Мой боевой зам, как вы сказали, посадил всех нас в выгребную яму. Чем все может кончиться, предсказать не могу…
— Не тяни. — По голосу легко угадывалось, что Волков встревожился.
— Вот, — Богданов вынул из кармана кассету и протянул шефу, — можете послушать.
Волков кассеты не взял. Тогда Богданов положил её на стол.
— Мы пощипали наркопритон в Дегунино. Взяли на горячем. Вышли на хозяина.
— Кто он?
— Некто Лобанов. Альберт Петрович.
— Дальше.
— Дальше взяли под контроль его переговоры. На другой день после операции с Лобановым связался Турчак. Можете послушать.
— Придется.
Волков слушал запись мрачнея на глазах.
— Почему Турчак не знал об операции.
— Я не счел нужным ставить его в известность.
— Почему?
— У меня были подозрения, что Турчак нечист на руку.
— Мне не нравится, полковник, что ты начал играть в самостийность! — Волков резко встал из-за стола и с треском оттолкнул кресло. — Существует субординация. Кто и когда её у нас отменил? Почему ты не доложил мне обо всем сразу?
— Поймите верно, Анатолий Петрович. Если у меня возникло подозрение я никогда не шел и не пойду к вам с докладом без тщательной проверки. Слишком легко бросить на человека тень, зато потом, если подозрения не подтвердятся, пятно смыть с человека труднее. Турчак мне очень нравился. Я его ценил и думал, что все окажется наносным.
— Все равно я должен был знать обо всем. Где этот Лобанов?
— Ищем.
— Я бы предпочел…
Богданов понял, что хотел сказать Волков: живой Лобанов не нужен был управлению. Раздувать историю о продажности Турчака, значило копать под себя яму. Но играть сейчас на стороне начальника не было смысла.
— Вряд ли здесь что-то можно сделать.
— И все же ты подумай, Андрей Васильевич…
— Хорошо, подумаю.
Волков протянул полковнику руку.
— Ты извини, если был резким. Меня уже с утра успели намагнитить…
Богданов узнал знакомое слово, впервые прозвучавшее в беседе шефа с Марусичем и внутренне усмехнулся: сосклизают планчики, ваше высокопревосходительство. Сосклизают…
* * *
Московские оперативники приехали на место убийство Турчака в Солнечный Бор ранним утром. Их уже ждали Крылов и Тимофеев. Из белого «Мерседеса» с синими полосами раскраски вылезли двое оперов, похожих на двух цирковых медведей: рубленные из дубовых чурбаков здоровяки — тяжелые, косолапые, уверенные в своей немереной силе.
Подошли к Крылову.
Первый протянул ладонь, размерами чуть меньшую нежели совок малой саперной лопатки. Представился.
— Черкесов. — Через правое плечо мотнул головой за спину. — А он — Буров. — И сразу перешел к делу. — С тебя, маер, бутылка. Столица берет дело на себя. Небось доволен?
Крылов хитро сверкнул глазом и глянул на Тимофеева. Тот стоял, отвалив челюсть. Действительно, в шарады с Крыловым лучше не играть, вон он какой кроссворд развалил, даже не зная заранее всех ответов. И не пришлось зря ломаться. Начали бы розыск, стали писать что-то — весь труд ушел бы под хвост отставной козе барабанщика. Единственное, чего Тимофеев не понял — почему гость назвал капитана маером — майором. Скорее всего из столичной высокой вежливости.
Еще больше поразился Тимофеев, когда Крылов стал трясти ладонь, которую пожал ему Черкесов, словно сгонял с пальцев капли воды, и вдруг сказал:
— А вас я знаю. Вы ведь те самые?..
Крылов изобразил нечто похожее на стойку боксера и шевельнул в воздухе кулаками.
Черкесов засветился удовольствием и подставил широченную ладонь щитом, будто отгораживался от Крылова. Тот со звоном пристукнул по ней кулаком.
— Я за вас болел!
— Те самые, майор, можешь не сомневаться. Выше знамя советского спорта, верно?
Столичный десант в Солнечном Бору надолго не задержался. Белый «Мерседес», подняв облако пыли, укатил туда, откуда приехал.
Придя в себя от внезапного и совсем непонятного налета, Тимофеев спросил Крылова:
— Почему он вас называл майором?
— Должно быть они знают то, что нам тут ещё неизвестно. Шлепнули мне шайбу на лапоть и всего делов. За то что не дурак и не лез со своим мнением. Помнишь, что я говорил?
— А кто они сами такие? Откуда вы их знаете?
— Э, милый! Черкесов и Буров — это большие кулаки старого «Динамо». Заслуженные мастера спорта по боксу. Сто боев — сто нокаутов. Как говорится: были люди в наше время, богатыри — не вы… Что касается пузырька — за тобой.
* * *
Поздним вечером Алексею позвонил Крячкин.
— Леша, у меня новость. Дрянь, которая убила твоего брата, называется кетамин. По буквам: Константин, Елена, Тимофей, Анна, Михаил, Иван, Николай. Ке-та-мин.
— Что это такое?
— Новинка. Крутая синтетика. Раньше мы здесь с ней не встречались.
— Спасибо, Денис. Я запомню.
* * *
Серый десятиэтажный дом довоенной постройки стоял в глубине квартала, окруженный тесным кольцом гаражей-ракушек. Со стороны фасада под зеленым крестом размещался вход в аптеку.
Алексей для начала вошел туда на рекогносцировку. Он заведомо знал, что если спросить эластичные бинты, их в продаже не окажется. Зато это даст возможность поболтать с аптекаршей и выяснить интересовавшие его вопросы.
В аптеке было пусто и тихо. Пахло чем-то незнакомым, но приятным, совсем не лекарственным.
Провизором оказалась молодая рано располневшая блондинка в модных очках. Из-под стекол поблескивали усталые глаза с покрасневшими веками.
Бинтов, как и предполагал Алексей, не оказалось. Он спросил, когда они могут появиться.
Аптекарша пожала плечами.
— В последний год не поступали вообще.
— А если я поговорю с заведующей?
Обиженная таким недоверием, блондинка надула губы.
— Изольда Максимовна скажет вам то же.
Возникло желание спросить нельзя ли приобрести без рецепта несколько упаковок димедрола, но Алексей сдержался. Вопрос мог насторожить аптекаршу, а вызывать сейчас какое-либо подозрение к себе не хотелось.
Весь день Алексей просидел на скамеечке перед аптекой, ожидая, когда окончит работу госпожа Изольда.
Она вышла из здания в семнадцать тридцать. На мгновение задержалась на ступеньках, бросила быстрый взгляд на часы и развинченной походкой, виляя бедрами, двинулась в сторону метро.
Алексей догнал её у пролома в бетонном заборе за гаражами. Местные жители молчаливо бунтовали против властей, которые соорудили этот забор. Он удлинял путь к ближайшей станции метро на целых двести метров и потому нарушал права граждан на свободу передвижения.
Энтузиасты сопротивления с применением тяжелых технических средств (благо гаражи с инструментами под боком) продолбали в железобетоне дыру, выпилили арматуру, открыв тем самым путь согражданам к свободе.
Изольда Михайловна уже подхватила юбку, чтобы перенести ногу через невысокий порожек, как Алексей тронул её за плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Не тяни. — По голосу легко угадывалось, что Волков встревожился.
— Вот, — Богданов вынул из кармана кассету и протянул шефу, — можете послушать.
Волков кассеты не взял. Тогда Богданов положил её на стол.
— Мы пощипали наркопритон в Дегунино. Взяли на горячем. Вышли на хозяина.
— Кто он?
— Некто Лобанов. Альберт Петрович.
— Дальше.
— Дальше взяли под контроль его переговоры. На другой день после операции с Лобановым связался Турчак. Можете послушать.
— Придется.
Волков слушал запись мрачнея на глазах.
— Почему Турчак не знал об операции.
— Я не счел нужным ставить его в известность.
— Почему?
— У меня были подозрения, что Турчак нечист на руку.
— Мне не нравится, полковник, что ты начал играть в самостийность! — Волков резко встал из-за стола и с треском оттолкнул кресло. — Существует субординация. Кто и когда её у нас отменил? Почему ты не доложил мне обо всем сразу?
— Поймите верно, Анатолий Петрович. Если у меня возникло подозрение я никогда не шел и не пойду к вам с докладом без тщательной проверки. Слишком легко бросить на человека тень, зато потом, если подозрения не подтвердятся, пятно смыть с человека труднее. Турчак мне очень нравился. Я его ценил и думал, что все окажется наносным.
— Все равно я должен был знать обо всем. Где этот Лобанов?
— Ищем.
— Я бы предпочел…
Богданов понял, что хотел сказать Волков: живой Лобанов не нужен был управлению. Раздувать историю о продажности Турчака, значило копать под себя яму. Но играть сейчас на стороне начальника не было смысла.
— Вряд ли здесь что-то можно сделать.
— И все же ты подумай, Андрей Васильевич…
— Хорошо, подумаю.
Волков протянул полковнику руку.
— Ты извини, если был резким. Меня уже с утра успели намагнитить…
Богданов узнал знакомое слово, впервые прозвучавшее в беседе шефа с Марусичем и внутренне усмехнулся: сосклизают планчики, ваше высокопревосходительство. Сосклизают…
* * *
Московские оперативники приехали на место убийство Турчака в Солнечный Бор ранним утром. Их уже ждали Крылов и Тимофеев. Из белого «Мерседеса» с синими полосами раскраски вылезли двое оперов, похожих на двух цирковых медведей: рубленные из дубовых чурбаков здоровяки — тяжелые, косолапые, уверенные в своей немереной силе.
Подошли к Крылову.
Первый протянул ладонь, размерами чуть меньшую нежели совок малой саперной лопатки. Представился.
— Черкесов. — Через правое плечо мотнул головой за спину. — А он — Буров. — И сразу перешел к делу. — С тебя, маер, бутылка. Столица берет дело на себя. Небось доволен?
Крылов хитро сверкнул глазом и глянул на Тимофеева. Тот стоял, отвалив челюсть. Действительно, в шарады с Крыловым лучше не играть, вон он какой кроссворд развалил, даже не зная заранее всех ответов. И не пришлось зря ломаться. Начали бы розыск, стали писать что-то — весь труд ушел бы под хвост отставной козе барабанщика. Единственное, чего Тимофеев не понял — почему гость назвал капитана маером — майором. Скорее всего из столичной высокой вежливости.
Еще больше поразился Тимофеев, когда Крылов стал трясти ладонь, которую пожал ему Черкесов, словно сгонял с пальцев капли воды, и вдруг сказал:
— А вас я знаю. Вы ведь те самые?..
Крылов изобразил нечто похожее на стойку боксера и шевельнул в воздухе кулаками.
Черкесов засветился удовольствием и подставил широченную ладонь щитом, будто отгораживался от Крылова. Тот со звоном пристукнул по ней кулаком.
— Я за вас болел!
— Те самые, майор, можешь не сомневаться. Выше знамя советского спорта, верно?
Столичный десант в Солнечном Бору надолго не задержался. Белый «Мерседес», подняв облако пыли, укатил туда, откуда приехал.
Придя в себя от внезапного и совсем непонятного налета, Тимофеев спросил Крылова:
— Почему он вас называл майором?
— Должно быть они знают то, что нам тут ещё неизвестно. Шлепнули мне шайбу на лапоть и всего делов. За то что не дурак и не лез со своим мнением. Помнишь, что я говорил?
— А кто они сами такие? Откуда вы их знаете?
— Э, милый! Черкесов и Буров — это большие кулаки старого «Динамо». Заслуженные мастера спорта по боксу. Сто боев — сто нокаутов. Как говорится: были люди в наше время, богатыри — не вы… Что касается пузырька — за тобой.
* * *
Поздним вечером Алексею позвонил Крячкин.
— Леша, у меня новость. Дрянь, которая убила твоего брата, называется кетамин. По буквам: Константин, Елена, Тимофей, Анна, Михаил, Иван, Николай. Ке-та-мин.
— Что это такое?
— Новинка. Крутая синтетика. Раньше мы здесь с ней не встречались.
— Спасибо, Денис. Я запомню.
* * *
Серый десятиэтажный дом довоенной постройки стоял в глубине квартала, окруженный тесным кольцом гаражей-ракушек. Со стороны фасада под зеленым крестом размещался вход в аптеку.
Алексей для начала вошел туда на рекогносцировку. Он заведомо знал, что если спросить эластичные бинты, их в продаже не окажется. Зато это даст возможность поболтать с аптекаршей и выяснить интересовавшие его вопросы.
В аптеке было пусто и тихо. Пахло чем-то незнакомым, но приятным, совсем не лекарственным.
Провизором оказалась молодая рано располневшая блондинка в модных очках. Из-под стекол поблескивали усталые глаза с покрасневшими веками.
Бинтов, как и предполагал Алексей, не оказалось. Он спросил, когда они могут появиться.
Аптекарша пожала плечами.
— В последний год не поступали вообще.
— А если я поговорю с заведующей?
Обиженная таким недоверием, блондинка надула губы.
— Изольда Максимовна скажет вам то же.
Возникло желание спросить нельзя ли приобрести без рецепта несколько упаковок димедрола, но Алексей сдержался. Вопрос мог насторожить аптекаршу, а вызывать сейчас какое-либо подозрение к себе не хотелось.
Весь день Алексей просидел на скамеечке перед аптекой, ожидая, когда окончит работу госпожа Изольда.
Она вышла из здания в семнадцать тридцать. На мгновение задержалась на ступеньках, бросила быстрый взгляд на часы и развинченной походкой, виляя бедрами, двинулась в сторону метро.
Алексей догнал её у пролома в бетонном заборе за гаражами. Местные жители молчаливо бунтовали против властей, которые соорудили этот забор. Он удлинял путь к ближайшей станции метро на целых двести метров и потому нарушал права граждан на свободу передвижения.
Энтузиасты сопротивления с применением тяжелых технических средств (благо гаражи с инструментами под боком) продолбали в железобетоне дыру, выпилили арматуру, открыв тем самым путь согражданам к свободе.
Изольда Михайловна уже подхватила юбку, чтобы перенести ногу через невысокий порожек, как Алексей тронул её за плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83