ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Как я смотрюсь? Понравлюсь вашей маме?
– Ей мало кто нравится. Но если уж кто не понравился, то держись!
Девушка засмеялась.
– Она, наверное, уже спать легла. А утром я рано поднимусь – ив дорогу. Она меня не увидит.
– Не дождавшись нас, она спать не ложится, – в голосе Ильи было столько убежденности, что у Риты даже мурашки побежали по спине.
Ей сразу же представилась мать немногословных братьев, суровая, как дождливый октябрьский вечер, с седыми, как серые гранитные скалы, волосами и со взглядом, твердым, как оплавленное стекло.
Машина повернула на узкую дорогу.
– Тут близко? – спросила Рита, и у нее немного похолодела спина, задрожали худые ноги. Чтобы хоть как-, то унять дрожь, Рита сунула ладони между колен.
– При матери так не делай, – строго и назидательно сказал Илья.
– Я волнуюсь, – произнесла девушка.
– А чего волноваться? Веди себя пристойно, и ничего с тобой не случится. Накормим, напоим, можешь даже душ принять…
– Спасибо вам, – произнесла девушка. Но колени дрожали так сильно, что пришлось сжать ноги с боков. Дрожь не унималась.
– Да что ты? – взглянув на насмерть перепуганную девушку, сказал Илья. – Кавказцев не боялась, а тут – на тебе, разволновалась, как школьница перед медосмотром! – мужчины рассмеялись. Но хохот был не пошлым, а веселым.
И это девушку успокоило.
– Я почти и есть школьница.
– Сколько классов закончила?
– В аттестате написано – одиннадцать.
– Тройки были?
– Двоек – нет, а тройки были.
– Четверки? – спросил Григорий.
– Тоже попадались.
– Наверное, по физкультуре?
– Ага, по физкультуре.
– Наверное, с физкультурником трахалась? – Илья пошло хихикнул.
А Рита не призналась, что трахалась не только с физкультурником, но и со всеми желающими, начиная с восьмиклассников и кончая завучем.
Микроавтобус совершил еще один поворот, и свет фар выхватил высокий забор. Возле него, на лавочке, Рита увидела женщину, похожую на восковую фигуру. Лицо, руки, ноги оставались неподвижными, лишь ветер немного шевелил фартук и несколько седых волосков, которые выбились из аккуратно заплетенной косы.
– Мама, – растроганно и нежно проговорил Илья.
– Да, это наша мама, – вторил ему Григорий, словно соревновался с братом, кто же из них больше любит маму, кто больше нежности вложит в эти четыре буквы.
Появление машины совершило чудо: старшая Вырезубова ожила, она моргнула и спешно поднялась. Приложила руки к голове, убирая со лба несколько седых волосков.
– Где вас носило? – строго спросила она. – Я уже десять минут вас жду! Вся извелась!
– Мама, извините, так уж получилось…
– Да вы не одни? – женщина возвысила голос, строго глядя на Риту, которая, как могла, обтягивала короткую юбчонку, но та все равно оставалась слишком короткой для того, чтобы оставить равнодушной седовласую женщину.
– Мама, мы вам сейчас все расскажем.
– Это из-за нее вы опоздали?
«Ой, невзлюбит! – подумала Рита. – Уже невзлюбила. Ведьма настоящая! Теперь понятно, почему они о ней даже в ее отсутствие слова плохого не скажут, как о деве Марии говорят.»
– Ее кавказцы изнасиловать хотели, мы их, конечно, проучили.
– Кавказцы? – переспросила женщина, и на ее губах появилась презрительная улыбка. – Вы, мои сыночки, им хорошо врезали?
– Ой, мама, хорошо! Мы и стекло им в машине разбили, она может подтвердить.
– Это правда? – голос женщины дрогнул, в нем появилась неожиданная мягкость.
– Они меня спасли. Если бы не ваши сыновья, мне бы – крышка.
– Мы же не могли бросить ее на дороге?
– Не люблю кавказцев, проституток и наркоманов. Девушке показалось, что она слышит скрежет зубов, хотя тонкие губы Вырезубовой оставались абсолютно неподвижные.
– Ну что ж, раз ты оказалась у нас, то будешь гостьей. Мальчики, пускай она помоется. Только не в доме, а в душе возле оранжереи.
– Идем покажу, – Илья подвел Риту Кижеватову к дощатой кабинке, над которой возвышалась двухсотлитровая, выкрашенная черной краской бочка. – Разберешься.
– Но здесь темно.
– Сейчас включу, – раздался щелчок, и на деревянном столбе вспыхнул яркий прожектор. Он был направлен точно на оранжерею. За стеклом тут же засияли тысячи алых, розовых, пунцовых, бордовых и даже, как показалось девушке, черных роз.
– Ух, красота-то какая! – воскликнула она. Вырезубова старшая услышала этот восторженный возглас, и ее губы тронула улыбка, которую с большой натяжкой можно было назвать ласковой. Но на большее женщина не была способна.
– У вас тут как в раю. Никогда раньше такой красоты не видела.
Сравнение с раем почему-то позабавило всех Вырезубовых. Они переглядывались, подмигивали друг другу, разве что языки не высовывали и не показывали пальцами на Риту. Та немного испугалась и посчитала за лучшее закрыться в дощатой кабинке. Тут было вполне просторно, имелся отдельный шкафчик с вешалкой для одежды. Нашлось и мыло. Мылась она недолго, все в жизни привыкла делать быстро, но основательно.
Свежая, с мокрыми волосами, пахнущая мылом, она вышла из кабинки. Яркий прожектор тут же погас, электричество в этом доме привыкли экономить.
– Иди сюда, – услышала она голос Ильи, он стоял на крыльце.
Не успела девушка сделать и двух шагов, как вдруг ей под ноги бросились два страшных пса. Они не были особо велики, но их пасти показались ей огромными, как печные жерла, в которых бушует пламя. Самым страшным было то, что псы набросились на нее абсолютно бесшумно.
– Назад! – крикнул Илья. – Фу!
Этот крик был таким страшным, что Рита заскочила в душевую кабину и закрыла дверцу. Следила за происходящим лишь через щелочку между досками. Псы замерли, а затем побежали к хозяину.
– Не бойся, выходи, теперь они тебя не тронут. Это гостья, своя, – сказал Илья, указывая коротким указательным пальцем на девушку.
Псы послушно обнюхали нового человека, а затем то ли в знак признательности, то ли извиняясь, лизнули ей колени. Прикосновение шершавых влажных языков было неприятным. Даже к прилипчивым кавказцам проститутка испытывала меньшее отвращение, чем к этим ужасным собакам.
– Заходи в дом.
– А они? – обернулась Рита.
– Собакам у нас в доме делать нечего. Даже зимой на улице живут, так они – злее.
– Да уж, злости им не занимать!
На веранде уже был накрыт стол. Стояли приборы – три одинаковые большие тарелки, мельхиоровые хорошо начищенные ножи и вилки. А вот четвертая тарелка – Рита сразу это поняла, для гостьи – была поменьше и приборы подешевле – вилка и нож из нержавейки. Тарелку украшала ровненькая голубая каемочка, очень скромная.
Мать из кухни торжественно внесла кастрюлю Все уже сидели на своих местах с просветленными лицами, словно перед молитвой, словно все собрались воздать хвалу Господу за то, что он дал хлеб насущный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86