По спине под майкой уже побежали струйки талой воды. Римо прикинул, что у него еще есть минут пять, чтобы получить ответы на все вопросы. Остальное будет несложно.
— Хорошо, — согласился Генри, осторожно прикрывая дверь.
Положив пуку на дрожащее плечо парня, Римо спросил:
— Это действительно правда?
Отвернувшись, Генри пытался найти взглядом пластмассового оленя.
— Что правда? — уклончиво переспросил он.
— Не увиливай! — прорычал Римо, вглядываясь в исказившиеся черты его лица.
Рот, несомненно, был тот же, что и у Санта-Клауса. Да, и запах точно такой же — от Генри пахло хвойным мылом и дезодорантом. И, хотя хныканье Генри никак не вязалось со зловещим «Хо-хо-хо» Санта-Клауса, ошибки быть не могло.
— Мы знаем, что это ты, — решительно проговорил Римо. — Ты убивал детишек.
— Мне... мне пришлось... — несчастно выдавил из себя Генри.
Схватив его обеими руками, Римо, яростно крикнул:
— Но почему, ряди всего святого? Они же были совсем еще детьми!
— Это он мне приказал, — всхлипывая, пробормотал Генри.
Подняв глаза, Римо увидел, что он показывает на пластмассового Рудольфа. Стоящий в углу олень невинно смотрел на них тусклым игрушечным взглядом, лампочка у него в носу время от времени подмигивала.
— Рудольф? — переспросил Римо.
— Он меня заставил.
— Значит, отрубить семерым ребятишкам головы тебя заставил Рудольф-олень. Но зачем?
— Чтобы эти дети не грустили, как я.
— Грустили?
— Винсент сказал, что Санта-Клауса нет. Сначала я ему не верил, но мама тоже так говорит.
— Кто такой Винсент?
— Это мой отчим. Мой настоящий отец убежал. Винсент сказал, что все из-за того, что я слабоумный, но мама его ударила, так что, наверное, он сказал неправду.
— Так как же все это произошло? — спросил Римо, чувствуя, как вся его ярость улетучивается. Этот увалень оказался умственно отсталым.
— После Дня Благодарения я спросил у Винсента, почему у нас нет елки, а он сказал, что она нам не нужна.
— Продолжай, ты все еще не ответил на мой вопрос.
— Ну, я совсем не хотел причинять детям вреда, — пробормотал Генри, теребя свои пухлые руки, — а Рудольф сказал, что если ребенок умирает, еще не зная, что Санта0-Клауса на самом деле нет, то он попадет в рай и будет всегда смеяться. Но если он успеет вырасти, то прямиком отправится в ад, и будет поджариваться на вечном пламени, как бекон.
— Так ты убил их, чтобы они не узнали, что Санта-Клауса не существует?
— недоверчиво переспросил Римо.
— Да, мистер Фрости, сэр. А что, Винсент сказал неправду?
Римо тяжело вздохнул. Прежде, чем он собрался с силами, чтобы ответить, прошло несколько томительных секунд.
— Да, Генри, — тихо проговорил Римо. — Он сказал неправду.
— И теперь в аду буду поджариваться я?
На этот раз Римо уже не медлил с ответом.
— Нет, ты попадешь в рай, Генри. Ты готов?
— А можно мне попрощаться с Рудольфом?
— Боюсь, у нас слишком мало времени. Просто закрой глаза.
— Хорошо. — Генри послушно зажмурился, лицо его напряглось, колени стучали друг о дружку. Он был настолько жалок, что на секунду Римо заколебался. Но потом он вспомнил о газетных вырезках с фотографиями обезглавленных детей и душераздирающих воплях родителей, о которых писали репортеры. И еще ему вспомнилось собственное лишенное радостей детство.
Решительно шагнув вперед, Римо сложил пальцы в щепоть и направил точно рассчитанный удар в область над сердцем.
Генри рухнул на спину, словно перевернувшийся холодильник. Дом содрогнулся от удара его огромного тела. В ту же секунду снова раздался раздраженный, почти бесполый голос:
— Генри, сейчас же в кровать!
Вслед за ним донесся мужской вопль. Винсент, догадался Римо.
— Если ты не утихомиришь своего недоразвитого ублюдка, я завтра же возвращаюсь к Сандре.
Римо взглянул на лицо лежащего на полу толстяка. Оно казалось спокойным, в уголках глаз застыло что-то напоминающее легкую улыбку. Это зрелище только разозлило Римо — он же желал маньяку-убийце страшной и долгой смерти. Он хотел, чтобы тот сполна заплатил за причиненные им страдания. И вот, теперь, он чувствовал, что его обманули. Санта-Клаус был мертв, но в душе Римо не испытывал ни малейшего чувства удовлетворения. Он чувствовал только пустоту, как и каждое Рождество много лет подряд. Может быть, стоит покончить с Винсентом, подумал он.
В этот момент бесполый голос снова прокричал:
— Генри, если через пять секунд я не услышу, как ты храпишь, я отведу тебя в полицию и расскажу, что ты ездишь без прав. Они тут же посадят тебя в тюрьму. В тюрьму, слышишь меня?
Услышав эту тираду, Римо решил, что оставив Винсента в живых, он причинит ему гораздо больше мучений. Выйдя из дома, он забрался в красный рождественский автомобильчик, и, скрутив пару проводков, без труда завел мотор. Римо вырулил на шоссе и свернул в сторону Бостона и аэропорта Логана.
В тот момент, когда казалось, что снегопад, словно сыплющий соль на старую рану, будет продолжаться вечно, он прекратился так же внезапно, как и начался.
— Иногда я просто ненавижу свою работу, — сквозь зубы пробормотал Римо.
— Особенно в это время года.
Сев на рейс до Нью-Йорка, он втайне надеялся, что самолет захватят террористы, однако его ожидания не оправдались. Что ж, может быть, к его возвращению руководство даст ему, ради разнообразия, какое-нибудь стоящее задание. Что-нибудь масштабное, под стать его талантам. И обязательно кровавое.
Случилось так, что именно этой мечте и суждено было сбыться.
Глава 3
Когда зазвонил телефон, Бартоломью Бронзини, сидя в спортзале у себя дома, делал упражнения на разработку суставов руки. Прежде, чем снять трубку, он неторопливо сделал еще несколько движений. Бронзини гордился своей ежедневной программой тренировок, согласно которой он всегда давал левой руке большую нагрузку. У правой мускулы справа развиты обычно значительно лучше, поэтому Бронзини разработал специальный комплекс компенсирующих упражнений, так что мускулы у него были развиты почти одинаково на обеих руках.
Вытирая струившийся по широкой груди пот, Бронзини свободной рукой сгреб телефонную трубку.
— Ага, — отрывисто проговорил он.
— Барт, детка, как поживаешь?
Это был его агент, Шон.
— Что у тебя?
— Наши японские друзья только что переслали мне экспресс-почтой сценарий. Это что-то потрясающее.
— Много изменений?
— Откуда мне знать? Я его не читал.
— Ты же только что сказал, что сценарий потрясающий.
— Так оно и есть. Ты бы видел, в какой он папке! По-моему, это телячья кожа или что-то в этом роде. А страницы, ты только подумай, сверху до низу исписаны от руки! Похоже на... как же это называется... каллиграфию.
Бронзини тяжело вздохнул. Можно было и не спрашивать — в Голливуде сценарии читали только в случае крайней необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78