пикантность ситуации заключалась в том, что киоск этот располагался в одном из секретных внутренних коридоров УФСБ.
Преступников, кажется, все-таки нашли…
Оставалось добраться до цели. Спутник то и дело с кем-то раскланивался, кому-то пожимал руку, и Генерал на всякий случай чуть-чуть поотстал. Впрочем, здесь никто ни на кого не обращал внимания — главное было идти с уверенным видом и не задавать вопросов.
Лифтом пользоваться не стали — мало ли кто попадется в кабине… Пересекли внутренний дворик с воротами, через которые шестьдесят лет назад по ночам выезжали неприметные до безобразия грузовики с мертвецами.
Сопровождающий посчитал своим долгом прокомментировать — благо, вокруг в поле зрения никого: Особое совещание… расстрельные списки… тайные пустоши. Пишут, что многих поубивали именно здесь — где сейчас оборудованы сарайчики для хозяйственного инвентаря.
Генерал едва заметно пожал плечами — грехи отцов и «старших товарищей» его волновали мало, со своими бы разобраться.
— Сюда, пожалуйста!
Миновали чисто вымытый, обитый бледно-голубой вагонкой переход — здесь уже начиналось то, что когда-то именовали «внутренней тюрьмой НКВД»… Но особое впечатление производил непривычно натуралистический бюст товарища Дзержинского в одном из полутемных углов — вид у Железного Феликса был усталый и растрепанный, как после ночи допросов.
— Уже почти пришли…
По пути сопровождающий привычно нажимал кодовые комбинации и сигнальные кнопки, предупреждая охрану о том, что идут свои — так уж было заведено, хотя их изображение и без того передавалось на центральный пульт множеством видимых и невидимых телекамер.
— А вот это, говорят, сам Шемякин расписывал! — снова не удержался спутник, показывая на какое-то декоративное фанерное панно революционно-патриотического содержания. — Когда у нас находился.
На этот раз Генерал кивнул…
В одном из следственных кабинетов курил немолодой уже мужчина в коричневом пиджаке.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте! — увидев, что вошедшие непроизвольно морщатся, он принялся торопливо разгонять рукой загустевший табачный дым:
— Извините. С этой вентиляцией…
— Вы свободны, товарищ Лобанов. До… двенадцати тридцати! — распорядился тот, кто привел сюда Генерала.
Дождавшись, пока за следователем, который официально «вел» арестованного, закроется дверь, он поинтересовался:
— Я ещё нужен?
— Нет. Можете идти.
— Побуду здесь, рядом. Подстрахую…
Честно говоря, сопровождающий не совсем понимал, почему нельзя было организовать эту встречу обычным порядком. Но если руководство Управления сочло необходимым соблюсти некоторую видимость конспирации — ну, что же… наше дело маленькое.
— Да, кстати, — он выдвинул ящик стола и достал средних размеров полиэтиленовый сверток:
— Как просили!
— Отлично.
Дверь опять закрылась, но почти сразу же по селекторной связи доложили о том, что подследственный доставлен.
— Введите!
… Несколько секунд они молча смотрели друг на друга — плохо выбритый, с изуродованным ухом гигант и седой старичек в неудобном кресле.
— Присаживайся.
— Может, для начала наручники снимите?
— Не знаю… Боюсь, что ты без них разных глупостей понаделаешь.
— Хотел бы — и в этих ваших железках понаделал! — хмыкнул человек по прозвищу Тайсон, оглядывая щуплую фигуру собеседника. — Не верите?
— Верю.
Генерал нажатием кнопки вызвал выводящего контролера и отдал команду. Когда они снова остались вдвоем, развернул лежащий на столе пакет:
— Шоколад. Сигареты… Там ещё должна быть копченая колбаса, как ты любишь.
— А пива нет? — массируя свои огромные, размером со среднестатистический бицепс, запястья поинтересовался Тайсон.
— Нет, — серьезно ответил старик. — Не положено.
Подследственный пожал плечами, без стеснения порылся в содержимом свертка и распечатал пачку «Кэмела»:
— А спичку дайте?
— Как-то не подумали… — искренне огорчился чужой нерасторопности Генерал. — Сейчас!
Опять пришлось нажимать на кнопку вызова… Наконец, все мелкие технические проблемы были устранены.
— А где этот, майор Лобанов?
— Твой следователь? Что — уже скучаешь?
— Да не то чтобы… Но в тюрьме, знаете ли, все перемены — к худшему.
— Знаю. Я сидел. Побольше твоего — и здесь, в Союзе, и… там! — старик жестом показал куда-то на юго-восток, в сторону сопредельного государства. — Только меня ещё били к тому же.
— А вы кто?
— Генерал. — представился собеседник.
— Из этих? — Тайсон обвел взглядом угрюмые стены Большого Дома.
— Нет. Просто — Генерал. Но не надо даже мечтать о том, чтобы взять меня в заложники, ладно?
— Здрас-сте! Почему вы решили, что… — не очень естественно изобразил удивление собеседник.
— Да потому, что я в твоей ситуации подумал бы сейчас о том же самом!
Тайсон внимательно посмотрел в глаза сидящему напротив человеку, почесал то место, где некогда красовалась ушная раковина — и потянулся за следующей сигаретой:
— Ну, что же… Как говорили раньше сватам родители невесты: «у нас товар — у вас купец»!
— А разве не наоборот? — удивился Генерал, имея в виду, конечно, не русские свадебные традиции, а свое появление. И немного понизил голос:
— Хотя, наверное, ты прав.
Все-таки, увечье сказывалось — подследственный все время вынужден был напрягать слух и старался повернуться к собеседнику здоровым ухом. От этого в позе его то и дело угадывалась некоторая ущербность и страх показаться смешным.
— Жаль, но я все рассказал на следствии. И вряд ли смогу ещё что-то добавить…
— Посмотрим. Не возражаешь, если мы чуть-чуть пробежимся по протоколам твоих допросов?
— Давайте. Мне все равно.
— Не надо кокетничать. Всегда есть, что терять… и на что надеяться. Итак! — Генерал положил перед собой блокнот и пролистнул несколько заполненных пометками страничек. Чувствовалось, что у него было время и возможность основательно поработать с уголовным делом, допуск к которому строго ограничен:
— Итак, ты был комиссован после ранения…
— После третьего ранения! И тяжелой контузии, кстати.
— Да, я читал. Награды?
— «Звезда» и «Боевые заслуги» — после Афгана. Вторая «звездочка» за Карабах, а в прошлом году «Отвагу» дали и ещё крестик этот новый… Ну, значки, конечно, всякие.
«Значками» бывалые офицеры называют различные юбилейные медали и те, что вручают за выслугу лет.
— Достойно! Достойно уважения…
— Спасибо. А то товарищ следователь как-то на днях мне выдал, что порядочный человек должен в принципе презирать и ордена, и звания!
— Наверное… — пожал плечами старик. — Но, все-таки, лучше их сначала заслужить, получить, а потом уже презирать — имея!
Он усмехнулся чему-то своему и подчеркнуто громко продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Преступников, кажется, все-таки нашли…
Оставалось добраться до цели. Спутник то и дело с кем-то раскланивался, кому-то пожимал руку, и Генерал на всякий случай чуть-чуть поотстал. Впрочем, здесь никто ни на кого не обращал внимания — главное было идти с уверенным видом и не задавать вопросов.
Лифтом пользоваться не стали — мало ли кто попадется в кабине… Пересекли внутренний дворик с воротами, через которые шестьдесят лет назад по ночам выезжали неприметные до безобразия грузовики с мертвецами.
Сопровождающий посчитал своим долгом прокомментировать — благо, вокруг в поле зрения никого: Особое совещание… расстрельные списки… тайные пустоши. Пишут, что многих поубивали именно здесь — где сейчас оборудованы сарайчики для хозяйственного инвентаря.
Генерал едва заметно пожал плечами — грехи отцов и «старших товарищей» его волновали мало, со своими бы разобраться.
— Сюда, пожалуйста!
Миновали чисто вымытый, обитый бледно-голубой вагонкой переход — здесь уже начиналось то, что когда-то именовали «внутренней тюрьмой НКВД»… Но особое впечатление производил непривычно натуралистический бюст товарища Дзержинского в одном из полутемных углов — вид у Железного Феликса был усталый и растрепанный, как после ночи допросов.
— Уже почти пришли…
По пути сопровождающий привычно нажимал кодовые комбинации и сигнальные кнопки, предупреждая охрану о том, что идут свои — так уж было заведено, хотя их изображение и без того передавалось на центральный пульт множеством видимых и невидимых телекамер.
— А вот это, говорят, сам Шемякин расписывал! — снова не удержался спутник, показывая на какое-то декоративное фанерное панно революционно-патриотического содержания. — Когда у нас находился.
На этот раз Генерал кивнул…
В одном из следственных кабинетов курил немолодой уже мужчина в коричневом пиджаке.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте! — увидев, что вошедшие непроизвольно морщатся, он принялся торопливо разгонять рукой загустевший табачный дым:
— Извините. С этой вентиляцией…
— Вы свободны, товарищ Лобанов. До… двенадцати тридцати! — распорядился тот, кто привел сюда Генерала.
Дождавшись, пока за следователем, который официально «вел» арестованного, закроется дверь, он поинтересовался:
— Я ещё нужен?
— Нет. Можете идти.
— Побуду здесь, рядом. Подстрахую…
Честно говоря, сопровождающий не совсем понимал, почему нельзя было организовать эту встречу обычным порядком. Но если руководство Управления сочло необходимым соблюсти некоторую видимость конспирации — ну, что же… наше дело маленькое.
— Да, кстати, — он выдвинул ящик стола и достал средних размеров полиэтиленовый сверток:
— Как просили!
— Отлично.
Дверь опять закрылась, но почти сразу же по селекторной связи доложили о том, что подследственный доставлен.
— Введите!
… Несколько секунд они молча смотрели друг на друга — плохо выбритый, с изуродованным ухом гигант и седой старичек в неудобном кресле.
— Присаживайся.
— Может, для начала наручники снимите?
— Не знаю… Боюсь, что ты без них разных глупостей понаделаешь.
— Хотел бы — и в этих ваших железках понаделал! — хмыкнул человек по прозвищу Тайсон, оглядывая щуплую фигуру собеседника. — Не верите?
— Верю.
Генерал нажатием кнопки вызвал выводящего контролера и отдал команду. Когда они снова остались вдвоем, развернул лежащий на столе пакет:
— Шоколад. Сигареты… Там ещё должна быть копченая колбаса, как ты любишь.
— А пива нет? — массируя свои огромные, размером со среднестатистический бицепс, запястья поинтересовался Тайсон.
— Нет, — серьезно ответил старик. — Не положено.
Подследственный пожал плечами, без стеснения порылся в содержимом свертка и распечатал пачку «Кэмела»:
— А спичку дайте?
— Как-то не подумали… — искренне огорчился чужой нерасторопности Генерал. — Сейчас!
Опять пришлось нажимать на кнопку вызова… Наконец, все мелкие технические проблемы были устранены.
— А где этот, майор Лобанов?
— Твой следователь? Что — уже скучаешь?
— Да не то чтобы… Но в тюрьме, знаете ли, все перемены — к худшему.
— Знаю. Я сидел. Побольше твоего — и здесь, в Союзе, и… там! — старик жестом показал куда-то на юго-восток, в сторону сопредельного государства. — Только меня ещё били к тому же.
— А вы кто?
— Генерал. — представился собеседник.
— Из этих? — Тайсон обвел взглядом угрюмые стены Большого Дома.
— Нет. Просто — Генерал. Но не надо даже мечтать о том, чтобы взять меня в заложники, ладно?
— Здрас-сте! Почему вы решили, что… — не очень естественно изобразил удивление собеседник.
— Да потому, что я в твоей ситуации подумал бы сейчас о том же самом!
Тайсон внимательно посмотрел в глаза сидящему напротив человеку, почесал то место, где некогда красовалась ушная раковина — и потянулся за следующей сигаретой:
— Ну, что же… Как говорили раньше сватам родители невесты: «у нас товар — у вас купец»!
— А разве не наоборот? — удивился Генерал, имея в виду, конечно, не русские свадебные традиции, а свое появление. И немного понизил голос:
— Хотя, наверное, ты прав.
Все-таки, увечье сказывалось — подследственный все время вынужден был напрягать слух и старался повернуться к собеседнику здоровым ухом. От этого в позе его то и дело угадывалась некоторая ущербность и страх показаться смешным.
— Жаль, но я все рассказал на следствии. И вряд ли смогу ещё что-то добавить…
— Посмотрим. Не возражаешь, если мы чуть-чуть пробежимся по протоколам твоих допросов?
— Давайте. Мне все равно.
— Не надо кокетничать. Всегда есть, что терять… и на что надеяться. Итак! — Генерал положил перед собой блокнот и пролистнул несколько заполненных пометками страничек. Чувствовалось, что у него было время и возможность основательно поработать с уголовным делом, допуск к которому строго ограничен:
— Итак, ты был комиссован после ранения…
— После третьего ранения! И тяжелой контузии, кстати.
— Да, я читал. Награды?
— «Звезда» и «Боевые заслуги» — после Афгана. Вторая «звездочка» за Карабах, а в прошлом году «Отвагу» дали и ещё крестик этот новый… Ну, значки, конечно, всякие.
«Значками» бывалые офицеры называют различные юбилейные медали и те, что вручают за выслугу лет.
— Достойно! Достойно уважения…
— Спасибо. А то товарищ следователь как-то на днях мне выдал, что порядочный человек должен в принципе презирать и ордена, и звания!
— Наверное… — пожал плечами старик. — Но, все-таки, лучше их сначала заслужить, получить, а потом уже презирать — имея!
Он усмехнулся чему-то своему и подчеркнуто громко продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87