Под очками редакторши застыло возмущение, и это Ире понравилось, а в круглых голубых глазах Настеньки – живейшее любопытство, и это Ире не понравилось. Что ж, сама виновата, надо в конце концов решать с Максимом – или туда, или сюда. Стараясь не повышать голос, она сказала, четко выговаривая каждый звук:
– Максим, здесь решает не Эдик, а я. Запомни это, пожалуйста.
Она верно рассчитала. Назови она Максима на «вы», дернись из-под его руки, это выглядело бы нарочито, и всем сразу бы стало ясно, насколько искусственна дистанция, которую она старается выдержать. А так получилось, что даже если между ней и Максимом есть какие-то личные отношения и даже если это всем известно, то суть дела не меняется. Всему свое время и место.
Екатерина Михайловна, чеканя шаг, словно ей предстояла решительная атака, вышла из кабинета. Настенька чуть слышно вздохнула, положила перед Ириной заново отпечатанный план, на секунду замялась и тоже ушла.
Ира отъехала на своем кресле к другому краю стола и строго напомнила:
– Максим, мы же договаривались, что на работе все по-прежнему. Ты слишком много себе позволяешь.
Он откинулся на спинку стула, потом рывком встал и нервно забегал по диагонали кабинета, бросая в воздух отрывистые фразы:
– Я дурак, по-твоему, да? Идиот! Мальчишка на побегушках, да? Максим туда, Максим сюда, а чуть высунешься – по носу. Знай свое место и не рыпайся!
Ира, подперев подбородок, полюбовалась на его спортивную осанку и пружинистую походку, на его ставшее особенно выразительным от гнева лицо, потом засмеялась, вышла из-за стола и встала у него на пути, так, что он об нее споткнулся. Прижалась крепко-крепко, левой рукой скользнула под воротник, правую положила на ширинку. Он продержался недолго – с силой обхватил ее за талию, языком раскрыл рот. Почувствовав шевеление под правой рукой, она отодвинулась, опустилась в кресло и вздохнула:
– Жарко…
Не говоря ни слова, он мягко щелкнул замком, достал из холодильника моментально «заплакавшую» бутылку минералки и стал медленно расстегивать пуговицы на ее платье. Малюсеньких пуговиц на легком полульняном платье в мережках было много-много, пальцы Максима, прохладные от бутылки, касались ее нежными, но верными движениями. Когда он расстегнул платье, налил минералки в ароматный носовой платок и провел холодной влагой по ее разгоряченному духотой телу, Ира закрыла глаза и подумала некстати, что все это – страсти в неподходящем месте, приемчик с минералкой, длинное, сильное и ароматное тело Максима – вполне тянет на сцену в американской мелодраме. Хоть камеру заноси и снимай. Разве что кондиционера не хватает.
Хотя, если б у нее был кондиционер, минералка бы не понадобилась…
Когда она очнулась – прямо на покрытом жестким ковролином полу, обдуваемая сквозняком из-под дверной щели, – Максим лежал рядом, облокотившись на локоть, и внимательно разглядывал ее лицо.
– Ты чего? – спросила она, без всякого стеснения вспомнив о трех морщинках, пока не поддававшихся косметичке, – двух на лбу и одной на шее. Вспомнив, впрочем, без всякой горечи и стеснения, так, между прочим.
– Почему ты постоянно тычешь меня носом в то, что я младше? – спросил он, словно услышав ее мысли.
– Разве? – игриво спросила она и погладила его по голове.
– Еще как! – отодвинулся он. Он хотел говорить, выяснять отношения.
Последнее время они и только этим и занимаются.
Каждое утро он начинает с вопроса: «Когда мы наконец поженимся?» Словно они вместе лет десять и все тянут со свадьбой. Если вечером нужно куда-нибудь пойти, он делает обиженную мину и бурчит: «В каком качестве я должен тебя сопровождать?» «В качестве внебрачного племянника», – отшучивается Ира. Ей и самой непонятно, почему она не может решиться. Ведь так хочется маленького! Заглядывает в каждую коляску, попадающуюся по пути. Прикидывает, на кого был бы похож их малыш.
Скорее всего на Максима – он чернявый, у таких порода сильная. Чем-то смахивает на Андрея, а Катюшка была маленькой копией папы, а значит… Неужели ей так страшно от того, что он младше на десять лет и так по-голливудски хорош?
Да нет, дело совсем не в возрасте. Если честно, она уже не чувствует себя старше Максима. Наоборот, сейчас, как никогда, понимает, что женская привлекательность – дело сугубо индивидуальное. Если она есть, то с возрастом прибавляется. А если нет, так и суда нет. Ей привлекательности на жизнь хватает. Не так чтобы с лихвой, но вполне достаточно. Она спокойно смотрит в зеркало на потихоньку прорезающиеся носогубные складки, «смешинки» вокруг глаз и отчетливо видит – она не просто привлекательна, мила или симпатична, она красивая женщина. Гораздо красивее, чем была в юности. И куда раскованнее, чем была в юности.
Тут проблема в другом. Может быть, в том, что не верит в его искренность, подозревает, что он, по большому счету еще не состоявшийся мальчишка, желает въехать в рай на ее горбу, прибрав к рукам ее дело. Сама себе она боится признаться, как ревнует его к своему делу, словно он хочет жениться на любимой дочке и увезти ее за тридевять земель. Заставляет отчитываться о каждом шаге, не позволяет принимать решения.
Ленке она все объяснила проще. "Зачем, мол, я ему, когда вокруг столько симпатичных молоденьких девчонок?
Если б не хотел к бизнесу примазаться, и головы в мою сторону не повернул. Только это ему и нужно". Ленка хмыкнула: «От нас с тобой теперь любому чего-нибудь нужно. Тех, кому мы сами были нужны, мы сами же и профукали. Скажи еще спасибо, что есть причины, по которым можешь быть кому-нибудь нужна. Тебе с ним хорошо? Вот и радуйся, а не занимайся самоедством».
Ленка, как всегда, права. Хотя в конце концов придется что-то решать.
– Надо решать, – словно эхо отозвался Максим, и Ира вздрогнула от столь внезапного перехода от собственных мыслей к чужим словам.
– Ага! – весело согласилась она, чтобы не сбиваться на серьезный разговор, легко подскочила с пола, стала застегивать бесчисленные пуговки на платье.
Но Максим провожал ее порхание по кабинету тяжелым взглядом и, судя по всему, не собирался сдаваться.
Выручил телефон.
– Да? – подхватила трубку Ира.
– Ирина Сергеевна-а… – Настенька умудрялась растягивать "а" даже в конце слов. – Звонили от Калинченко. Она заболела и на презентацию ехать не может.
Пауза свидетельствовала о том, что Настенька ждет ценных указаний. Девочка принимает близко к сердцу все, что связано с делами издательства. А то, что она не соединила звонок от Калинченко с кабинетом, ясно показывало – она прекрасно понимала, чем они тут занимались, и выжидала время. Интересно, сколько она отвела им времени? Десять минут? Полчаса? Час? Ира даже взглянула на часы, но поняла, что это бесполезно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80