Невесело жили барнудцы, совсем невесело… Но приходилось мириться с этим, поскольку именно такие места, забитые незнакомыми друг другу людьми, предоставляли наилучшую возможность оторваться от наблюдателей.
То, что их кольцо по-прежнему не отпускало меня ни на минуту, я ощущал с момента, когда мы оставили здание мэрии. Я не знал, кто именно вел за мной наблюдение, – мэрия или агенты «Феникса», да это и не имело особого значения. Прежде чем сменить облик и превратиться в совершенно другого человека, я должен был решить две задачи: оторваться от любого наблюдения и найти капсулу с моими вещами, выброшенную из окна аэробуса.
То, что с ней все в порядке, я знал благодаря крохотному желтому огоньку на циферблате моих наручных часов. Маяк продолжал работать, и это означало, что к капсуле никто не прикасался.
Возможно, со второй частью задачи стоило повременить, в конце концов для предварительного перевоплощения у меня было все необходимое, включая местную идентификационную карточку, выписанную на этот раз на имя Ресовского. Я никогда не отправлялся на задание без двойного комплекта документов.
С полчаса я слонялся по торговым залам, ежеминутно меняя эскалаторы и транспортные дорожки. У меня был вид очень спешащего человека. Таких в эти утренние часы в торговых залах было немало, и мою манеру движения отличало лишь то, что время от времени я неподвижно застывал у зеркальных витрин, мгновенно запоминая лица проходящих мимо людей и сравнивая их с теми, кто окружал меня во время предыдущей остановки. Хотя повторявшихся личностей не удалось отметить, я все еще не был уверен, что мне удалось избавиться от наблюдения. Следовало провести завершающий бросок, называющийся на нашем профессиональном сленге «обратным прыжком».
Всем своим видом показывая, насколько я устал от беготни по эскалаторам, я расположился в небольшом кафе у самого выхода, которое приметил заранее, как только оказался в торговом зале. Оно подходило для «прыжка», поскольку от стойки до остановки аэробуса было не больше тридцати метров.
Крохотные вагончики общественного транспорта, передвигавшиеся на магнитной подушке, как нельзя лучше подходили для моих целей хотя бы потому, что невозможно было угадать заранее, машина какого именно маршрута подойдет к остановке.
Маршрутов было не меньше сорока, и за те несколько секунд, что оставались у пассажиров, после того как они могли увидеть на табло номер маршрута и название конечной станции, далеко не все успевали сообразить, подходит ли им этот вагон. На посадочной площадке почти каждый раз возникала толчея. Одни люди рвались к вагончику, другие, наоборот, стремились отойти от него на безопасное расстояние.
Я заказал кофе и пиццу, а затем вольготно расположился в кресле, явно приготовившись к долгому ожиданию заказа. На лице у меня появилось хорошо заметное для посторонних наблюдателей скучное выражение никуда уже не торопившегося человека. Я почти задремал. Но как только заметил сквозь прикрытые веки подходивший вагончик аэробуса, неожиданно швырнул деньги на стойку и бросился к выходу.
Меня попытались остановить, когда до вагончика оставалось всего несколько метров. Двое парней в синтетических куртках неожиданно оказались рядом. Они должны были обладать великолепной реакцией, для того чтобы успеть проделать этот фокус.
– И куда это мы так спешим? – спросил один из них, делая подсечку. Я не оперативник, но занятия фон-ху мое хобби, весьма поощряемое начальством.
Тот, кто делал подсечку, упал на край платформы, едва не свалившись вниз, второй опоздал на какую-то долю мгновения, да так и не успел довести до конца свой удар, натолкнувшись на мой защитный блок. Он отшатнулся назад, и я успел вскочить в аэробус, когда двери уже захлопывались. Это было как раз то, что нужно.
Теперь следовало проделать последнюю, завершающую стадию операции и проверить, не пропустил ли я кого-нибудь из своих преследователей внутрь машины, пока был занят схваткой с теми двумя.
Провожаемый изумленными взглядами пассажиров, которым не каждый день доводилось видеть подобную посадку, я, протиснувшись сквозь узкий проход к водителю, сказал:
– Извините, я, кажется, перепутал маршрут и сел не на тот кар. Не могли бы вы меня высадить на ближайшей станции?
– Моя первая остановка на Раменштрассе. Раньше ничего нет.
– В таком случае, сделайте для меня исключение, я опаздываю.
Хрустящая банкнота в двадцать кредосов придала моей просьбе необходимую весомость, и спустя несколько минут я уже сидел в аэротакси, летевшем в прямо противоположном направлении.
За окном мелькнула веранда кафе, которое я так неожиданно покинул десять минут назад, и, заметив среди пассажиров, ожидавших очередной вагончик, пару знакомых лиц, я злорадно усмехнулся.
Несколько раз поменяв такси, я закончил машиной с автопилотом, у которого в конце стер память о последнем маршруте. В результате я оказался на окраине китайского сектора Барнуда.
Где-то здесь обитал мой таинственный доброжелатель со своей обезьянкой, но не его я искал, понимая, что в этом огромном человеческом муравейнике найти его будет так же трудно, как и меня самого, если только сотрудники мэрии не ухитрились прицепить мне жучок. Я был предельно внимателен, однако это все равно необходимо было проверить.
Выбрав тихую улочку, которую еще не успели заполнить толпы спешивших на работу горожан, я прошел вдоль длинного ряда передвижных продовольственных лавочек на колесах. В каждой из них что-то жарилось и варилось. Длинные связки неизвестных мне овощей, приправ и подозрительных с виду насекомых, которых заворачивали в хорошо прожаренное тесто, напомнили мне, что за всей этой утренней суетой я не позавтракал, если не считать той пиццы, которую оплатил, но так и не успел съесть.
Было довольно рискованно заказывать еду в китайской передвижной харчевне, но я подумал, что ежедневно тысячи людей пользуются услугами таких лавочек, и никто из них еще не умер.
По крайней мере здесь нет следящих телеметрических глаз, которыми оборудованы все приличные кафе в этом городе. Они не только следили за тем, чтобы посетители аккуратно оплачивали свои заказы, но и фиксировали наблюдения на мнемокристаллах.
Выбрав в тележке китайца что-то, внешне похожее на тонкую прозрачную лапшу, которая и на самом деле оказалась рисовой лапшой, я уселся в глубокой тени навеса за маленьким пластиковым столиком и, пока готовилось заказанное блюдо, принялся тщательно исследовать свою одежду, не пропуская даже носков и ботинок. Трудно предположить, что кто-то ухитрится незаметно сунуть жучок тебе в ботинки – но подобную проверку следовало делать тщательно и методично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
То, что их кольцо по-прежнему не отпускало меня ни на минуту, я ощущал с момента, когда мы оставили здание мэрии. Я не знал, кто именно вел за мной наблюдение, – мэрия или агенты «Феникса», да это и не имело особого значения. Прежде чем сменить облик и превратиться в совершенно другого человека, я должен был решить две задачи: оторваться от любого наблюдения и найти капсулу с моими вещами, выброшенную из окна аэробуса.
То, что с ней все в порядке, я знал благодаря крохотному желтому огоньку на циферблате моих наручных часов. Маяк продолжал работать, и это означало, что к капсуле никто не прикасался.
Возможно, со второй частью задачи стоило повременить, в конце концов для предварительного перевоплощения у меня было все необходимое, включая местную идентификационную карточку, выписанную на этот раз на имя Ресовского. Я никогда не отправлялся на задание без двойного комплекта документов.
С полчаса я слонялся по торговым залам, ежеминутно меняя эскалаторы и транспортные дорожки. У меня был вид очень спешащего человека. Таких в эти утренние часы в торговых залах было немало, и мою манеру движения отличало лишь то, что время от времени я неподвижно застывал у зеркальных витрин, мгновенно запоминая лица проходящих мимо людей и сравнивая их с теми, кто окружал меня во время предыдущей остановки. Хотя повторявшихся личностей не удалось отметить, я все еще не был уверен, что мне удалось избавиться от наблюдения. Следовало провести завершающий бросок, называющийся на нашем профессиональном сленге «обратным прыжком».
Всем своим видом показывая, насколько я устал от беготни по эскалаторам, я расположился в небольшом кафе у самого выхода, которое приметил заранее, как только оказался в торговом зале. Оно подходило для «прыжка», поскольку от стойки до остановки аэробуса было не больше тридцати метров.
Крохотные вагончики общественного транспорта, передвигавшиеся на магнитной подушке, как нельзя лучше подходили для моих целей хотя бы потому, что невозможно было угадать заранее, машина какого именно маршрута подойдет к остановке.
Маршрутов было не меньше сорока, и за те несколько секунд, что оставались у пассажиров, после того как они могли увидеть на табло номер маршрута и название конечной станции, далеко не все успевали сообразить, подходит ли им этот вагон. На посадочной площадке почти каждый раз возникала толчея. Одни люди рвались к вагончику, другие, наоборот, стремились отойти от него на безопасное расстояние.
Я заказал кофе и пиццу, а затем вольготно расположился в кресле, явно приготовившись к долгому ожиданию заказа. На лице у меня появилось хорошо заметное для посторонних наблюдателей скучное выражение никуда уже не торопившегося человека. Я почти задремал. Но как только заметил сквозь прикрытые веки подходивший вагончик аэробуса, неожиданно швырнул деньги на стойку и бросился к выходу.
Меня попытались остановить, когда до вагончика оставалось всего несколько метров. Двое парней в синтетических куртках неожиданно оказались рядом. Они должны были обладать великолепной реакцией, для того чтобы успеть проделать этот фокус.
– И куда это мы так спешим? – спросил один из них, делая подсечку. Я не оперативник, но занятия фон-ху мое хобби, весьма поощряемое начальством.
Тот, кто делал подсечку, упал на край платформы, едва не свалившись вниз, второй опоздал на какую-то долю мгновения, да так и не успел довести до конца свой удар, натолкнувшись на мой защитный блок. Он отшатнулся назад, и я успел вскочить в аэробус, когда двери уже захлопывались. Это было как раз то, что нужно.
Теперь следовало проделать последнюю, завершающую стадию операции и проверить, не пропустил ли я кого-нибудь из своих преследователей внутрь машины, пока был занят схваткой с теми двумя.
Провожаемый изумленными взглядами пассажиров, которым не каждый день доводилось видеть подобную посадку, я, протиснувшись сквозь узкий проход к водителю, сказал:
– Извините, я, кажется, перепутал маршрут и сел не на тот кар. Не могли бы вы меня высадить на ближайшей станции?
– Моя первая остановка на Раменштрассе. Раньше ничего нет.
– В таком случае, сделайте для меня исключение, я опаздываю.
Хрустящая банкнота в двадцать кредосов придала моей просьбе необходимую весомость, и спустя несколько минут я уже сидел в аэротакси, летевшем в прямо противоположном направлении.
За окном мелькнула веранда кафе, которое я так неожиданно покинул десять минут назад, и, заметив среди пассажиров, ожидавших очередной вагончик, пару знакомых лиц, я злорадно усмехнулся.
Несколько раз поменяв такси, я закончил машиной с автопилотом, у которого в конце стер память о последнем маршруте. В результате я оказался на окраине китайского сектора Барнуда.
Где-то здесь обитал мой таинственный доброжелатель со своей обезьянкой, но не его я искал, понимая, что в этом огромном человеческом муравейнике найти его будет так же трудно, как и меня самого, если только сотрудники мэрии не ухитрились прицепить мне жучок. Я был предельно внимателен, однако это все равно необходимо было проверить.
Выбрав тихую улочку, которую еще не успели заполнить толпы спешивших на работу горожан, я прошел вдоль длинного ряда передвижных продовольственных лавочек на колесах. В каждой из них что-то жарилось и варилось. Длинные связки неизвестных мне овощей, приправ и подозрительных с виду насекомых, которых заворачивали в хорошо прожаренное тесто, напомнили мне, что за всей этой утренней суетой я не позавтракал, если не считать той пиццы, которую оплатил, но так и не успел съесть.
Было довольно рискованно заказывать еду в китайской передвижной харчевне, но я подумал, что ежедневно тысячи людей пользуются услугами таких лавочек, и никто из них еще не умер.
По крайней мере здесь нет следящих телеметрических глаз, которыми оборудованы все приличные кафе в этом городе. Они не только следили за тем, чтобы посетители аккуратно оплачивали свои заказы, но и фиксировали наблюдения на мнемокристаллах.
Выбрав в тележке китайца что-то, внешне похожее на тонкую прозрачную лапшу, которая и на самом деле оказалась рисовой лапшой, я уселся в глубокой тени навеса за маленьким пластиковым столиком и, пока готовилось заказанное блюдо, принялся тщательно исследовать свою одежду, не пропуская даже носков и ботинок. Трудно предположить, что кто-то ухитрится незаметно сунуть жучок тебе в ботинки – но подобную проверку следовало делать тщательно и методично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106