ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

.. Ты замечательно выглядишь, цветущий мужчина... И пальто... настоящая кожа... Ну, пройдись, покажись междуреченцам, трезвым они тебя не видели... Как Тамара? Если в эти дни не умру, приезжай хоронить.
9 апреля 1990 г. Понедельник
3-го отошла в мир иной Антонина Яковлевна!
11 апреля 1990 г. Среда, мой день
Звонили с «Мосфильма» для подписания договора на «Украли обезьяну».
Любимов спросил меня:
— Почему ты поддерживаешь Дупака?
— Он мне симпатичен. И поддерживаю-то я его только словом, а не делом, не защитой, не письмами, не подписями... только в общем в диалоге с вами, с Филатовым...
Антонина, сестра моя! Завтра девять дней тебе. Твои последние слова, слышанные мной: «Сними кожанку, разденут, снимут... я тебе куртку дам».
17 апреля 1990 г. Вторник
Я, кажется, совершенно расклеиваюсь, а сегодня надо выехать в Саратов.
Наконец-то объявлено мое кино: 22-го по второй программе, в 18.05 — премьера документального телефильма «В свободное от работы время». Год понадобился, чтоб определить жанр фильма, и вот он обозван документальным. Ну что ж. Пусть будет так. Надо обзвонить родных и знакомых.
Любимов — в Израиль, в первую очередь отдать предпочтение евреям. «Это их земля, они должны посмотреть, где они живут».
18 апреля 1990. Среда, мой день
Вся репетиция вчера «Самоубийская» опять проболталась, шеф в благодушном настроении и сыплет, и сыплет байками.
20 апреля 1990 г. Пятница
Любимов уехал во «Взгляд». Сколько же в нем энергии, и откуда он добывает ее?!
22 апреля 1990 г. Воскресенье — отдай Богу
Любимов просит играть и «Годунова», и «Дом». Приехал Владимир Максимов.
Любимов говорит, что может месяца на три закрыть театр и начать все сначала. «Есть такое право и возможность, я советовался с юристами».
В журнале «Театр» он назван великим. «Великий» — это уже очевидно... Некий Силин подводит итоги. А Губенко — низкий поклон, что он вернул нам великого и передал ему труппу в полном рабочем состоянии.
Полгодика назад эта статейка появилась бы — выглядело бы все почти достоверно. Теперь это выглядит жополизанием. На всякий случай министерскую задницу лизнуть не помешает... и бедного Певцова еще раз приложить.
Говорят, во «Взгляде» Любимов выглядел безобразно. Люди телевизор по ночам смотрят. Объявили и о моем фильме. Ну, вот и другое мнение. Мартюков: «Блестяще всех размазал... так отвечал...» Вот и слушай людей.
Думаю об Антонине, о родне своей, о Волге, о той степи, что далеко за Волгу ушла, стоит в глазах вчерашний Распутин на Байкале. Хочется согреть его, хочется написать ему чего-то такого доброго и хорошего. Какой же он мужик замечательный и крепкий!
23 апреля 1990 г. Понедельник
Тоню во сне видел. Живую и с матерью. И будто она сама знает, что ее похоронили, то есть какую-то ее часть. Она так уменьшилась, так высохла, бедная, что мы похоронили не саму Тоню, на спине которой я впервые переплыл протоку, держась за ее груди, а похоронили что-то выделившееся из нее. И все были веселы и деловиты. Вчера звонил в Междуреченск. Таня: «Распродали по дешевке все помаленьку. Мама взяла себе сервант, как мы ее ни отговаривали».
24 апреля 1990 г. Вторник
Такой же разрывающий грудь и глотку кашель был у меня в детстве, и мать просила меня жевать угол подушки, чтоб меньше в горле было першения. Кажется, я вчера одеяло сожрал, а толку мало. Кашляю со свистом Соловья-разбойника.
Надо написать Распутину. Надо... а что? Как сформулировать мое отношение к его делу, к его судьбе, к его защите русского народа, к тому, как он настойчиво, трагически упорно, несмотря на укусы уважаемых, популярных в народе глашатаев, отстаивает свои рубежи, наши рубежи.
Странно... скучаю я по брату Владимиру, хочется мне этого бедолагу видеть, пошастать с ним по Междуреченску, выпить на кухне... и поплакать, и повспоминать нашу жизнь, которая вот-вот закончится. И кто из нас кого закопает вперед?
26 апреля 1990 г. Четверг
Мне часто вспоминаются разные мгновения моего фильма. Для людей знающих и любящих «Таганку», — это просто бальзам, ведь там узнаваемы и сняты почти все переулки и закоулки этого огромного, уникального здания. По настроению это напоминает чуть ли не прощание с театром. Во всяком случае, очевидно, явственно видна любовь авторов к этим самым стенам, к духу в них проживающему, к теням, что бродят по пустому театру, партеру, сценам, когда пустеет зал и гардеробная разобрана.
27 апреля 1990 г. Пятница
До тех пор, пока не погасил мое сознание димедрол, и с тех пор, как очнулся от него, все звучит в башке моей нешаровидной песенка, что студентом пел по вокалу: «Весел я, теперь смеяться можно... со мной мои друзья (которых нет)... милая покинула меня».
Способность получать радость, вырабатывать, в смысле выделывать свой характер, свои глаза на создание фермента радости: встал живой — радуйся, услышал посвист пташки — радуйся, и крик вороны надо вывернуть таким образом, чтоб оказался он звуком, означающим приближение радости.
28 апреля 1990 г. Суббота
Ну вот, одно постановление принято — в Таллин я не еду, к тому же они сами думают, что мероприятие передвинется — не успевают снять фильм о Северянине, но по радио я услышал сегодня, что эстонские депутаты приостановили свою работу в Верховном совете. Литва просто вышла. Эти — на полдороге. И ехать в Таллин русского поэта прославлять москалям опасно, так говорит мне один из моих «черепковых» депутатов. По-моему, я эту депутатскую метафору у Р. Гамзатова слямзил...
29 апреля 1990 г. Воскресенье
Позвонил Любимов:
— Надо играть, Валерий.
— Да. — Я сижу и жду, что скажет Любимов. — Ну, давайте рискнем.
— Рискни, милый. Тебя привезут, отвезут... неудобно... Николай играет, я надеюсь, что хуже не будет.
— Хорошо, Юрий Петрович.
— Ну, я очень тронут, обнимаю.
Вот и весь разговор — я тронут, он тронут. А что будет со мной?
Неля вчера страшные вещи сообщила о Ю. П., вести из дома Капицы С. П.
Любимов: «Я просчитался, идиот...» — заключение его по поводу своего возвращения.
«Годунов» прошел хорошо, правда, чуть сердце не лопнуло у меня и даже мерещился конец Андрюши Миронова. Нинка — молодец, это же сказал ей и Любимов, которого мы вызвали на поклоны. Он был счастлив. Играл министр, и играл замечательно. И это был праздник. От слабости у меня дрожали все члены, и голоса своего я не узнавал и плохо слышал.
Перед спектаклем на распевку пришел Д. Покровский <Покровский Дмитрий — руководитель фольклорного ансамбля.>, и это тоже всех подтянуло. Бог меня спас, и я правильно сделал, что согласился играть.
Перед выездом в театр, под впечатлением «роднящего» письма Федореева и оттого, что сам Вассе Ф. написал, стал я разбирать портфель со старыми бумагами и обнаружил свои некоторые письма аж за 1958 год и письма Шацкой к моим родителям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179