зеленые веера искусственного папоротника. Обстановка напоминала приемную дорогого борделя, что, в общем, полностью соответствовало духу старинного здания, где в дореволюционные времена располагался привокзальный публичный дом.
Академик Слуцкий очень не любил, когда кто нибудь проводил исторические аналогии. Сотрудников, осмелившихся отпускать шуточки по поводу «преемственности учреждений», тут же увольняли, а на печатные издания, упоминавшие «Аквамарин» в двусмысленном контексте, подавали в суд. Правда, ни одного опровержения юристы ЦКБ так и не добились — ушлые журналисты ссылались на архивные документы, и иски Слуцкого оставались без удовлетворения.
Директор ЦКБ затравленно посмотрел на вошедшего Барашкина и махнул рукой. Садись, мол, поближе.
Главный конструктор взгромоздил на стол фолиант с чертежами и схемами узлов «Мценска», вытер со лба пот и тяжело опустился на стул напротив академика. Тот побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, вздохнул и взял со стола ксерокопию какой то статьи.
— Читал уже?
— Что именно? — не сразу сообразил Барашкин.
— Последний фельетончик этого Чернова...
— Нет, — напрягся главный конструктор. Журналист по фамилии Чернов был сущим проклятьем и для командования военно морского флота, и для членов государственной комиссии по расследованию причин аварии, и для руководства «Аквамарина». Наглый, беззастенчивый и к тому же обладающий велколепными источниками информации во всех ведомствах. В конструкторских бюро, имевших отношение к проектированию подводной техники, статьи Чернова передавались из рук в руки в виде сотен ксерокопий. Несколько раз на пресс конференциях академик Слуцкий даже пытался вычислить этого Чернова среди приглашенных журналистов, разражаясь гневными тирадами в его адрес, пока ему не сообщили, что нахальный писака на публичные мероприятия не ходит, обходясь никому неведомыми каналами добычи сведений о реальном положении дел.
И еще передали, что Чернов в узком репортерском кругу именует гендиректора «Аквамарина» не иначе, как «подагрический старикашка склеротик» , чем вызвали у Слуцкого очередной взрыв негодования. Академик брызгал слюной, топал ногами и истошно вопил о невиданном хамстве, чем сильно порадовал своего заместителя, намеренно сообщившего начальнику столь смачные подробности высказываний Чернова. Однако ожидаемого половиной коллектива «Аквамарина» сердечного приступа так и не произошло.
— Называется «Как Скользкий и Жвачный „Наутилус» строили", — обреченно прогундосил академик. — Это мы с тобой, как ты понимаешь... Присутствуют и Илья Иосифович Клептоманов, и Главком ВМФ Самоудовлетворенко, и комфлота Бухарик, и остальные...
— В суд надо подать, — изрек Барашкин.
— Не выйдет, — Игорь Львович отбросил ксерокопию. — Иск не примут. А если примут, то для начала придется доказывать, что Скользкий и Жвачный — это мы с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Бог дает нам право выбора.
— Только выбор мы сами должны сделать, — Владислав сплюнул на песок. — Вот ведь какая штука! И, что бы мы ни выбрали, все равно плохо. Вперед пойдем — придется народ крошить направо и налево, назад — людей в плену бросим. Куда не кинь, всюду клин.
— Мы еще точно не знаем, здесь ли Ираклий и Митя, — вздохнул священник.
— Не питайте иллюзий, батюшка. Здесь они, здесь. Брюхом чую...
— Но что же все таки делать?
— Что и задумали. Потом решим, как грехи замаливать будем.
— Я поговорю с остальными, — отец Арсений поправил ворот куртки.
— Вместе поговорим, — Рокотов никогда не бежал от трудностей. — Может, что и придумаем...
* * *
Главный конструктор подводного ракетоносца «Мценск» и еще шести аналогичных лодок Владимир Петрович Барашкин с самого утра чувствовал себя не в своей тарелке. Виной тому была не катастрофа с его детищем, произошедшая девять дней назад, а травяной чай, выпитый перед сном по настоянию жены. Мадам Барашкина являлась большой поклонницей самолечения, постоянно покупала разнообразные брошюрки с советами «светил нетрадиционной медицины» и пичкала членов семьи то отваром из сушеных трав, то диетическими блюдами, то горстями разноцветных витаминов. Конструктор неплохо зарабатывал, подвизаясь в организованном директором ЦКБ бизнес центре «Нептун плюс», так что денег у его супруги вполне хватало и на наряды, и на почти безвредные псевдомедицинские развлечения.
Чаек, приготовленный в строгом соответствии с третьей главой свежеприобретенной книги «Сто бриллиантовых рецептов бабки Галины», возымел действие, обратное обещанному.
Вместо успокоения и расслабления Барашкин полночи ворочался в кровати, трижды выходил на кухню, чтобы покурить, и задремал всего на пару часов. Ровно в шесть он очнулся, подавил в себе прилив раздражения и в мрачнейшем настроении отправился на работу.
Конструктору ЦКБ «Аквамарин» было невдомек, что составитель печатного пособия надергала рецептов из старых номеров журнала «Крестьянка» и немного переработала их для придания книге новизны и непохожести на другие справочники по самолечению, в результате чего следование советам знахарки стало элементарно небезопасным для пользователей. Большие дозы танина вкупе с листьями черники, чабреца и сушеными мухоморами еще никого и никогда от депрессии не вылечивали.
К тому же у чая был побочный эффект.
Спустя час после приема жидкости внутрь у Барашкина начало бурчать и булькать в животе. Какофония не стихала до утра, раздражая конструктора еще больше и не давая ему полноценно отдохнуть. Втайне от жены он проглотил десяток таблеток активированного угля, однако это помогло мало — звуки просто перешли в другую тональность. Если до приема уголька каждый «бульк» звучал пронзительно и даже в чем то задорно, то после попытки избавления от акустического эффекта в животе у конструктора с периодичностью раз в минуту стало глухо ухать, будто он проглотил живого филина.
В десять Барашкина вызвал к себе директор «Аквамарина», приказав захватить с собой талмуд с чертежами лодки. Судя по скрипучему голосу, раздавшемуся из телефонной трубки, академик Игорь Львович Слуцкий тоже провел не лучшую ночь в своей жизни.
Кабинет академика поражал своими размерами и кричащей роскошью убранства. Итальянская кожаная мебель в благородных кремовых тонах, тяжелые бархатные шторы густого бордового колера, черный ковер с белым рисунком, напольные вазы в китайском стиле, из которых торчали ядовито зеленые веера искусственного папоротника. Обстановка напоминала приемную дорогого борделя, что, в общем, полностью соответствовало духу старинного здания, где в дореволюционные времена располагался привокзальный публичный дом.
Академик Слуцкий очень не любил, когда кто нибудь проводил исторические аналогии. Сотрудников, осмелившихся отпускать шуточки по поводу «преемственности учреждений», тут же увольняли, а на печатные издания, упоминавшие «Аквамарин» в двусмысленном контексте, подавали в суд. Правда, ни одного опровержения юристы ЦКБ так и не добились — ушлые журналисты ссылались на архивные документы, и иски Слуцкого оставались без удовлетворения.
Директор ЦКБ затравленно посмотрел на вошедшего Барашкина и махнул рукой. Садись, мол, поближе.
Главный конструктор взгромоздил на стол фолиант с чертежами и схемами узлов «Мценска», вытер со лба пот и тяжело опустился на стул напротив академика. Тот побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, вздохнул и взял со стола ксерокопию какой то статьи.
— Читал уже?
— Что именно? — не сразу сообразил Барашкин.
— Последний фельетончик этого Чернова...
— Нет, — напрягся главный конструктор. Журналист по фамилии Чернов был сущим проклятьем и для командования военно морского флота, и для членов государственной комиссии по расследованию причин аварии, и для руководства «Аквамарина». Наглый, беззастенчивый и к тому же обладающий велколепными источниками информации во всех ведомствах. В конструкторских бюро, имевших отношение к проектированию подводной техники, статьи Чернова передавались из рук в руки в виде сотен ксерокопий. Несколько раз на пресс конференциях академик Слуцкий даже пытался вычислить этого Чернова среди приглашенных журналистов, разражаясь гневными тирадами в его адрес, пока ему не сообщили, что нахальный писака на публичные мероприятия не ходит, обходясь никому неведомыми каналами добычи сведений о реальном положении дел.
И еще передали, что Чернов в узком репортерском кругу именует гендиректора «Аквамарина» не иначе, как «подагрический старикашка склеротик» , чем вызвали у Слуцкого очередной взрыв негодования. Академик брызгал слюной, топал ногами и истошно вопил о невиданном хамстве, чем сильно порадовал своего заместителя, намеренно сообщившего начальнику столь смачные подробности высказываний Чернова. Однако ожидаемого половиной коллектива «Аквамарина» сердечного приступа так и не произошло.
— Называется «Как Скользкий и Жвачный „Наутилус» строили", — обреченно прогундосил академик. — Это мы с тобой, как ты понимаешь... Присутствуют и Илья Иосифович Клептоманов, и Главком ВМФ Самоудовлетворенко, и комфлота Бухарик, и остальные...
— В суд надо подать, — изрек Барашкин.
— Не выйдет, — Игорь Львович отбросил ксерокопию. — Иск не примут. А если примут, то для начала придется доказывать, что Скользкий и Жвачный — это мы с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60