“Не дело это все, не дело!” – свербело у Растопченко в голове. Неправильно тут все происходило, элементарных вещей никто не выполнял.
– Э-э… ваше сиятельство… то есть, государь, – обратился он к Никите, – я, собственно…
– А, свен, – Никита хлопнул его приветственно по плечу, – добрался-таки, а я думал, ты по дороге отстал, да назад вернулся. Вишь – удрали все. Струхнули, нехристи.
– Я вот думаю, обыскать надо бы все кругом, – предложил Витя. – Мне бы пару человечков, так мы бы тут за милую душу разобрались.
– Обыскать? – слово явно было незнакомо Никите. – Что это значит?
– Ну, осмотреть все, – пояснил Витя
– Товарищ майор, – подскочил Рыбкин. – Разрешите доложить: там, ну, метров пятьдесят отсюда будет, в можжевельнике сидит кто-то. Ветки хрустнули и закачались, словно кто-то там зашевелился.
– Точно видел? – насторожился Растопченко.
– Так точно, товарищ майор.
– Ладно. – Витя, учуяв след реального противника, сразу почувствовал себя в родной тарелке, начисто забыв о Никите и вообще о том, где он находится.
– Давай за мной. Только осторожно. Не шуми, а то спугнем. Если кто есть, брать будем живьем.
– Есть.
– Ты давай сзади обойди, а я с фланга зайду. Нападай по команде. Крякну два раза, вот так, – Растопченко показал. – Понял? Да факел-то тебе зачем? В темноте, в темноте действовать будем.
– Чего это ты, свен, надумал? – Никита внимательно прислушивался ко всем витиным распоряжениям.
– Ваше сиятельство, – попросил его Витя, уже не стесняясь, – мешать не надо, ладно? А вот помочь – другое дело. Вы бы тут на поляне пошебуршали малость, будто уезжать собираетесь, отвлекающий маневр, а?
– Хорошо, – Никита согласился. – Эй! – громко крикнул он своих людей. – По коням, отъезжаем к дому!
– Кстати, – Витя поглядел на кинжал, пристегнутый у Никиты на поясе, – нельзя ли ножичек на время попросить? А то с голыми руками неловко как-то, а с копьищем этим не повернешься. Я верну потом.
– На, держи, – Никита с готовностью отдал ему нож, – только в лесу-то не потеряйся, свен, а то с волками одним кинжалом не справишься. А мы тебя до утра точно не разыщем.
– Не потеряюсь, не волнуйтесь. Не волнуйтесь, не волнуйтесь, дорогие товарищи, – бубнил Витя себе под нос, раздумывая о предстоящем захвате. – Все, Леха, пошли.
Рыбкин не ошибся. Подобравшись поближе к пышному кусту можжевельника, Растопченко сразу заметил, как среди ветвей блеснул какой-то металл. Похоже, наконечник стрелы. Тут же подав сигнал Рыбкину, Витя бросился вперед, и через мгновение они уже вдвоем выволокли на поляну перепуганного ляха, все еще сжимающего в руках лук и невыпущенную стрелу.
– На князя метил, гад! Леха, пусти его, – командовал Витя зычным голосом на всю округу. – К стене, сволочь, то есть к дереву, к дереву вставай, лицом к дереву, я сказал, брось это барахло свое, руки за голову, за голову! Не понимаешь? Вот так! Леха, обыщи его! Карманы, карманы смотри! Стволов нет?
– Никак нет, товарищ майор!
– А в штанах? Что ж, он с одной этой рогаткой шастал? Ну, ладно, браслеты давай!
– Так нет браслетов, товарищ майор! – растерялся Рыбкин.
– А, да, – спохватился Витя, – тогда кушаком его вяжи! Быстро!
– Сейчас! – по-профессиональному легко заломив ляху руки за спину, Рыбкин ловко скрутил его кушаком и заткнул рот носовым платком.
– К князю веди, – приказал Витя и только сейчас обратил внимание, что на поляне кроме них с Лехой никто не двигается и даже не разговаривает между собой. Оба князя, княгиня, ратники и слуги как завороженные в изумлении наблюдали за спорыми действиями иноземцев. Наконец Никита Романович выдавил с легкой усмешкой, обращаясь к князю Белозерскому:
– Ловко орудуют, свены, ничего не скажешь. Сразу видать, вояки отменные. Где ж научились? – спросил он Витю.
– Да так, – Витя явно поскромничал, – была практика.
– Теперь верю я, – покачал головой Никита, – что твой царь Феликс Эдмундович на тебя не жаловался. А что жаловаться? Отличная служба! Он там, наверняка, в своем царстве без тебя скучает.
– Алексей Петрович, – снова обратился он к князю Белозерскому, – свен-то тебе жизнь спас.
Но не дав князю ответить, Витя тут же выпалил то, что считал в данный момент гораздо более важным, чем личная благодарность:
– Ваше сиятельство, государь. Надо бы срочно ехать до дому да допрос снять. Первый допрос, знаете ли…
– Что-что снять? – : одновременно переспросили оба князя.
– Он хочет сказать, – впервые за все время подала голос княгиня Вассиана, – что иноземца надобно подробно расспросить.
Она была бледна, стояла, опираясь на руку князя Алексея. Но, как ни странно, именно в ее лице Витя не заметил ни изумления, ни особенной радости по поводу произошедшего. Княгиня была непроницаемо спокойна.
– Что же, свен дело говорит, – согласился князь Белозерский, – надо ехать. За храбрость и сноровку благодарю тебя, свен, – князь протянул Вите руку, затянутую в перчатку.
Витя сразу не понял, что надо делать, но Фролка подсказал ему:
– На колени и целуй княжью руку. Это ж честь какая, самому князю руку целовать.
Витя возмутился было про себя – князь, ведь, не барышня, но ничего не попишешь: в чужой монастырь со своим уставом не лезь, – преклонил колени и к руке княжьей приложился. После этого князь снял с указательного пальца украшавший его поверх перчатки перстень с крупным изумрудом и вырезанной княжеской печатью на нем и протянул его Вите:
– Дарю тебе, за верную службу. А дружку твоему дома Ефросинья серебряную ложку, да миску с росписью выдаст, княгиня распорядится.
– Благо дарствуем, – еще раз поклонившись, Витя взглянул на княгиню. В подтверждение слов князя Вассиана кивнула головой, но мысли ее явно были далеко. Во взгляде, который она кинула на пойманного ляха, Витя заметил скрытую тревогу.
– Ты сама поедешь верхом, или я довезу тебя? – спросил Алексей Петрович супругу.
– Сама, государь. Я чувствую себя лучше.
– Тогда не будем терять времени.
На востоке уже занималась заря, когда впереди показались шпили и башенки княжеского дома. Никто в доме не спал, все ждали возвращения хозяев.
– Вот не зря говорят, что волки воют, да куроклик стоит – все не к добру, – встретила их причитаниями Лукинична на крыльце, – вот и несчастие приключилось: матушка, красавица наша, княгинюшка, убилася…
– Ну, начала, начала, – одернул ее Сома, принимая поводья княжеского коня, – на все воля Божья, сама знаешь.
Лукинична и Груша помогли княгине подняться наверх, в свои покои, а князь Алексей Петрович приказал Вите ляха пленного развязать, дать ему воды да еды, если голоден, и привести к нему в кабинет для разговора.
“Кто ж сначала поит, да кормит, – подумал про себя Витя с осуждением. – Сначала допросик надо срисовать, пока задержанный тепленький, да растерянный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88