ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Провела , рукой — и торчат. Если бы грудь была большая, я носила бы платья с глубоким декольте. Атак… перебиваюсь майками. Пусть лучше смотрят на мое милое без всякого макияжа лицо. Главное в нем — улыбка. Я улыбаюсь сразу тридцатью зубами. Два отсутствуют. Но это незаметно. Белое, без единого прыщика лицо в обрамлении моих прекрасных волос.
Я никогда их не красила. Они густые, мягкие и немного разного цвета. Светлые и темно-русые.
Отражают мой полосатый характер. Иногда хочется уткнуться в свои волосы лицом и тереться об их шелковистые струи. Зароюсь в волосы и длинными музыкальными пальцами перебираю их, как бахрому. Со стороны ладоней на запястьях кожа тонкая и хорошо видны вены вперемежку с сосудиками. Напоминают загадочные иероглифы. Часто пытаюсь прочесть по ним знаки судьбы. Пока не получается. Какая ерунда это «Амаретто». Лучше немного прибраться. По всей комнате валяются Наташкины трусики и колготки. Бросает где ни попадя. У нее такая привычка была. Когда приходил момент, она демонстративно и как бы невзначай снимала трусики и кидала их в сторону. В такие минуты умора была наблюдать за мужиками. Наташка продолжала говорить, а они старались делать вид, что ничего не произошло. Хотя набычивались. Даже те, которые уже знали, все равно не решались тут же задирать ей юбку. Жест был уж больно царственный.
После каждой постели она шла в ванную и возвращалась снова полностью одетая.
Утром по валяющимся трусикам можно было сосчитать мужиков. Сейчас валяется пять. Нет. Одни мои. Кто бы мог представить, что сегодня Наташки уже не будет.
Ужасно… Ее задушили. Две мощные крупные руки оставили на шее страшные следы.
Торчащий язык и громадные фиолетовые Смешки под глазами на пол-лица. А ведь была такая красивая. Только тонкие брови, которые она любила высоко поднимать, так и остались удивленно вздернутыми. Нет, не могу прикасаться к ее вещам. Еще немножечко выпью. Боже, да тут водка стоит. Правильно. Стае вчера принес две бутылки специально для меня. А томатный сок весь выпили. Сок всем нравится. Я знаю, кто убийца, но страшно признаться даже себе. Хотя, что я знаю? Только то, что чувствовала. Для меня достаточно. Но ведь никому не расскажешь. Да и что толку? Интересно, если водку налить в «Амаретто» или наоборот, не будет так сладко? Попробую. Сегодня гости не придут. И менты не придут. И так все обшарили. Чего искали? Наркотики? Деньги? Ничего не нашли. А если б и нашли?
Тоже мне — улики. Врач сразу сказал: «Убита во время акта». Почему же он меня не убил? Бедный Пат… Он явно двинулся головой. Какая-никакая, а единственная дочь. Когда он пришел, я уже вызвала ментов. Он не сразу понял. Решил, что у нас очередная разборка. Однажды он сам ментов вызывал. Когда грузины уходить не хотели. Но тогда все обошлось. Грузины успокоились, дали ментам деньги и ушли.
А тут — задушенная дочь. И я — дура — мямлю нечто невообразимое. Интересно, Пат страдает или испытывает облегчение? Не каждому отцу приятно знать, что дочь его — блядь. Хотя ему-то какая разница. Наташка его любила. Скорее всего, жалела.
Пат на самом деле не Пат, а Петр Алексеевич Трухачев. Сокращенно Пат. Раз жил здесь вместе с Наташкой, значит прощал? Или было наплевать? Какая разница. Она его кормила, одевала. Сигареты хорошие курил. Водку «Смирновскую» пил. В свою комнату весь антиквариат стащил. Собственный видюшник пожелал иметь. А что мужики в доме крутятся, так они к нему с почтением относятся, за стол приглашают. Пьют за его дочь. Не нравится? Шел бы на работу, снял себе квартиру, завел бы телку и кукарекал в своем углу. Нет, при Наташке сытнее и делать ни хрена не надо. Разве только пустые бутылки сдавать да мусор выносить.
Последнее время я и ему стирала. Белье новенькое, из «Березки». На доллары купленное. Он привык, что за ним всю жизнь ухаживали. Наверное, страдает.
Сильно мучается. Он предупреждал, что все это плохо кончится. Статейки всякие про СПИД подсовывал. Уж мы потешались над ним. Значит, беспокоился. Беречься надо, беречься, а зачем? Если и без СПИДа — раз-два, и на тот свет. Там-то уж точно всех вылечат. Там все равны — и больные, и здоровые. Здоровые даже более грешные. Холодно. И водки выпила, а дрожь не проходит. Лучше прилечь в ванну.
Больше всего на свете я люблю тепло. Даже летними вечерами постоянно кутаюсь. А уж зимой никакой мужик меня из-под одеяла не вытянет. Наташка все утро может голая ходить. Намажется кремом и сверкает задницей. Ей без разницы, перед кем выставляться — перед козлами или передо мной. Не правильно вела себя. Лично я только в мечтах представляю себе, что иду совершенно обнаженная по какому-то коридору, а всюду мужчины важно одетые смотрят на меня и восторгаются, а я ни на ком взгляд не задерживаю. Но в жизни иначе. Лучше показывать тело постепенно, начиная с ног. Или небрежно откинуть одну полу халатика, а вторая прикрыта. А еще интереснее обернуться в полупрозрачную ткань. И пусть он сам тебя в постели раздевает. Мне поэтому и не нравится Наташкина ванная комната.
Вся в зеркалах. Куда ни повернись, на себя натыкаешься. Иногда бывает приятно.
В моем теле мне больше всего нравится изгиб от талии к бедрам. Он мне кажется идеальным. В ванной пить не рекомендуют. Уснешь и захлебнешься. Но зато приятно. Надеюсь, одной смерти достаточно. Я уже выпила полстакана одного «Амаретто» и две рюмки смешанного с водкой, и хоть бы немного кайф в голову ударил.
Почему они выпили весь томатный сок? Вчерашний вечер был довольно скучен. Выпили, потрахались. Мужики все знакомые. Никакого интереса. Сначала пришел югослав Йовица. Наташка ему специально первому назначила, чтобы пожрать принес. Йовица хоть и бизнесмен, но какой-то недалекий. Сколько раз намекали ему, иногда открытым текстом говорили: «Бери еду в ресторане». Он соглашался и снова тащил все из «Макдональдса». Мне фигуру беречь не надо. Я и так худая.
Поэтому гамбургеры, пицца, картофель мне не, страшны. А Наташка от мучного из всех платьев выпирала. Съесть-то, конечно, мы все съели. Но от злости Наташка его продинамила. Он стал ко мне клеиться. Я ни в какую. Целовать — целуй, а об остальном у нас с Наташкой договор — чтобы я ее мужикам не давала. Честно говоря, я и боюсь их. У меня до Наташки и было всего раз-два и обчелся. К. тому же мои сверстники. Лохи. Все недавно из армии. Правда, когда крутой мужик попадался, а Наташка была не в форме, она сама просила, чтобы я вместо нее легла. Мука была мученическая. Я не могла расслабиться. Наташка либо лежала, либо сидела рядом. Меня сковывало смущение. Потом приспособилась напиваться.
Только Наташка с просьбой, я тут же раскручиваю на «Кровавую Мери», а когда в голову ударит, ложусь, и пусть делают, что хотят. Югослав отвязался быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62