Мария Вересень
Ведьмин Лог
ПРОЛОГ
Княжев-Северский. Год 1713
Дождь лил как из ведра, и Прошке Малому приходилось кутаться в плащ. Ночь стояла – хоть глаз выколи. На востоке раздраженно ворчала гроза, озаряя небо тревожными багровыми зарницами. Ледяной ветер продувал насквозь, даром что конец лета, еще немного – и начнешь зубами лязгать.
Прошка вжался в мокрую стену, надеясь укрыться в тени фальшивых колонн от дождя и случайных глаз, его филерская работа требовала терпения и осторожности. По первости, когда боярин Фрол Сильвестровский только заприметил его, угадав у молодого паренька тягу к шпионским играм, слежке, интригам, вынюхиванию чужих секретов, и определил в собственную службу сыска, которая имелась в столице у всякой сколь-нибудь весящей в политике фигуры, Малого часто били и сдавали в Разбойный приказ как простого вора. Прошке пришлось немало свести синяков и зализать шрамов, прежде чем он освоил нелегкую науку выслеживания двуногой дичи и понял, что таиться надобно не только от того, за кем следишь, но и от бдительных сограждан.
За пять лет он вошел в полное доверие к братьям Сильвестровским, и те стали поручать ему дела столь важные, как сегодняшнее.
Бояре Сильвестровские – род богатый и знаменитый в Северске – издавна враждовали с Мытными, дальними их родичами и вечными соперниками в борьбе за богатства, почести, власть и влияние при дворе. Почти задавили за столетья вражды ненавистных, да надо ж, о прошлом годе Великий Князь отдал Якиму Мытному, самому лютому неприятелю Фрола и Тита, чин главы Разбойного приказа. Должность для боярина унизительная, и над Якимом брезгливо посмеивались, понимая, что схватился он за нее исключительно от лютого безденежья, и только братья Сильвестровские почуяли в таком покорном согласии гордого до высокомерия родича тайный умысел. Вскоре по Княжеву пошел мерзкий и осторожный, как шуршание тараканьих лапок, слушок, что Яким пригибает непокорные разбойничьи головы, облагая данью тех атаманов, которые жировали в столице, и покровительствует артелям нищих побирушек, убийц и ночных воров.
Тит и Фрол рыпнулись было извести Мытного простым наветом, но Великий Князь, помня неприязнь старейших фамилий друг к другу, лишь недовольно отмахнулся, строго указав, что Разбойный приказ под рукой Якима повязал и разгромил на голову за год чуть не сотню лесных шаек по всему Северску и столько же в самой столице. Горожане впервые за многие годы стали ходить по ночам без сопровождения, а лишь с одним слугой-фонарщиком, не боясь, что их ограбят вчистую или изобьют да бросят в грязный подвал, где будут держать на хлебе и воде до выкупа. Осерчал князь и едва не прогнал наветчиков, велев не клеветать впредь. Сильвестровские обескураженно притихли и больше не смели досаждать князю, но слежки за Якимом не прекратили, а потому первыми вызнали, что у него завелась полюбовница: девица странная, если не сказать хуже.
Черноглаза, черноволоса и смугла она была, как миренка или степнячка, но паспорт имела златоградский, а имя и происхождение указывала западное, как с порубежья, не то берендейка, не то панна из-под Варковца. Однако не в том была закавыка и тайна хитрившей со своим происхождением «панны», которая могла хоть Моровой Девой себя называть, пока ей милостиво покровительствовал Яким. Никому то было не интересно. А вот новость, доставленная верным человечком, о ночных ее прогулках на кладбища заставила обоих Сильвестровских аж подпрыгнуть от предчувствия удачи. В тот же день всех других соглядатаев, способных по неопытности выдать себя подозрительному и осторожному Мытному, от его дома удалили, оставив лишь самого доверенного – Прошку. А уж он, горя рвением заслужить похвалу и награду покровителей, осторожно вызнал, где девка квартируется, проник в ее комнаты и, порывшись в сундуках, нашел и черные, из жира человечьего свечи, и нумерологические запрещенные таблицы, и даже выписки из жутких некромантических книг.
Братья задумались над тем, поняв, что тут не то что о мздоимстве или желании короноваться «ночным князем» можно речь вести, а об измене государственной, и пахло от таких дел судом инквизиции. Рассуждая меж собой: «Зачем ему ведьма-некромантка, как не для того, чтобы Великого Князя опоить и околдовать, а после вертеть им, как балаганным Петрушкой вертят потешники на рыночных площадях», они решили вдругорядь с обвинениями не торопиться, а собрать убедительных доказательств поболее. И даже если Яким не причастен к увлечениям полюбовницы, сделать его таковым. Вызнать, с кем общается девка, запугать их или подкупить, чтобы указывали на Мытного, и уж тогда не сносить ему будет головы.
Прошке затея бояр показалась опасной, коль под Якимом теперь ходят разбойники да убийцы. Но Тит велел ему поменьше рассуждать, а Фрол – поменьше трепаться, уверив, что, если сделают они все аккуратно и тихо, Мытный только в остроге, гремя цепями, и сообразит, какая с ним беда приключилась. Плохо, что в таком деле не было у Прошки напарника.
Нынче ночью братья «загостились» в доме купца Молоканова. Все окна были ярко освещены, слышались смех и музыка – Молоканов был человек не бедный, вел торговлю по всему Северску и за его рубежами, а главное – гостиный двор, где жила полюбовница Якима, принадлежал ему же, а сам купец – братьям Сильвестровским, с головой, душой и всеми капиталами.
В одном из окон молокановского дома моргнул, на мгновение пропал и снова разгорелся светильник. Прошка напрягся, это был ему знак, что девка вновь собралась куда-то на ночь глядя. Она вообще последнее время зачастила с прогулками, не подозревая, что каждый ее выход документируется, а места нечестивых обрядов потом осматривают и описывают в присутствии верных людей, дабы потом предоставить сии свидетельства Великому Князю как доказательства злого умысла.
Последние три ночи девка ходила все чаще на окраину с угломером и подзорными трубами, что-то высматривая на небе и тщательно вписывая в тетрадь, делала непонятные расчеты, при этом, путаясь, ругалась на неведомом языке, от одного звучания которого Прошке делалось неуютно.
Скрипнула дверь, и Малой перестал дышать, вжимаясь всем телом в холодный сырой камень стены. В добавление к жидкому огоньку, освещавшему крыльцо гостиного двора, из дверей выплыл еще один. Управляющий умолял постоялицу взять с собою слугу для удобства, почета и сбережения от воров, но якимовская полюбовница ни разу еще не согласилась на фонарщика. Не нуждалась она в провожатых.
Прошка привычно отметил, что ведьма и нынче осталась верна себе в умении удивлять и выделяться, надев по случаю дождя широкий, до полу плащ, сшитый едва ль не из змеиных шкурок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126