Первый год учебы в университете оказался для меня нетрудным. Лекции Довнар-Запольского и Зеньковского я посещал усердно, стараясь не пропустить ни одной. Лекции проф. Гилярова («Введение в философию») и проф. Сонни («Гораций») посещал далеко не все. Зато лекции доц. Дложевского (он разбирал и комментировал трагедию Эврипида «Ипполит») пришлось посещать без пропусков из-за недостаточного знания греческого языка. Оно не позволяло ни мне, ни другим студентам, окончившим «полуклассическую гимназию» (где греческий язык не преподавался) успешно вести запись лекций. В конце концов мы «кооперировались»: я, например, записывал только перевод текста, а В.Ф. Асмус — только слова, кто-то третий (кажется Н.Н.Комов, будущий участник экспедиции «Челюскина») — только грамматический разбор текста трагедии. После каждой лекции Дложевского мы составляли из своих записей полный текст лекции и переписывали его в 3 экземплярах для себя. «Ученые греки», окончившие Вторую Киевскую классическую гимназию (где греческий язык преподавался с 3 класса), А. Волкович (самый талантливый из нас, впоследствии безвременно погибший по доносу) и С.С. Мокульский (впоследствии доктор филологических наук, специалист по французской и итальянской литературе и театру XVII-XVIII вв.), просматривали наш труд и выправляли его. В результате на экзаменах весной 1915 г. все мы «малоученые» или «полуученые греки» получили высшую оценку.
Я успешно перешел на 2 курс, сдав все предметы с высшей оценкой («весьма удовлетворительно»). И к концу первого года в университете среди студентов первого курса нашего факультета создалось мнение, что наша группа «двинется в профессуру»: В.Ф. Асмус — по философии, С. Мокульский — по романской филологии, А. Волкович — по истории древней Греции, Н.Н. Комов и я — по истории России.
Так кончился первый год моей учебы в университете: следующий учебный год университет провел в Саратове и вернулся в Киев лишь осенью 1916 г. Эти годы уже не были нормальными учебными годами, а с 1917 года начинается закат старого университета.

Война и «еврейский вопрос»
Если поначалу война ощущалась в глубоком тылу почти исключительно со стороны числа людских потерь (убитые, раненые и пропавшие без вести), то совсем иной она была для жителей прифронтовой полосы. Население Польши и Литвы тяжело страдало от вторжения немцев и немецких бесчинств, от военных действий, разрушений городов и сел и от пожаров. Но положение евреев в Царстве Польском, Литве и в других районах Прибалтики, а также прифронтовой полосы Украины было ещё тяжелее, так как ко всем ужасам войны и зверствам германских войск прибавились мучительства, гонения и зверства со стороны военных и гражданских властей русского царизма.
В первые два года войны обстановка для евреев была особенно болезненной и мучительной. Я знал о положении еврейства и об отношении его к войне от евреев-беженцев из прифронтовой полосы и от евреев, с которыми был дружен.
Мы дружили с семьей Зороховичей, с которыми я и Юрий познакомились летом 1913 г. Это была богатая семья, владевшая в селе Дубовязовке, в 18 км от Конотопа, большим имением в несколько сот десятин (га), просторным барским домом и 2 заводами — сахарным и винокуренным. Младшие Зороховичи — наши сверстники, дочери Маруся и Ирен и сын Альфред, стали нашими близкими друзьями. Наша дружба ещё более укрепилась в годы Мировой и Гражданской войн и прервалась (но не прекратилась) лишь после моего переезда в Петроград в 1923 году.
В первые дни войны Зороховичи были полны надежд. Они верили, что разгром Германии приведет к коренному перевороту во внутренней политике России. В России утвердится парламентаризм, и Государственная Дума ограничит произвол самодержавия. Союз России с передовыми странами Запада — Англией и Францией — совершит коренной переворот в отношении русского царизма к евреям. Евреи дали несколько сот тысяч бойцов в армию. Неужели же правительство России не уравняет евреев в правах с другими народами России — русскими, украинцами, грузинами и т.д.? Война уничтожит черту оседлости; не будет больше ни процентной нормы в средних и высших учебных заведениях, ни «процессов Бейлиса». Но евреям, а огромное большинство их сейчас живет в пределах черты оседлости, на территории театра войны или в прифронтовой полосе, придется немало пострадать от военных действий германской армии: сожженные дома, смерть и разорение тысяч еврейских семей, голод, нищета, эпидемии — вот что сулит евреям война, и этого избежать нельзя. Но нужно с верой и надеждой смотреть на лучшее будущее, которое настанет после победы над Германией.
Саша Амханицкий, с которым я постоянно встречался в 1914-1915 гг., оценивал ситуацию гораздо реалистичнее и суровее, чем молодые Зороховичи. "Мы ведь пасынки России, и притом нелюбимые, — говорил мне Саша. — Нас призывают служить Родине, которая не признает нас своими сынами и держит за решеткой черты оседлости. Любой иностранец может жить в любом уголке России и пользоваться почти всеми правами русских подданных. А какие у нас, евреев, права? Право платить налоги и право отбывать воинскую повинность?
Всеобщая мобилизация и война, — продолжал Саша, — раскололи душу каждого еврея на две части. Одна из них помнит ещё о погромах 1905-1906 гг., о деле Бейлиса, которое оскорбило и унизило все еврейство. Другая часть, и это сейчас главный порыв души у нас, хочет защищать Россию, которую мы считаем своим отечеством, несмотря на притеснения и мучительства со стороны царских властей. К тому же Германия непосредственно угрожает еврейскому населению России между Неманом и Днепром, где евреи живут сотни лет. Немцы несут огонь и меч нашим братьям в черте оседлости! Как нам не защищать их? Но наш долг защищать не только наш народ в черте оседлости, но и всю Россию, которая вместе с Англией и Францией ведет освободительную войну в защиту малых народов против германского милитаризма. Немцы хотят захватить Бельгию и северо-восток Франции и поработить славянские народы на Балканах. Россия обещала в воззвании Верховного Главнокомандующего восстановить Польшу, которую полтора столетия тому назад разделили между собой Россия, Пруссия и Австрия. Поэтому война может привести к коренному повороту во внутренней политике и по отношению к евреям. Нельзя держать в унижении и рабстве шестимиллионный еврейский народ, давший фронту сотни тысяч бойцов. Погромщикам в России из-за ее союза с Англией и Францией будет невозможно сохранить после войны тот режим угнетения и рабства для евреев, который существовал до сих пор.
Сейчас в этой страшной и может быть последней войне евреи Европы оказались разбитыми — не по своей воле — на два лагеря:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117