Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы позвонил Аксенов, и меньше всего – выяснения отношений. Даже с таким импозантным молодым человеком, как Максим.
– Максим, я… – начала она официальным тоном.
Но он не стал слушать, подошел к ее креслу, обнял сзади за плечи и тихо сказал:
– Ир, не обижайся, ну пожалуйста. Я же не со зла.
Ну дурак, ну не обижайся, а? Я же тебя люблю.
Разговаривать Ире было неудобно, потому что она не видела его лица, только сквозь аромат парфюма, свежей рубашки и мятной жвачки ясно чувствовала неистребимо стойкий запах перегара. И не стала ломать комедию. Это только закомплексованные донжуаны и старые девы, которым никогда не приходилось говорить «нет», думают, что отказывать влюбленному в ответных чувствах – такое уж большое удовольствие. Женские романы и сериалы так и пестрят сценами, где героиня притворяется, что сожалеет и сочувствует, говоря «нет», а на самом деле явно ловит кайф. В жизни все совсем не так. В жизни это очень трудно, и пару раз, правда, еще в далекой, самой ранней юности, случалось, что Ира чувствовала себя неблагодарной гадиной и готова была поменяться местами с неудачником-влюбленным. А еще пару раз бывало, что она так и не смогла выдавить из себя это коротенькое «нет», о чем потом горько жалела, потому что быстрая казнь лучше долгой пытки, которая все равно закончится смертельным исходом. Правда, ее жизненный опыт подсказал отличный рецепт для такого рода случаев. Очень просто – нужно убедить себя, что незадачливый воздыхатель на самом деле нисколечко не влюблен. Притворяется. Ну там, для личной коллекции, или для разнообразия, или вообще по каким-нибудь корыстным соображениям.
Тем более что в случае с Максимом это не трудно. Таким молодым, умным и красивым парням вообще по амплуа не полагается влюбляться. Напротив, это восторженным девицам и таким, как Ира, средневозрастным дамочкам, жаждущим острых ощущений, полагается от Максима сходить с ума. И вообще у него здесь совсем другой интерес. Вполне корыстный.
– Сядь, мне так неудобно, – высвободилась Ира из его рук.
Он сел, но только не на стул напротив, а на краешек ее стола.
– Туда сядь. От тебя перегаром несет, – поморщилась Ира и поняла, что сделала ошибку.
Максим обрадовался вполне уважительной причине, по которой их должен разделять стол, с довольным видом уселся напротив и, стараясь на нее не дышать, буркнул:
– Извини.
– Знаешь, ты тогда все правильно понял, – не стала тянуть Ира, но сумела подобрать только какую-то ненастоящую театральную фразу:
– Я люблю другого мужчину.
Глупость какая, словно можно любить другую женщину! Да и не важно ему, что она кого-то там любит, какое ему дело до этого «другого», ему важно только, что будет теперь между ними. Нашла наконец-то другие слова – попроще и пояснее:
– В общем, у нас с тобой все.
Максим сразу не понял. Засмеялся, снова двинулся на нее:
– Ир, ну хватит дурака валять! Ну говорю же, сглупил.
Ей пришлось встать, отойти на пару метров в сторону и повторить:
– Я серьезно.
Вот теперь он понял, сунул пальцы в карманы джинсов и присвистнул:
– Ну вы, Ирин Сергевна, блин, даете! Значит, надоел мальчик Максимка? Собирай, значит, свои игрушки и не писай в мой горшок, а я нашла себе парня покруче!
Извините, Ирин Сергевна, за то, что отнял ваше драгоценное время. Сейчас только заявленьице об уходе накалякаю и пойду гулять. А то у меня трудовая книжка тут завалялась.
– Прекрати паясничать! – крикнула Ира. – Сядь и слушай!
Максим замолчал, сел, и Ира четко увидела, что он еле сдерживается, чтобы не заплакать. Если он заплачет у нее на глазах – значит, все, точно здесь не останется, а он ей нужен. Сейчас нужен как никогда.
– От «Глагола» деньги пришли?
– Нет, – на автомате переключился Максим.
– Что думаешь делать?
– А что тут делать, возьму у них на столько же на реализацию и тоже не буду перечислять. Только надо посмотреть, что у них самое ходовое.
– Не забудь, чтоб санкции в договорах одинаковые стояли.
– Не учите ученого, Ирина Сергеевна, у меня все будет о'кей!
– Может, все-таки будем кредит постепенно отдавать, тем, что есть на счете?
– А смысл? Без оборотки останемся, все равно кредит брать. Я же считал, нам кредит только до октября, ну ноября понадобится. Сейчас главное к осеннему спросу хорошенько подготовиться, тогда для нас кредит этот отдать будет – тьфу. Не беспокойтесь, Ирина Сергеевна, Макс свое дело знает.
– Слушай, – сказала Ира, убедившись, что миновала опасность детских слез, – давай договоримся, что ты работаешь как работал, не паясничаешь и не «выкаешь», а когда отдадим кредит, я тебя оформляю в долю.
Ты свой процент заработал, только связываться с моими долгами тебе ни к чему. Чем быстрей раскрутимся, тем быстрей будем нормально зарабатывать. Оба. Так что давай вперед.
– Ладно. По рукам, – немного помедлив и сглотнув, согласился Максим, а Ира снова взглянула на телефон, подняла трубку и спросила Настю:
– Мне никто не звонил?
– Никто.
Максим ухмыльнулся и, напевая какую-то ерунду, вышел из кабинета. А Ира шлепнула бедный аппарат о столешницу так, что он чудом остался цел. И хорошо, что остался, потому что тут же раздался звонок и озадаченная Настенька сообщила:
– Вас какой-то Саша. Говорит, вы знаете кто…
– Знаю, – успокоила секретаршу Ира. – Давай сюда этого Сашу.
На линии послышался еле заметный щелчок, Ира поняла, что Настенька соединила с Аксеновым, и затихла, слушая его дыхание и еле сдерживая смех. Прошло минуты полторы.
– Алло! – раздраженно заговорил Аксенов, у которого оказался вполне приемлемый запас терпения. – Алло!
Я просил Камышеву. Алло!
– Я вас давно слушаю, – важно произнесла Ира и все-таки не удержалась, прыснула коротким смешком.
– Десять – ноль в твою пользу, – откликнулся Аксенов. – Но я еще отыграюсь.
– Почему десять? – искренне заинтересовалась Ира.
– А я с самого начала считал.
– С начала чего? – напрашивалась Ира.
– Это я тебе сегодня обязательно расскажу, – верно понял ее Аксенов. – Но после концерта.
– Какого концерта?
– Как какого? Сегодня же в Большом Доминико Картини поет, только один вечер. Ты что, не знаешь?
– Ах, извините, извините, Александр Николаевич, но сказочниц как-то больше на детские утренники приглашают, а Доминико Картини нам не по рангу.
– Петрович заедет за тобой домой к шести, – закончил Аксенов разговор. Ире показалось, что его отвлекли и ее последней фразы он не услышал. Она даже не успела спросить, откуда он звонит – уже из Москвы или еще нет. Надо же! Только вчера вечером улетел, а сегодня уже обратно. Говорят, перелеты сокращают жизнь.
Сколько налетал, на столько меньше проживешь. Неужели он возвращается в Москву из-за нее? Да нет, из-за концерта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Максим, я… – начала она официальным тоном.
Но он не стал слушать, подошел к ее креслу, обнял сзади за плечи и тихо сказал:
– Ир, не обижайся, ну пожалуйста. Я же не со зла.
Ну дурак, ну не обижайся, а? Я же тебя люблю.
Разговаривать Ире было неудобно, потому что она не видела его лица, только сквозь аромат парфюма, свежей рубашки и мятной жвачки ясно чувствовала неистребимо стойкий запах перегара. И не стала ломать комедию. Это только закомплексованные донжуаны и старые девы, которым никогда не приходилось говорить «нет», думают, что отказывать влюбленному в ответных чувствах – такое уж большое удовольствие. Женские романы и сериалы так и пестрят сценами, где героиня притворяется, что сожалеет и сочувствует, говоря «нет», а на самом деле явно ловит кайф. В жизни все совсем не так. В жизни это очень трудно, и пару раз, правда, еще в далекой, самой ранней юности, случалось, что Ира чувствовала себя неблагодарной гадиной и готова была поменяться местами с неудачником-влюбленным. А еще пару раз бывало, что она так и не смогла выдавить из себя это коротенькое «нет», о чем потом горько жалела, потому что быстрая казнь лучше долгой пытки, которая все равно закончится смертельным исходом. Правда, ее жизненный опыт подсказал отличный рецепт для такого рода случаев. Очень просто – нужно убедить себя, что незадачливый воздыхатель на самом деле нисколечко не влюблен. Притворяется. Ну там, для личной коллекции, или для разнообразия, или вообще по каким-нибудь корыстным соображениям.
Тем более что в случае с Максимом это не трудно. Таким молодым, умным и красивым парням вообще по амплуа не полагается влюбляться. Напротив, это восторженным девицам и таким, как Ира, средневозрастным дамочкам, жаждущим острых ощущений, полагается от Максима сходить с ума. И вообще у него здесь совсем другой интерес. Вполне корыстный.
– Сядь, мне так неудобно, – высвободилась Ира из его рук.
Он сел, но только не на стул напротив, а на краешек ее стола.
– Туда сядь. От тебя перегаром несет, – поморщилась Ира и поняла, что сделала ошибку.
Максим обрадовался вполне уважительной причине, по которой их должен разделять стол, с довольным видом уселся напротив и, стараясь на нее не дышать, буркнул:
– Извини.
– Знаешь, ты тогда все правильно понял, – не стала тянуть Ира, но сумела подобрать только какую-то ненастоящую театральную фразу:
– Я люблю другого мужчину.
Глупость какая, словно можно любить другую женщину! Да и не важно ему, что она кого-то там любит, какое ему дело до этого «другого», ему важно только, что будет теперь между ними. Нашла наконец-то другие слова – попроще и пояснее:
– В общем, у нас с тобой все.
Максим сразу не понял. Засмеялся, снова двинулся на нее:
– Ир, ну хватит дурака валять! Ну говорю же, сглупил.
Ей пришлось встать, отойти на пару метров в сторону и повторить:
– Я серьезно.
Вот теперь он понял, сунул пальцы в карманы джинсов и присвистнул:
– Ну вы, Ирин Сергевна, блин, даете! Значит, надоел мальчик Максимка? Собирай, значит, свои игрушки и не писай в мой горшок, а я нашла себе парня покруче!
Извините, Ирин Сергевна, за то, что отнял ваше драгоценное время. Сейчас только заявленьице об уходе накалякаю и пойду гулять. А то у меня трудовая книжка тут завалялась.
– Прекрати паясничать! – крикнула Ира. – Сядь и слушай!
Максим замолчал, сел, и Ира четко увидела, что он еле сдерживается, чтобы не заплакать. Если он заплачет у нее на глазах – значит, все, точно здесь не останется, а он ей нужен. Сейчас нужен как никогда.
– От «Глагола» деньги пришли?
– Нет, – на автомате переключился Максим.
– Что думаешь делать?
– А что тут делать, возьму у них на столько же на реализацию и тоже не буду перечислять. Только надо посмотреть, что у них самое ходовое.
– Не забудь, чтоб санкции в договорах одинаковые стояли.
– Не учите ученого, Ирина Сергеевна, у меня все будет о'кей!
– Может, все-таки будем кредит постепенно отдавать, тем, что есть на счете?
– А смысл? Без оборотки останемся, все равно кредит брать. Я же считал, нам кредит только до октября, ну ноября понадобится. Сейчас главное к осеннему спросу хорошенько подготовиться, тогда для нас кредит этот отдать будет – тьфу. Не беспокойтесь, Ирина Сергеевна, Макс свое дело знает.
– Слушай, – сказала Ира, убедившись, что миновала опасность детских слез, – давай договоримся, что ты работаешь как работал, не паясничаешь и не «выкаешь», а когда отдадим кредит, я тебя оформляю в долю.
Ты свой процент заработал, только связываться с моими долгами тебе ни к чему. Чем быстрей раскрутимся, тем быстрей будем нормально зарабатывать. Оба. Так что давай вперед.
– Ладно. По рукам, – немного помедлив и сглотнув, согласился Максим, а Ира снова взглянула на телефон, подняла трубку и спросила Настю:
– Мне никто не звонил?
– Никто.
Максим ухмыльнулся и, напевая какую-то ерунду, вышел из кабинета. А Ира шлепнула бедный аппарат о столешницу так, что он чудом остался цел. И хорошо, что остался, потому что тут же раздался звонок и озадаченная Настенька сообщила:
– Вас какой-то Саша. Говорит, вы знаете кто…
– Знаю, – успокоила секретаршу Ира. – Давай сюда этого Сашу.
На линии послышался еле заметный щелчок, Ира поняла, что Настенька соединила с Аксеновым, и затихла, слушая его дыхание и еле сдерживая смех. Прошло минуты полторы.
– Алло! – раздраженно заговорил Аксенов, у которого оказался вполне приемлемый запас терпения. – Алло!
Я просил Камышеву. Алло!
– Я вас давно слушаю, – важно произнесла Ира и все-таки не удержалась, прыснула коротким смешком.
– Десять – ноль в твою пользу, – откликнулся Аксенов. – Но я еще отыграюсь.
– Почему десять? – искренне заинтересовалась Ира.
– А я с самого начала считал.
– С начала чего? – напрашивалась Ира.
– Это я тебе сегодня обязательно расскажу, – верно понял ее Аксенов. – Но после концерта.
– Какого концерта?
– Как какого? Сегодня же в Большом Доминико Картини поет, только один вечер. Ты что, не знаешь?
– Ах, извините, извините, Александр Николаевич, но сказочниц как-то больше на детские утренники приглашают, а Доминико Картини нам не по рангу.
– Петрович заедет за тобой домой к шести, – закончил Аксенов разговор. Ире показалось, что его отвлекли и ее последней фразы он не услышал. Она даже не успела спросить, откуда он звонит – уже из Москвы или еще нет. Надо же! Только вчера вечером улетел, а сегодня уже обратно. Говорят, перелеты сокращают жизнь.
Сколько налетал, на столько меньше проживешь. Неужели он возвращается в Москву из-за нее? Да нет, из-за концерта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80