Сова только жалобно всхлипнул.
Богомол все выл, лежа на асфальте, держась за бок, стонал, жаловался:
— Больно же, мужики. Я умираю… Да помогите же!
— Не сдохнешь. Кто третий с вами был? — тряхнул высокий Сову.
— Не знаю, — выдавил он.
— Тогда сдохнешь. — Седой ткнул пропахшим порохом стволом Сове в губы. — При попытке к бегству.
— Пробитый, — прошептал Сова и облизнул раздавленную до крови стволом верхнюю губу.
— Фамилия, адрес? — не отставал седой.
— Карышев Анатолий.
Сове было все равно. Сейчас он готов был заложить всех.
Как понял Сова, Пробитый ушел, ранив одного из оперативников. И теперь его будет искать вся милиция.
Глава 16
БИЗНЕС ДУРАКОВ НЕ ТЕРПИТ
Кофеварка выдавила из себя по капле отличный крепкий кофе. Лена не могла нарадоваться на свою новую кухонную игрушку. Реклама не обманывала — эта штука действительно готовила хороший кофе. Да, это не какая-то растворимая бурда, которой гробишь печень, а прекрасный напиток, бодрящий, ласковый, полный очарования и навевающий туманные, неопределенные мечты.
Лена понюхала кофе и блаженно прижмурилась. Вика отхлебнула и похвалила в своей привычной манере:
— Сойдет для сельской местности.
— Наслаждаешься свободой? — спросила Лена.
— Еще бы, — кивнула Вика. — Муженек в Парижах. Ребенок — у бабушки. Я — свободная женщина.
— И как собираешься пользоваться свободой?
— А никак. Ем и сплю сколько хочу. И плюю на все. Вот к тебе вырвалась.
— Это ты молодец, Викусь.
— Ну да, это я молодец, — хмыкнула Вика и вылила в чашку с кофе рюмку коньяку.
— Не много?
— В самый раз. — Вика опрокинула кофе, как стопку водки, закушала лимончиком.
— А чего ты в Париж не махнула? — поинтересовалась Лена.
— А чего я там не видела? Черножопых? У нас их достаточно. Там арабы, тут азеры — один хрен. Нет, я тут отдохну от всех. И от мужика своего тоже. Замечаешь, с нашими мужиками в последнее время невозможно стало. Твой как, оклемался после тех денег?
— Да не особенно. Дергается. Строит хорошую мину при плохой игре, но я вижу, что ему плохо.
— А мой тоже как бесится. Нажрался перед отъездом коньяка. «Наполеона» целую бутылку уговорил. И начал ныть — как я, его законная жена, буду жить, если без него останусь, и как детей стану поднимать. Ты представляешь — загиб.
— Во-во. Мой вчера зудил, что все вокруг продажные шкуры.
— Ну да. Как у Высоцкого — «говорил, будто все меня продали»… Это у них тоже общее… Знаешь, они от этих бабок двигаются умом. Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша… Шиза косит «новых русских» — это факт. Тема для диссертации. Ей-богу, защитилась бы, если бы не обленилась. Вон клинического материала сколько.
В прошлой своей жизни, обычной, а не «новорусской», Вика работала врачом на «Скорой помощи» и там приобрела большую часть своих разухабистых замашек, в том числе научилась глушить неразведенный спирт и ругаться матом так, что менты, с которыми «Скорая» постоянно работала бок о бок, краснели.
— Держись, подруга. Не обращай внимания.
— А, — Лена махнула рукой, вздохнула. — Держусь.
— Инессу вчера видела. В маркете на Менделеевской. Знаешь, эта зараза сделала вид, что меня не заметила.
— В смысле? — удивилась Лена.
— Чуть не нос к носу столкнулись. Она какая-то пришибленная. В одну точку смотрит и тележку перед собой толкает, полную выпивки. Это что, а, подруга?
— Может, и не заметила.
— А чего она такая чумная?
— Да откуда я знаю.
— С хахалями разобраться не может. Точно… Ох, Глушак с ней еще налопается дерьма полной ложкой. Я ему говорила — на фиг тебе эта шалава, спрашивается? Чего жениться-то? Она же хищная, хитрая. Ему без штампа в паспорте не дала, а тот, дурак, взбесился. Как так, ему, Самому Глушаку, да не дали. И окольцевался во второй раз.
— А он тебе что ответил? — полюбопытствовала Лена.
— Он? Мне? — удивилась Вика. — Как, по-твоему, что он мог ответить?
— Что-нибудь хамское.
— Конечно. Пошла на три буквы. Коротко и ясно.
— Да.
— Жизнь нас рассудит… Инесса шалава. Я же вижу, она мечтает Глушака со света сжить, бабки в Лондон перегнать и свинтить туда. И быть там леди-бледи.
— Да брось ты.
— Хоть брось, хоть подними. Я мысли таких шлюх на расстоянии читаю. Не веришь?
Лена пожала плечами и откусила кусочек воздушного, легкого, как облачко, пирожного бизе.
— Ну-ка. — Вика налила себе коньяка, на этот раз без кофе, и залпом, как когда-то медицинский спирт, проглотила его. Потянулась томно. — Слышь, подруга, а давай как раньше, сто лет назад, дернем на дискотеку. Снимем себе пятнадцатилетних мальчиков…
— Ты что, с ума сошла?
— А чего, помечтать нельзя?.. Действительно, кому нужны две тридцатилетние калоши на дискотеке? Я понимаю… Тогда пошли в кабак. А мужики наши и их проблемы — да хрен бы с ними.
Она опять потянулась к бутылке, налила коньяку и стала рассматривать его на свет. Потом налила Лене. Чокнулись «за нас, женщин», выпили. Вика на этот раз медленно, глоточками цедила его, продляя удовольствие.
— Чего твой в Париж полетел?
— Дела. Какие-то деньги гоняет. С какими-то партнерами встречается. Я не Инесса. Мне в его дела лезть — без удовольствия. Мне бы килограмм пять согнать. — Вика выразительно потрогала себя за бок. — А то раскоровлюсь скоро.
В голове у Лены зашумело, стало легко, хорошо. Тревоги и проблемы начали отступать на задний план. И стала немного отпускать тяжелая, давящая тоска, предчувствие чего-то страшного, что ждет впереди. Это ощущение часто посещало ее в последнее время. И приходила дурацкая мысль: все, что их сейчас окружает, — деньги, машины, удовольствия, — просто временное недоразумение судьбы. Не может такое длиться вечно.
Идиллию нарушил телефонный звонок. Лена сначала подходить не хотела, но телефон все надрывался. Потом замолк, но вскоре зазвонил снова.
— Кто это такой настырный? — раздраженно произнесла Вика. — Только Глушак.
Лена взяла трубку и кивнула Вике. Подружка попала в яблочко — действительно звонил Глушко. Не здороваясь, он спросил:
— Где Арнольд?
— В офисе был.
— Нет его там. И мобильник не отвечает. Где он?
— А я что, его охрана? Не знаю.
— А чего ты вообще знаешь? — — Он был взведен больше обычного.
— Все, что нужно, — огрызнулась она.
— Ага, ума палата. — Глушко помолчал. Потом опять взорвался:
— Где его черти носят?! Срочно нужен. Понимаешь, срочно! У нас проблемы нарисовались, а его черти по закоулкам носят!
— Чего ты на меня орешь? На жену свою ори! — сорвалась Лена.
— Что? — несколько озадаченно спросил он. — Ты чего проквакала?
— Ничего.
— Ты в следующий раз думай, как и с кем базаришь, кошка помойная, — с угрозой произнес он. — А Арнольду скажи, чтобы срочно меня нашел.
Послышались короткие гудки.
— Свинья! — в сердцах кинула Лена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Богомол все выл, лежа на асфальте, держась за бок, стонал, жаловался:
— Больно же, мужики. Я умираю… Да помогите же!
— Не сдохнешь. Кто третий с вами был? — тряхнул высокий Сову.
— Не знаю, — выдавил он.
— Тогда сдохнешь. — Седой ткнул пропахшим порохом стволом Сове в губы. — При попытке к бегству.
— Пробитый, — прошептал Сова и облизнул раздавленную до крови стволом верхнюю губу.
— Фамилия, адрес? — не отставал седой.
— Карышев Анатолий.
Сове было все равно. Сейчас он готов был заложить всех.
Как понял Сова, Пробитый ушел, ранив одного из оперативников. И теперь его будет искать вся милиция.
Глава 16
БИЗНЕС ДУРАКОВ НЕ ТЕРПИТ
Кофеварка выдавила из себя по капле отличный крепкий кофе. Лена не могла нарадоваться на свою новую кухонную игрушку. Реклама не обманывала — эта штука действительно готовила хороший кофе. Да, это не какая-то растворимая бурда, которой гробишь печень, а прекрасный напиток, бодрящий, ласковый, полный очарования и навевающий туманные, неопределенные мечты.
Лена понюхала кофе и блаженно прижмурилась. Вика отхлебнула и похвалила в своей привычной манере:
— Сойдет для сельской местности.
— Наслаждаешься свободой? — спросила Лена.
— Еще бы, — кивнула Вика. — Муженек в Парижах. Ребенок — у бабушки. Я — свободная женщина.
— И как собираешься пользоваться свободой?
— А никак. Ем и сплю сколько хочу. И плюю на все. Вот к тебе вырвалась.
— Это ты молодец, Викусь.
— Ну да, это я молодец, — хмыкнула Вика и вылила в чашку с кофе рюмку коньяку.
— Не много?
— В самый раз. — Вика опрокинула кофе, как стопку водки, закушала лимончиком.
— А чего ты в Париж не махнула? — поинтересовалась Лена.
— А чего я там не видела? Черножопых? У нас их достаточно. Там арабы, тут азеры — один хрен. Нет, я тут отдохну от всех. И от мужика своего тоже. Замечаешь, с нашими мужиками в последнее время невозможно стало. Твой как, оклемался после тех денег?
— Да не особенно. Дергается. Строит хорошую мину при плохой игре, но я вижу, что ему плохо.
— А мой тоже как бесится. Нажрался перед отъездом коньяка. «Наполеона» целую бутылку уговорил. И начал ныть — как я, его законная жена, буду жить, если без него останусь, и как детей стану поднимать. Ты представляешь — загиб.
— Во-во. Мой вчера зудил, что все вокруг продажные шкуры.
— Ну да. Как у Высоцкого — «говорил, будто все меня продали»… Это у них тоже общее… Знаешь, они от этих бабок двигаются умом. Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша… Шиза косит «новых русских» — это факт. Тема для диссертации. Ей-богу, защитилась бы, если бы не обленилась. Вон клинического материала сколько.
В прошлой своей жизни, обычной, а не «новорусской», Вика работала врачом на «Скорой помощи» и там приобрела большую часть своих разухабистых замашек, в том числе научилась глушить неразведенный спирт и ругаться матом так, что менты, с которыми «Скорая» постоянно работала бок о бок, краснели.
— Держись, подруга. Не обращай внимания.
— А, — Лена махнула рукой, вздохнула. — Держусь.
— Инессу вчера видела. В маркете на Менделеевской. Знаешь, эта зараза сделала вид, что меня не заметила.
— В смысле? — удивилась Лена.
— Чуть не нос к носу столкнулись. Она какая-то пришибленная. В одну точку смотрит и тележку перед собой толкает, полную выпивки. Это что, а, подруга?
— Может, и не заметила.
— А чего она такая чумная?
— Да откуда я знаю.
— С хахалями разобраться не может. Точно… Ох, Глушак с ней еще налопается дерьма полной ложкой. Я ему говорила — на фиг тебе эта шалава, спрашивается? Чего жениться-то? Она же хищная, хитрая. Ему без штампа в паспорте не дала, а тот, дурак, взбесился. Как так, ему, Самому Глушаку, да не дали. И окольцевался во второй раз.
— А он тебе что ответил? — полюбопытствовала Лена.
— Он? Мне? — удивилась Вика. — Как, по-твоему, что он мог ответить?
— Что-нибудь хамское.
— Конечно. Пошла на три буквы. Коротко и ясно.
— Да.
— Жизнь нас рассудит… Инесса шалава. Я же вижу, она мечтает Глушака со света сжить, бабки в Лондон перегнать и свинтить туда. И быть там леди-бледи.
— Да брось ты.
— Хоть брось, хоть подними. Я мысли таких шлюх на расстоянии читаю. Не веришь?
Лена пожала плечами и откусила кусочек воздушного, легкого, как облачко, пирожного бизе.
— Ну-ка. — Вика налила себе коньяка, на этот раз без кофе, и залпом, как когда-то медицинский спирт, проглотила его. Потянулась томно. — Слышь, подруга, а давай как раньше, сто лет назад, дернем на дискотеку. Снимем себе пятнадцатилетних мальчиков…
— Ты что, с ума сошла?
— А чего, помечтать нельзя?.. Действительно, кому нужны две тридцатилетние калоши на дискотеке? Я понимаю… Тогда пошли в кабак. А мужики наши и их проблемы — да хрен бы с ними.
Она опять потянулась к бутылке, налила коньяку и стала рассматривать его на свет. Потом налила Лене. Чокнулись «за нас, женщин», выпили. Вика на этот раз медленно, глоточками цедила его, продляя удовольствие.
— Чего твой в Париж полетел?
— Дела. Какие-то деньги гоняет. С какими-то партнерами встречается. Я не Инесса. Мне в его дела лезть — без удовольствия. Мне бы килограмм пять согнать. — Вика выразительно потрогала себя за бок. — А то раскоровлюсь скоро.
В голове у Лены зашумело, стало легко, хорошо. Тревоги и проблемы начали отступать на задний план. И стала немного отпускать тяжелая, давящая тоска, предчувствие чего-то страшного, что ждет впереди. Это ощущение часто посещало ее в последнее время. И приходила дурацкая мысль: все, что их сейчас окружает, — деньги, машины, удовольствия, — просто временное недоразумение судьбы. Не может такое длиться вечно.
Идиллию нарушил телефонный звонок. Лена сначала подходить не хотела, но телефон все надрывался. Потом замолк, но вскоре зазвонил снова.
— Кто это такой настырный? — раздраженно произнесла Вика. — Только Глушак.
Лена взяла трубку и кивнула Вике. Подружка попала в яблочко — действительно звонил Глушко. Не здороваясь, он спросил:
— Где Арнольд?
— В офисе был.
— Нет его там. И мобильник не отвечает. Где он?
— А я что, его охрана? Не знаю.
— А чего ты вообще знаешь? — — Он был взведен больше обычного.
— Все, что нужно, — огрызнулась она.
— Ага, ума палата. — Глушко помолчал. Потом опять взорвался:
— Где его черти носят?! Срочно нужен. Понимаешь, срочно! У нас проблемы нарисовались, а его черти по закоулкам носят!
— Чего ты на меня орешь? На жену свою ори! — сорвалась Лена.
— Что? — несколько озадаченно спросил он. — Ты чего проквакала?
— Ничего.
— Ты в следующий раз думай, как и с кем базаришь, кошка помойная, — с угрозой произнес он. — А Арнольду скажи, чтобы срочно меня нашел.
Послышались короткие гудки.
— Свинья! — в сердцах кинула Лена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94