В какой-то степени продолжателем славы Меншиковского сада стал Ботанический сад Императорской Академии Наук, разбитый на участке, специально для этого приобретенном. Вообще в Императорских садах можно было появляться только с особого на то разрешения. Их показывали знатным иностранцам. Только при Елизавете Петровне сады эти, в частности I и II Летний, стали доступными для публики в праздничные дни с обязательством быть при этом «в пристойных одеждах». Но, по-видимому, сии строгости не касались Ботанического сада на Васильевском. Во-первых, создавался он не столько для посетителей, сколько для научной работы. При саде был штат профессоров-ботаников, которые и жили в «Боновом доме». А во-вторых, показывать здесь поначалу было особенно нечего.
Автор книги «Старый Петербург» (Садоводство и цветоводство в Петербурге в XVIII веке) П.Н. Столпянский приводит текст длинного объявления, которое появилось в «С-Петербургских ведомостях» в 1740 году. В объявлении приводится перечень необходимых для Ботанического сада материалов, в том числе и гонт для покрытия крыши дома, купленного еще в 1735 году. Оказывается, целых пять лет осваивала Академия приобретенное имущество, да так по недостатку средств и не освоила его.
В Ботаническом саду — в это трудно поверить — сначала не было даже оранжереи, и Академия решила пользоваться одной из оранжерей сада Кадетского корпуса, благо он был по соседству. Но к 1747 году оранжереи полностью износились, содержать растения в них стало невозможно, и Академия просит у Сената выделить ей денег на строительство новых, уже своих оранжерей. Финансовые переговоры тянутся до 1752 года, когда, наконец, деньги были найдены и принято решение: «сделать новую оранжерею, длиною на двадцать одну и шириной на две сажени». Через пять лет все опять приходит в негодность, требуется ремонт, который, кажется, так и не был сделан, но зато в 1759 году было возбуждено дело о постройке новой каменной оранжереи.
Словом, так все и шло, пока в конце царствования Екатерины II Ботанический сад не перенесли с Васильевского на Фонтанку. Впрочем, об успехах ботанической науки той поры, о том, как выглядел впоследствии сад, какими растениями располагал, видимо, написано предостаточно, хотя к нашему разговору это отношения не имеет.
О Ботаническом на Васильевском сегодня напоминают лишь несколько деревьев во дворе дома №52 по Первой линии, где когда-то был смыкавшийся с ним сад Римско-католической духовной академии.
Это, пожалуй, и все, что сохранилось от садов первой половины XVIII века. А было здесь их немало. Правда, все они принадлежали тогда частным владельцам.
Частные сады — это, вообще, особая страница истории Петербурга. Автор все той же книги «Старый Петербург» (Садоводство и цветоводство в Петербурге в XVIII веке) П.Н. Столпянский в своем предисловии к ней пишет: «Должен признаться, что когда я впервые систематизировал сведения о петербургских садах XVIII века, мне самому показались они чересчур фантастическими. На основании этих сведений, выходило, что Петербург был царством садов, что это был тот город грядущего будущего, о котором в настоящее время (1913 г. — В.Б.) ведутся лишь одни разговоры».
Столпянский пользовался газетными объявлениями о продаже частных садов, и объявления эти с подробным перечнем фруктовых деревьев окончательно убедили его в истинности подобного вывода.
К сожалению, на Васильевский, из-за все той же медлительности в его застройке, культура частного сада пришла несколько позже, чем в другие районы города. Сначала сады на Васильевском были невелики по размерам и напоминали сад на Четвертой линии вдовы Марфы Струниной, у которой, судя по сохранившемуся описанию, «было 9 яблонь, две рябины, крыжевника куст, смородины 4 куста, да гряда малины».
По-настоящему частное садоводство стало развиваться на острове лишь в 60-е годы XVIII века и достигло апогея к 90-м годам. Причем, как утверждает Столпянский, большинство садов здесь принадлежало садовникам-иностранцам или держалось ими в аренде. Но были на острове и русские умельцы.
Вот что сообщалось в одной из газет тех лет:
«Из неторговых садов можно указать на сад советника Семена Деденева с огородом и прудом с рыбой, на Второй линии за Малой першпективой и дом Михаила Васильевича Бакунина на Двадцать второй линии с оранжереей, регулярным садом, в котором множество лучших испанских вишен и других плодов, а также пруд с карасями».
Колонна в память 50-летия основания Академии Художеств в Академическом саду. 2002 г.
Кстати, о прудах. Сегодня вы не встретите их ни в одном василеостровском дворике. Правда, быть может, я чего-то не знаю. Рыбные пруды засыпаны еще в конце XIX века. Но иногда они напоминают о себе, отзываясь на проносящийся мимо трамвай особым содроганием заполнившей водоем почвы. Это происходит, например, во дворе дома №24 по Девятой линии. Когда-то здесь в 30-х годах XIX века были палисадники и рыбный пруд. И здесь же в деревянном двухэтажном домике жила Анна Петровна Керн. Существует легенда, что, отыскивая её квартиру, вокруг этого пруда бегал Александр Сергеевич Пушкин. Но это уже рассказ для другой прогулки, которую совершим мы несколько позже.
А сейчас, завершая разговор о частных садах Васильевского, я хотел бы посоветовать вам самим поискать на досуге их отзвуки, их продолжения, чудом сохранившиеся до наших дней. На это еще обратила внимание петербургская поэтесса и архитектор Валентина Лелина. В книге «Мой Петербург» она пишет: «Василеостровские дворы немного провинциальны. И в этом тоже тайна течения времени во дворах. Заросли сирени, цветущие по весне яблони — это остатки палисадников и даже садов…»
Недавно я был в одном из таких дворов на Шестой линии. Это двор дома №17. Но не первый, по-моему, а третий двор. Там есть крошечный, буквально микроскопический клочок очень старого, уже умирающего палисада, а из-за подступившей к нему древней ограды видны деревья, что еще растут на месте сада Ларинской гимназии…
Валентина Лелина показывала мне остатки усадьбы особняка архитектора Гарольда Боссе. Это Четвертая линия, дом № 15. Особняк сохранил свой облик глядящего в сад барского дома. Пологие спуски ведут с полукруглой ротонды к некогда существовавшим здесь строго начертанным дорожкам. Но это уже давно пути в никуда. Была ранняя весна. И над еще не проснувшимися черными стволами редких деревьев звучал по былому саду неистовый вороний реквием…
Можно ли возродить то, что было когда-то? Вернуть в пустынные дворы таинство ухоженного, вскормленного обшей любовью, маленького городского сада? Наверное, можно. И это делает кто-то неумело, без знаний и опыта, на свой страх и риск. А между тем искусство разбивать и пестовать сад — древнее и сложное искусство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55