ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

и Б. СТРУГАЦКИЕ
«Улитка на склоне»
ГЛАВА ВТОРАЯ
БЛИЖНЕЕ ЗАРУБЕЖЬЕ
Человек за рулем наконец отыскал свободное место, припарковался и выключил двигатель:
— Извините, но дальше придется пешком.
— Дождь, — отметил сидящий рядом молодой мужчина. Прежде чем выйти, он повернулся к расположившемуся сзади пассажиру:
— Все в порядке?
— Здесь недалеко, — водитель также с некоторым смущением посмотрел назад и добавил:
— У меня есть зонтик!
Ответа пришлось подождать — тот, к кому они обращались, славился тем, что никогда и нигде не принимал поспешных решений.
Сухонький, чисто выбритый старичек в дорогом костюме… Наконец, он утвердительно кивнул поредевшим седым хохолком на макушке:
— Ну, разве что… Ничего, прогуляемся.
Первым вышел пассажир с переднего сиденья. Профессионально оценил обстановку и, тихо щелкнув предохранителем, убрал руку из-под полы просторного пиджака:
— Прошу вас!
Водитель уже был тут как тут — обежав нескончаемо длинный, похожий на черную субмарину представительский «мерседес», он потянул на себя дверцу и раскрыл над головой старика обещанный зонтик:
— Прошу.
Так они и пошли: впереди — молодой, плечистый здоровяк, а за ним, в двух шагах, охраняемое лицо и сопровождающий.
— Там, дальше — пешеходная зона… Сами понимаете — Старый город, исторический центр! Никак нельзя…
Водитель продолжал зачем-то оправдываться, но старик его почти не слушал.
— Вот, посмотрите — Рыцарские ворота. Существует легенда, что…
— Я знаю. Спасибо.
Это было сказано таким тоном, что человек с зонтиком осекся на половине фразы — и дальше они двигались в полном молчании.
Старик действительно знал эту крохотную, игрушечную республику на юго-востоке Балтики — знал, и испытывал к ней давнюю почти инстинктивную неприязнь степного кочевника к оседлым, благополучным и сытым жителям городов.
Повсеместная, доведенная до абсурда аккуратность и чистота… Невесомые, больше похожие на декорации для детских сказок, силуэты бесчисленных башен и башенок. Кованые флюгера, мансарды под розовой черепицей… Пахнущий рыбой и водорослями ветер с моря. Вежливые, ничего не значащие улыбки. Но больше всего старик ненавидел местный акцент — протяжный, неторопливый, придававший самым привычным русским словам и фразам некий оттенок западной, европейской респектабельности.
Первый раз он попал сюда в сорок шестом, когда спутника ещё и на свете-то не было. В республике полным ходом шло «восстановление» советской власти: большинство продуктов уже распределялось по карточкам, леса с боями прочесывались армией и спецподразделениями НКВД, а в промышленных центрах одна за другой раскрывались подрывные буржуазно-националистические и «фашистские» организации.
Каждую ночь волны выбрасывали на берег очередные трупы неудачливых беглецов, пытавшихся чуть ли не вплавь добраться до нейтральной Швеции…
К тому же, очень сложно было вести полноценную агентурную работу. Особенно в столице: город крохотный, все у всех на виду, а конспиративные квартиры «засвечены» ещё со времен деникинской контрразведки.
Старик вздохнул… Однако, справились!
В середине семидесятых он приехал сюда снова — уже не по службе, а так, в отпуск, отдохнуть с женой и дочерью в пансионате «большого» ЦК.
Республику было трудно узнать. Казалось, сделано все, чтобы водворить местных жителей в единую семью советских народов — одинаковые газеты и голоса по радио, те же портреты на площядях, те же очереди за дефицитом. В уютных некогда кафе и ресторанчиках постепенно приучались хамить посетителям, да и улицы уже были вовсе не так чисты и опрятны. Но…
Неожиданно старик понял. Он вдруг отчетливо осознал, что не любит этот кусочек рассыпавшейся и некогда великой империи именно за то, что он сам и тысячи подобных ему сделали с крохотной , уютной и беспомощной страной на балтийском побережье!
В девяносто первом… Тогда людям, которыми он руководил, еле удалось вывезти из-под носа ошалевших от победы борцов за независимость архивы российских спецслужб.
Личные и рабочие дела агентуры, данные литерных мероприятий, бесчисленные тома оперативных разработок… Опасные знания — и оставить их новой власти было бы негуманно. Это значило то же самое, что подарить несмышленым детишкам большую коробку гранат, пластида и детонаторов.
Так что, некоторым образом, юная демократия теперь перед стариком в неоплатном долгу…
Старый Город — пешеходная зона, архитектурный заповедник. Узкая, вымощенная булыжником улочка изогнулась и неторопливо поползла вверх, к зубчатым стенам цитадели. Из-за противной даже по местным меркам погоды праздношатающейся публики почти не встречалось: только туристы группами и по одиночке, да несколько усталых русскоязычных проституток. Обыватели уже расселись дома перед телевизорами, а те, что помоложе и посостоятельнеее, коротали время за столиками многочисленных кафе и пивных подвальчиков.
Луж не было, но подошвы опасно скользили по мокрой мостовой.
— Простите! — сопровождающий задел старика краешком зонтика.
— Ничего…
Площадь перед театром размерами больше напоминала внутренний дворик — места на ней еле-еле хватало для бронзового памятника Легионерам и некоего подобия неработающего фонтана. Судя по афише, сегодня давали «Гаянэ» Хачатуряна — очередной аргумент против тех, кто решился бы обвинить местную интеллигенцию в оголтелом национализме.
— Сюда?
— Да, одну минуточку.
Вооруженный охранник внимательно наблюдал за действиями человека с зонтиком, умудряясь одновременно не выпускать из поля зрения окружающее пространство.
Кажется, оснований для беспокойства не возникло.
— Осторожнее, здесь ступенька…
В театр они попали через служебный вход — шагнувший было навстречу вахтер узнал сопровождающего и обошлось без ненужных формальностей. Миновав бесконечный, полутемный коридор, единственным украшением которого являлись несколько парней далеко не балетного телосложения, спутники поднялись по чисто вымытой мраморной лестнице.
В холле перед дверью с медной табличкой скучала ещё пара крепких ребят с одинаковыми прическами.
— Здравствуйте, господа! Прошу, присаживайтесь.
Человек, шагнувший навстречу, был со стариком одного возраста — разве что, чуть повыше и поплотнее.
— Здравствуй, Вилор… Узнаю! — гость пожал протянутую руку и обвел взглядом кабинет. — Ты всегда любил придумать что-нибудь этакое.
— А почему бы и нет? Театр — это прекрасно… а главное — никому не внушает никаких подозрений!
Они остались втроем: охранник у двери, на стуле, а собеседники — в кожаных креслах напротив друг друга.
— Как добрался, Андрей?
— Нормально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87