Потерявший опору вертолет со скрежетом перевернулся на бок, на мгновение завис над пустотой. Несколько раз качнулся, словно решая — падать или не падать.
Крылов стоял, не зная что делать.
— Отойди! — крикнул ему Мисюра сверху. — Осторожней!
Издав протяжный скрежещущий звук, вертолет качнулся в последний раз и рухнул в пропасть.
Снизу из глубокого ущелья донесся глухой удар, похожий на взрыв. Затем несколько мгновений слышался треск и грохот падавших вниз камней. Потом все стихло…
Вдвоем Мисюра и Крылов оттащили ящик в сторону. Он был сколочен из свежих, пахших смолой пихтовых досок. По бокам его аккуратно стягивали металлические уголки.
Крылов взял большой камень, приподнял его повыше и ахнул по доскам. Они сочно хрустнули, но не сломались.
Пришлось повторять удары еще несколько раз.
— Ага!
Крылов острием ножа аккуратно поддел место разлома и вывернул доску наружу.
Внутри ящика, тесно прижатые друг к другу, лежали брезентовые мешочки, аккуратно завязанные и опечатанные свинцовыми пломбами. Мисюра вынул один из них и взвесил на ладони, легонько подкинув. Толстенькая серая колбаска тянула килограмма на два.
Крылов наблюдал за капитаном.
— Ничего уловчик?
Мисюра молча кивнул.
Они переложили груз из обоих ящиков в вещевые мешки, забросили их за спины. Подошли к обрыву. Молча постояли над провалом, глядя туда, где сизый дымок курился на бесформенной грудой металла.
— Все, — сказал Мисюра, — пошли. Мужикам уже не поможешь.
Для возвращения он выбрал самый кружной и трудный — третий маршрут.
Неизвестно каким путем предложил бы уходить Барсов, будь он жив, но Мисюра счел, что лучше перестраховаться.
Сориентировавшись по компасу, они взяли направление на восток в сторону моря, доступ к которому перекрывали три ряда дремучих горных кряжей.
Двигались споро, стараясь побыстрее уйти от места падения вертолета.
Два морпеха, привычные к стремительным марш-броскам и переходам, шли ритмично, не делая остановок…
Кто— кто, а полковник милиции Дубровин цену золоту знал во всех тонкостях. Прослужите сыскарем десять лет в районе, где старатели бродят по таежным ручьям и рекам с лотками, трясут в проточной воде песок; где охотники за уже добытым металлом выслеживают удачливых промысловиков и с первого выстрела ухитряются вогнать им пулю точно между глаз.
Пообщайтесь столько же лет как он с людьми, которые покупают у старателей добытое золото, покупают незаконно, однако никогда не попадаются, поскольку умеют делиться с людьми влиятельными и нужными, и вы будете понимать очень многое.
Полковник милиции Дубровин никогда никому не скажет ни на исповеди ни в суде под присягой о том, сколько блесток золота прошло через его руки и потом прилипло к пальцам.
Это только дураки надеются на то, что государство обеспечит им безбедную старость, положив достойную пенсию. Дубровин знал наизусть все игры, которые вершатся под сенью закона, знал и потому позволял себе втихую поддерживать тех, кто силен и постольку поскольку занимался делами слабых, требовавших больших усилий для защиты их интересов и прав.
В прозрачном с остеклением во всю стену «аквариуме», предназначенном для оперативного дежурного по Управлению внутренних дел, на пульте связи под плексигласом лежала бумажка, озаглавленная одним словом «Молния». В ней перечислены позывные-пароли «Гюрза», «Соловей», «Кукушка», «Рысь»… Кому они принадлежали знал только сам начальник управления полковник Дубровин. Позывные служили ему сигналами для выхода на связь с собственной агентурой.
Кто были эти люди, какие сведения приносили шефу в своих хоботках, не знал никто. О любом случае выхода на связь по паролю начальнику докладывалось немедленно в любое время дня и ночи. Где и когда он встречался с информаторами, о чем говорил с ними, опять же не знал никто. Сразу после использования даже одного пароля, их тут же меняли всем, чтобы не было возможности проследить динамику связей. Дубровин был оперативником с большим стажем и опытом и знал, как сделать тайное тайным.
Но события иногда ломают любые ухищрения конспирации. Во время дежурства по Управлению майора Шипова на связь открытым текстом вышел абонент с позывным «Рысь». Приняв сообщение, майор взбежал на второй этаж, прошел в кабинет начальника. Дубровин проводил оперативное совещание. Когда дверь открылась, все головы повернулись к человеку, который посмел появиться у шефа, когда его не звали.
Дубровин посмотрел на Шипова с неудовольствием.
— Что-то горит?
— «Молния», товарищ полковник.
Шеф бросил взгляд на часы.
— Прервемся, товарищи. Можете перекурить.
Загрохотали сдвигаемые с мест стулья. Участники совещания высыпали из кабинета, радуясь возможности надышаться дымком.
Майор передал полковнику кассету с записью, которую сделал, принимая сообщение. Дубровин вставил кассету в магнитофон.
— «База», «База»… Это «Рысь». «Рысь» это. Меня обстреляли… Падаем. Вижу Харабун. Я «Рысь». У меня груз. Большой груз. «База», нужна помощь. Мы у Харабуна…"
Голос пропал, только пустая лента, которую протягивал механизм, слегка шипела.
Дубровин перемотал ленту и еще раз прослушал запись. Посмотрел на Шипова.
— Ты понял о чем речь?
Шипов умный: знал — быть слишком понятливым дело опасное: начальство понятливых примечает и перестает им доверять.
— Виноват, товарищ полковник.
— «Рысь» — это дирекция «Тучарзлота». Быков. Роман Федотович. Его вертолет, как я понял, обстреляли у горы Харабун. На борту груз с приисков. Понимаешь?
Шипов присвистнул: ни хрена себе новость! С «Тучарзолотом» управление имело официальный договор об охране ценных грузов. У фирмы была своя охрана и для милиции выполнение договора особых трудностей не представляло. Сам договор для Быкова служил всего лишь удобной, причем вполне легальной возможностью перечислять на счет управления деньги для премирования личного состава. По пустякам Дубровина Быков не беспокоил. И если вдруг он обратился за помощью, значит на самом деле случилось нечто серьезное.
— Что прикажете?
— Прежде всего не свистеть.
— Виноват, не сдержался.
— Не в том смысле, Шипов. О происшествии знаем двое — я и ты. И не свисти о этом никому.
— Так точно!
— Подними группу Стригина. С полной выкладкой. Передай дежурство помощнику, сам займись транспортом. Группу надо срочно выбросить к Харабуну. Попроси вертолет у авиаторов.
— Не выйдет. Управление должно летунам сто пять миллионов. Машину они не дадут.
Дубровин задумался, машинально потирая руки.
— Какие местные рейсы проходят рядом?
— В двенадцать есть грузовой борт на Курам.
— Договорись, пусть возьмут отделение Стригина. Высадят где-нибудь рядом с Харабуном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Крылов стоял, не зная что делать.
— Отойди! — крикнул ему Мисюра сверху. — Осторожней!
Издав протяжный скрежещущий звук, вертолет качнулся в последний раз и рухнул в пропасть.
Снизу из глубокого ущелья донесся глухой удар, похожий на взрыв. Затем несколько мгновений слышался треск и грохот падавших вниз камней. Потом все стихло…
Вдвоем Мисюра и Крылов оттащили ящик в сторону. Он был сколочен из свежих, пахших смолой пихтовых досок. По бокам его аккуратно стягивали металлические уголки.
Крылов взял большой камень, приподнял его повыше и ахнул по доскам. Они сочно хрустнули, но не сломались.
Пришлось повторять удары еще несколько раз.
— Ага!
Крылов острием ножа аккуратно поддел место разлома и вывернул доску наружу.
Внутри ящика, тесно прижатые друг к другу, лежали брезентовые мешочки, аккуратно завязанные и опечатанные свинцовыми пломбами. Мисюра вынул один из них и взвесил на ладони, легонько подкинув. Толстенькая серая колбаска тянула килограмма на два.
Крылов наблюдал за капитаном.
— Ничего уловчик?
Мисюра молча кивнул.
Они переложили груз из обоих ящиков в вещевые мешки, забросили их за спины. Подошли к обрыву. Молча постояли над провалом, глядя туда, где сизый дымок курился на бесформенной грудой металла.
— Все, — сказал Мисюра, — пошли. Мужикам уже не поможешь.
Для возвращения он выбрал самый кружной и трудный — третий маршрут.
Неизвестно каким путем предложил бы уходить Барсов, будь он жив, но Мисюра счел, что лучше перестраховаться.
Сориентировавшись по компасу, они взяли направление на восток в сторону моря, доступ к которому перекрывали три ряда дремучих горных кряжей.
Двигались споро, стараясь побыстрее уйти от места падения вертолета.
Два морпеха, привычные к стремительным марш-броскам и переходам, шли ритмично, не делая остановок…
Кто— кто, а полковник милиции Дубровин цену золоту знал во всех тонкостях. Прослужите сыскарем десять лет в районе, где старатели бродят по таежным ручьям и рекам с лотками, трясут в проточной воде песок; где охотники за уже добытым металлом выслеживают удачливых промысловиков и с первого выстрела ухитряются вогнать им пулю точно между глаз.
Пообщайтесь столько же лет как он с людьми, которые покупают у старателей добытое золото, покупают незаконно, однако никогда не попадаются, поскольку умеют делиться с людьми влиятельными и нужными, и вы будете понимать очень многое.
Полковник милиции Дубровин никогда никому не скажет ни на исповеди ни в суде под присягой о том, сколько блесток золота прошло через его руки и потом прилипло к пальцам.
Это только дураки надеются на то, что государство обеспечит им безбедную старость, положив достойную пенсию. Дубровин знал наизусть все игры, которые вершатся под сенью закона, знал и потому позволял себе втихую поддерживать тех, кто силен и постольку поскольку занимался делами слабых, требовавших больших усилий для защиты их интересов и прав.
В прозрачном с остеклением во всю стену «аквариуме», предназначенном для оперативного дежурного по Управлению внутренних дел, на пульте связи под плексигласом лежала бумажка, озаглавленная одним словом «Молния». В ней перечислены позывные-пароли «Гюрза», «Соловей», «Кукушка», «Рысь»… Кому они принадлежали знал только сам начальник управления полковник Дубровин. Позывные служили ему сигналами для выхода на связь с собственной агентурой.
Кто были эти люди, какие сведения приносили шефу в своих хоботках, не знал никто. О любом случае выхода на связь по паролю начальнику докладывалось немедленно в любое время дня и ночи. Где и когда он встречался с информаторами, о чем говорил с ними, опять же не знал никто. Сразу после использования даже одного пароля, их тут же меняли всем, чтобы не было возможности проследить динамику связей. Дубровин был оперативником с большим стажем и опытом и знал, как сделать тайное тайным.
Но события иногда ломают любые ухищрения конспирации. Во время дежурства по Управлению майора Шипова на связь открытым текстом вышел абонент с позывным «Рысь». Приняв сообщение, майор взбежал на второй этаж, прошел в кабинет начальника. Дубровин проводил оперативное совещание. Когда дверь открылась, все головы повернулись к человеку, который посмел появиться у шефа, когда его не звали.
Дубровин посмотрел на Шипова с неудовольствием.
— Что-то горит?
— «Молния», товарищ полковник.
Шеф бросил взгляд на часы.
— Прервемся, товарищи. Можете перекурить.
Загрохотали сдвигаемые с мест стулья. Участники совещания высыпали из кабинета, радуясь возможности надышаться дымком.
Майор передал полковнику кассету с записью, которую сделал, принимая сообщение. Дубровин вставил кассету в магнитофон.
— «База», «База»… Это «Рысь». «Рысь» это. Меня обстреляли… Падаем. Вижу Харабун. Я «Рысь». У меня груз. Большой груз. «База», нужна помощь. Мы у Харабуна…"
Голос пропал, только пустая лента, которую протягивал механизм, слегка шипела.
Дубровин перемотал ленту и еще раз прослушал запись. Посмотрел на Шипова.
— Ты понял о чем речь?
Шипов умный: знал — быть слишком понятливым дело опасное: начальство понятливых примечает и перестает им доверять.
— Виноват, товарищ полковник.
— «Рысь» — это дирекция «Тучарзлота». Быков. Роман Федотович. Его вертолет, как я понял, обстреляли у горы Харабун. На борту груз с приисков. Понимаешь?
Шипов присвистнул: ни хрена себе новость! С «Тучарзолотом» управление имело официальный договор об охране ценных грузов. У фирмы была своя охрана и для милиции выполнение договора особых трудностей не представляло. Сам договор для Быкова служил всего лишь удобной, причем вполне легальной возможностью перечислять на счет управления деньги для премирования личного состава. По пустякам Дубровина Быков не беспокоил. И если вдруг он обратился за помощью, значит на самом деле случилось нечто серьезное.
— Что прикажете?
— Прежде всего не свистеть.
— Виноват, не сдержался.
— Не в том смысле, Шипов. О происшествии знаем двое — я и ты. И не свисти о этом никому.
— Так точно!
— Подними группу Стригина. С полной выкладкой. Передай дежурство помощнику, сам займись транспортом. Группу надо срочно выбросить к Харабуну. Попроси вертолет у авиаторов.
— Не выйдет. Управление должно летунам сто пять миллионов. Машину они не дадут.
Дубровин задумался, машинально потирая руки.
— Какие местные рейсы проходят рядом?
— В двенадцать есть грузовой борт на Курам.
— Договорись, пусть возьмут отделение Стригина. Высадят где-нибудь рядом с Харабуном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44