Десять дней, договорились? — Для убедительности я подняла обе руки с растопыренными пальцами.
Анджело замер, внимательно глядя на меня, словно его неожиданно парализовало то, что он услышал.
— Десять, — повторил он спустя какое-то время, предварительно прочистив горло.
— Десять дней. Вы обещаете мне это?
Он величественно положил руку на сердце и торжественно поклялся мне на итальянском, причем я смогла уловить только слово «мать», поэтому я облегченно вздохнула. После этого он помог мне погрузить мой багаж в машину. Когда я отъезжала, то, оглянувшись, заметила, что он по-прежнему стоит на тротуаре и задумчиво смотрит мне вслед.
Интересно, о чем он размышлял, провожая меня? Может быть, он принял меня за шпионку или шантажистку-вымогательницу, а может, он просто решил, что я немножко ненормальная, как и все эти сумасшедшие иностранцы? Полагаю, что я и в самом деле была несколько не в себе. Однако, после катастроф такое нередко случается даже с молодыми и здоровыми людьми: мне это очень хорошо известно. Если случится что-то непредвиденное, мне бы не хотелось пропасть бесследно в горах Италии, не объяснив предварительно своим родным, почему я вообще оказалась в этих местах. Само по себе написание этого письма было для меня своего рода общением с самыми близкими мне людьми. Это была исповедь, как выразилась бы сестра Урсула, или, как воспринял бы мое послание брат Майк, — я вывернула свою душу наизнанку. Я рассказала им все — все те детали, о которых они могли догадываться, но не знали наверняка, а также о том, о чем они даже и не подозревали. Исповедь всегда очищает душу.
Мне надо было оставить это письмо у Анджело Я догадывалась, что, если возьму его с собой, у меня никогда не хватит смелости написать его еще раз после того, как я обязательно порву его на мелкие клочки в порыве малодушия и слабости.
Необходимость выговориться была не единственной причиной, толкнувшей меня на написание этого послания. Вторая причина действительно указывала на то, что я не совсем нормальная. Среди книг, которые я купила сегодня в магазине, была одна под названием «Невеста сумасшедшего». На обложке была изображена девушка, бегущая вниз по склону горы. На ней было длинное белое платье, в котором в реальной жизни она запуталась бы, не сделав и десятка шагов: на вершине горы были видны очертания обычной итальянской виллы, окруженной высоченными кипарисами. Моделью художник избрал виллу Морандини, я точно узнала ее.
— Исчезни, Джейн Эйр, — усмехаясь, процедила я сквозь плотно сжатые губы, и под шелест автомобильных шин влилась в хаотичный поток машин, несущихся в сторону моста.
* * *
Заходящее солнце оказалось у меня за спиной, когда я наконец свернула на дорогу, ведущую к вилле. Теперь я хорошо знала дорогу, я могла себе позволить спокойно любоваться окружающими меня пейзажами. Здесь было так красиво, так одиноко и пустынно. Пологие склоны невысоких гор, окаймляющих долину реки Арно, были плотно застроены: старые виллы и современные здания, маленькие фермы и небольшие пансионаты, окруженные садами и ровными симметричными рядами величественных кипарисов. Эта часть дороги оставила у меня впечатление, будто я побывала в другом государстве. Вдоль противоположной стороны тянулись нескончаемые ряды высоких деревьев: солнце с трудом пробивалось сквозь эти заросли, лишь изредка высвечивая нежную зелень молодых побегов и отбрасывая на машину золотисто-зеленые тени. Если по эту сторону шоссе и стояли невидимые глазу дома, ничто не выдавало их присутствия, даже дымок нигде не поднимался в небо.
Ворота были закрыты. Я уже собиралась было припарковаться, как откуда-то из-за сторожки вышел Альберто с сигаретой в руках. Видимо, он находился поблизости все это время. Когда я проезжала мимо, он, приветствуя, карикатурным жестом приложил руку к фуражке. Задрав повыше нос, я решительно проигнорировала его действия. Допускаю, что Альберто ничего не знал обо мне, когда я впервые обратилась к нему за помощью перед этими воротами, однако это нисколько не извиняло его совершенно неподобающего и непристойного поведения. Кроме того, я не могла забыть его жестокости по отношению к собаке.
Как только я появилась перед парадным входом, двери тут же распахнулись. На этот раз меня встречала Эмилия, но энтузиазма и доброжелательности в ее приветствии было не больше, чем у ее супруга. Да уж, они представляли собой гармоничную пару, даже одеты были под стать друг другу. Не приходилось удивляться тому, что Альберто нещадно бьет собаку. Ему еще далеко до изуверских методов третирования людей, которыми в совершенстве владеет его жена, кроме того, несмотря на ее невысокий рост, можно было заметить, что ее мускулатура не уступает мужской.
Я поинтересовалась у Эмилии, куда мне лучше поставить машину. В ответ она одарила меня таким же недоуменным взглядом, как и графиня, когда утром я сказала, что мне не пришло в голову воспользоваться звонком и вызвать прислугу. Более того, во взгляде домоправительницы я уловила несколько пренебрежительное выражение.
— Вашей машиной займется Альберто, синьора.
После этого я позволила ей донести мой багаж и отдала ключи от машины.
Теперь эта комната официально принадлежит мне на все время моего здесь пребывания, поэтому можно было отбросить наставления матери и ознакомиться с содержимым шкафов и ящиков, которые так манили меня. Двери платяного шкафа раскрылись, стоило мне только прикоснуться к ним, однако мертвых тел внутри я не обнаружила — не было даже никакой окровавленной рубашки или пучка женских волос. Внутренние стенки его были оклеены прозаичными листами местной газеты. Странно, почему я не улавливаю даже запах духов? Затем я достала три комплекта нижнего белья и свою любимую ночную сорочку и развесила одежду на плечики. Мои вещи выглядели сиротливо в этом огромном шкафу, как одинокий младенец перед лицом холодного и жестокого мира.
Я была приятно удивлена, когда обнаружила, что дверцы книжного шкафа тоже не заперты: однако беглый обзор его содержимого заставил меня порадоваться тому, что я не пожалела времени и купила себе книги в городе. Абсолютно вся литература в шкафу была на итальянском, причем самые последние экземпляры вышли в свет в 1933 году. Обстановку дополняла ваза с нарциссами и гиацинтами на туалетном столике и графин с водой.
Графиня пригласила меня спуститься на коктейль к семи часам. Надеюсь, что эта церемония в действительности не так официальна, как это прозвучало в ее устах: у меня даже не было платья для коктейлей, как это принято на официальных приемах. Переодевшись в блузку и джинсовую юбку, я решила провести время за чтением романа «Невеста сумасшедшего».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Анджело замер, внимательно глядя на меня, словно его неожиданно парализовало то, что он услышал.
— Десять, — повторил он спустя какое-то время, предварительно прочистив горло.
— Десять дней. Вы обещаете мне это?
Он величественно положил руку на сердце и торжественно поклялся мне на итальянском, причем я смогла уловить только слово «мать», поэтому я облегченно вздохнула. После этого он помог мне погрузить мой багаж в машину. Когда я отъезжала, то, оглянувшись, заметила, что он по-прежнему стоит на тротуаре и задумчиво смотрит мне вслед.
Интересно, о чем он размышлял, провожая меня? Может быть, он принял меня за шпионку или шантажистку-вымогательницу, а может, он просто решил, что я немножко ненормальная, как и все эти сумасшедшие иностранцы? Полагаю, что я и в самом деле была несколько не в себе. Однако, после катастроф такое нередко случается даже с молодыми и здоровыми людьми: мне это очень хорошо известно. Если случится что-то непредвиденное, мне бы не хотелось пропасть бесследно в горах Италии, не объяснив предварительно своим родным, почему я вообще оказалась в этих местах. Само по себе написание этого письма было для меня своего рода общением с самыми близкими мне людьми. Это была исповедь, как выразилась бы сестра Урсула, или, как воспринял бы мое послание брат Майк, — я вывернула свою душу наизнанку. Я рассказала им все — все те детали, о которых они могли догадываться, но не знали наверняка, а также о том, о чем они даже и не подозревали. Исповедь всегда очищает душу.
Мне надо было оставить это письмо у Анджело Я догадывалась, что, если возьму его с собой, у меня никогда не хватит смелости написать его еще раз после того, как я обязательно порву его на мелкие клочки в порыве малодушия и слабости.
Необходимость выговориться была не единственной причиной, толкнувшей меня на написание этого послания. Вторая причина действительно указывала на то, что я не совсем нормальная. Среди книг, которые я купила сегодня в магазине, была одна под названием «Невеста сумасшедшего». На обложке была изображена девушка, бегущая вниз по склону горы. На ней было длинное белое платье, в котором в реальной жизни она запуталась бы, не сделав и десятка шагов: на вершине горы были видны очертания обычной итальянской виллы, окруженной высоченными кипарисами. Моделью художник избрал виллу Морандини, я точно узнала ее.
— Исчезни, Джейн Эйр, — усмехаясь, процедила я сквозь плотно сжатые губы, и под шелест автомобильных шин влилась в хаотичный поток машин, несущихся в сторону моста.
* * *
Заходящее солнце оказалось у меня за спиной, когда я наконец свернула на дорогу, ведущую к вилле. Теперь я хорошо знала дорогу, я могла себе позволить спокойно любоваться окружающими меня пейзажами. Здесь было так красиво, так одиноко и пустынно. Пологие склоны невысоких гор, окаймляющих долину реки Арно, были плотно застроены: старые виллы и современные здания, маленькие фермы и небольшие пансионаты, окруженные садами и ровными симметричными рядами величественных кипарисов. Эта часть дороги оставила у меня впечатление, будто я побывала в другом государстве. Вдоль противоположной стороны тянулись нескончаемые ряды высоких деревьев: солнце с трудом пробивалось сквозь эти заросли, лишь изредка высвечивая нежную зелень молодых побегов и отбрасывая на машину золотисто-зеленые тени. Если по эту сторону шоссе и стояли невидимые глазу дома, ничто не выдавало их присутствия, даже дымок нигде не поднимался в небо.
Ворота были закрыты. Я уже собиралась было припарковаться, как откуда-то из-за сторожки вышел Альберто с сигаретой в руках. Видимо, он находился поблизости все это время. Когда я проезжала мимо, он, приветствуя, карикатурным жестом приложил руку к фуражке. Задрав повыше нос, я решительно проигнорировала его действия. Допускаю, что Альберто ничего не знал обо мне, когда я впервые обратилась к нему за помощью перед этими воротами, однако это нисколько не извиняло его совершенно неподобающего и непристойного поведения. Кроме того, я не могла забыть его жестокости по отношению к собаке.
Как только я появилась перед парадным входом, двери тут же распахнулись. На этот раз меня встречала Эмилия, но энтузиазма и доброжелательности в ее приветствии было не больше, чем у ее супруга. Да уж, они представляли собой гармоничную пару, даже одеты были под стать друг другу. Не приходилось удивляться тому, что Альберто нещадно бьет собаку. Ему еще далеко до изуверских методов третирования людей, которыми в совершенстве владеет его жена, кроме того, несмотря на ее невысокий рост, можно было заметить, что ее мускулатура не уступает мужской.
Я поинтересовалась у Эмилии, куда мне лучше поставить машину. В ответ она одарила меня таким же недоуменным взглядом, как и графиня, когда утром я сказала, что мне не пришло в голову воспользоваться звонком и вызвать прислугу. Более того, во взгляде домоправительницы я уловила несколько пренебрежительное выражение.
— Вашей машиной займется Альберто, синьора.
После этого я позволила ей донести мой багаж и отдала ключи от машины.
Теперь эта комната официально принадлежит мне на все время моего здесь пребывания, поэтому можно было отбросить наставления матери и ознакомиться с содержимым шкафов и ящиков, которые так манили меня. Двери платяного шкафа раскрылись, стоило мне только прикоснуться к ним, однако мертвых тел внутри я не обнаружила — не было даже никакой окровавленной рубашки или пучка женских волос. Внутренние стенки его были оклеены прозаичными листами местной газеты. Странно, почему я не улавливаю даже запах духов? Затем я достала три комплекта нижнего белья и свою любимую ночную сорочку и развесила одежду на плечики. Мои вещи выглядели сиротливо в этом огромном шкафу, как одинокий младенец перед лицом холодного и жестокого мира.
Я была приятно удивлена, когда обнаружила, что дверцы книжного шкафа тоже не заперты: однако беглый обзор его содержимого заставил меня порадоваться тому, что я не пожалела времени и купила себе книги в городе. Абсолютно вся литература в шкафу была на итальянском, причем самые последние экземпляры вышли в свет в 1933 году. Обстановку дополняла ваза с нарциссами и гиацинтами на туалетном столике и графин с водой.
Графиня пригласила меня спуститься на коктейль к семи часам. Надеюсь, что эта церемония в действительности не так официальна, как это прозвучало в ее устах: у меня даже не было платья для коктейлей, как это принято на официальных приемах. Переодевшись в блузку и джинсовую юбку, я решила провести время за чтением романа «Невеста сумасшедшего».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94