Там жила её лучшая подруга Лидочка Царапкина, которая обещала женщине, утомленной жизнью в глуши, ввести её в настоящее "светское общество" новых русских, умевших веселиться и ценить женскую красоту.
Лидочка не обманула подругу. Круг богатых ценителей женского тела оказался обширным и разнообразным.
Ночная жизнь - коньяк, виски, тосты за дам; музыка, оглушающая, бьющая по мозгам; певички, то разудало-развязные, то со слезливым надрывом в голосах; русский стриптиз (длинные ноги, огромные вялые титьки с обкусанными сосками) - все это поначалу казалось Валентине тем настоящим, что наполняет серое будничное существование человека смыслом, делает его интересным. Но вечера вскоре пошли конвейером, с надрывом и перебором утех: до утра шли гулянки, которые оканчивались в постели с таким же поддатыми как и сама Валентина мужчинами, пропахшими потом и табачарой. Затем долгие и утомительные до изнеможения попытки прорваться через отупевшую чувственность к вспышке удовольствия, которое все время от неё ускользало. И, наконец, тяжелый сон с последующим похмельным пробуждением.
После полудня, разглядывая себя в зеркало, Валентина все чаще видела помятое бледное лицо, кожу, терявшую эластичность, мешки под глазами, глубокие морщинки в уголках губ и с трудом сдерживала слезы. "Меня надо убить. Я так утомилась...", - она дрожащим голосом, искренне жалея себя, произносила слова монолога Аркадиной из чеховской "Чайки".
Меняя измятые, залитые вином, пропахшие потом и мускусом простыни; глотая таблетки пенталгина, чтобы снять тупую тяжесть в затылке, она все чаще задумывалась над тем, что бурные ночи под кайфом - это не сама жизнь, а попытки убежать от нее, стремление забить чувство гнетущего гложущего душу одиночества; желание задавить страхи, возникающие при мыслях о будущем, хотя убежать от себя нельзя.
Потом приходил новый вечер т все начиналось с начала.
После смерти Валентина переехала из Твери в Москву, где вступила во владение огромной отцовской квартирой. Однако она привезла в столицу старые связи и привычная жизнь продолжалась. Поначалу Валентина собиралась предложить свои таланты какому-нибудь театру, начать работу, но так ни разу никуда и не сходила и дальше пустых мечтаний дело не двинулось.
В один из вечеров в казино "Голден палас" на Ленинградском проспекте её познакомили с высоким стройным кавказцем, который представился ей Муратом Нахаевым. Новая любовь закрутилась в тугую пружину. Вечера в казино щекотали нервы. Выигрыши и проигрыши в равной мере возбуждали приступы чувственности, обостряли желания. Казалось новому увлечению не будет конца. Но это только так казалось.
Как-то хмурым осенним утром после ночи, проведенной в казино "Корона", где Мурат просадил свыше тысячи долларов, Валентина проснулась и открыла глаза, не совсем понимая, что с ней. Она лежала нагая в своей постели под одеялом. Тупая боль тянула затылок. Ныло левое плечо. На груди, мешая дышать, лежало нечто теплое и тяжелое. Она скосила глаза и увидела слева от себя горбоносое лицо незнакомого мужчины. Тот лежал на спине с открытой грудью, густо поросшей черными вьющимися волосами. Это его правая рука, откинутая в сторону поверх одеяла давила на нее.
Валентина слышала его дыхание, спокойное, глубокое, ровное.
Она провела пальцами от груди до бедер, ощутив бархатистую теплоту собственной наготы. Коснулась мягких волос под животом и вернула ладонь к груди. Она никак не могла вспомнить, когда легла в постель и почему оказалась раздетой.
Разбуженный её движениями мужчина шевельнулся, убрал руку, скользнул ею под одеяло, положил на грудь Валентине и сжал пальцы, словно проверял упругость её тела.
Валентина строптиво дернулась и попыталась вскочить, но мужчина перехватил её и придавил к постели.
- Э-э, - протянул он лениво, - ещё лежи. Не скакай.
- Вы кто? - в голосе Валентины смешалось в равной мере удивление, возмущение и непонимание.
Мужчина приподнялся на локте, посмотрел на неё с откровенной насмешкой. Он был черноволосый, черноглазый, черноусый с двухдневной колючей щетиной на смуглых щеках. Из под мышки, которая оказалась возле её лица, на неё остро пахнуло запахом старого перебродившего пота.
- Ты уже забыла? - спросил мужчина и широко улыбнулся, открыв ровные белые зубы. - Я Виса. Теперь помнишь?
- Где Мурат? - Аля все ещё не могла прийти в себя и понять что происходит.
- Зачем тебе Мурат? Я его отправил домой.
- Как отправил? - она опять попытался вырваться, но Виса не позволил ей этого сделать.
- Лежи спокойно. Ты теперь моя женщина. Понимаешь? Я тебя у Мурата купил.
- Вы что с ума сошли?!
Валентина сумела выкрутиться из под его руки и села на постели. Он тут же схватил её за плечо и сжал крепкими пальцами горло. У неё перехватило дыхание. Она захрипела.
- Я сказал: ещё лежи. - Он придвинулся вплотную, дохнул ей в лицо винным перегаром. - Ты что, забыла? Всю ночь целовалась и говорила: ах, Виса! Ах, Виса! Теперь не помнишь?
Он отпустил её горло, повел рукой вниз, скользнул ладонью по животу, коснулся бедер. Валентина инстинктивно их сжала.
- Так не надо, - укоризненно заметил Виса. - Если я хочу играть, ты тоже хоти. Будешь глупая - убью.
Она почувствовала его напрягшуюся плоть и, понимая, что бороться бесполезно, закрыла глаза и раскинулась, принимая его в себя.
Виса согревал её постель не больше двух месяцев. За это время Валентина так и не сумела понять, чем занимается этот чеченец в Москве, откуда у него такие огромные деньги и большие связи. Он часами вел беседы по сотовой связи с депутатами Думы, с чиновниками муниципалитетов столицы, с милицейскими чинами, всем что-то обещал и одновременно от всех чего-то просил и, судя по всему, что-то регулярно получал.
В одно из обычных похмельных полудней Виса стал складывать вещи в свой небольшой чемоданчик.
- Ты куда? - спросила Валентина с тревогой в голосе. Возможный отъезд покровителя, который уже сумел отвадить от неё многих знакомых, всерьез беспокоил.
- Перееду в другое место, - спокойно разъяснил Виса. - Завтра в Москву приедет большой человек. Член правительства Ичкерии. Мы приведем его сюда. Он будет твой гость.
Было в тоне, которым Виса сообщил новость нечто, заставившее её насторожиться.
- Будете обедать? - спросила она.
- Все будем. Все. Обедать, гулять. Надо его хорошо встретить.
- Прикажешь бегать по магазинам?
- Э, глупая баба! Закажем все в ресторане. Я тебе сказал - будет большой человек и встречать его надо хорошо.
- Что делать мне? Уйти?
- Нет, оставайся здесь. И, если понравишься гостю, я должен подарить тебя ему. Мы уедем тогда, он останется.
Она понимала, что спорить с Висой бесполезно и все же сказала со злой иронией:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Лидочка не обманула подругу. Круг богатых ценителей женского тела оказался обширным и разнообразным.
Ночная жизнь - коньяк, виски, тосты за дам; музыка, оглушающая, бьющая по мозгам; певички, то разудало-развязные, то со слезливым надрывом в голосах; русский стриптиз (длинные ноги, огромные вялые титьки с обкусанными сосками) - все это поначалу казалось Валентине тем настоящим, что наполняет серое будничное существование человека смыслом, делает его интересным. Но вечера вскоре пошли конвейером, с надрывом и перебором утех: до утра шли гулянки, которые оканчивались в постели с таким же поддатыми как и сама Валентина мужчинами, пропахшими потом и табачарой. Затем долгие и утомительные до изнеможения попытки прорваться через отупевшую чувственность к вспышке удовольствия, которое все время от неё ускользало. И, наконец, тяжелый сон с последующим похмельным пробуждением.
После полудня, разглядывая себя в зеркало, Валентина все чаще видела помятое бледное лицо, кожу, терявшую эластичность, мешки под глазами, глубокие морщинки в уголках губ и с трудом сдерживала слезы. "Меня надо убить. Я так утомилась...", - она дрожащим голосом, искренне жалея себя, произносила слова монолога Аркадиной из чеховской "Чайки".
Меняя измятые, залитые вином, пропахшие потом и мускусом простыни; глотая таблетки пенталгина, чтобы снять тупую тяжесть в затылке, она все чаще задумывалась над тем, что бурные ночи под кайфом - это не сама жизнь, а попытки убежать от нее, стремление забить чувство гнетущего гложущего душу одиночества; желание задавить страхи, возникающие при мыслях о будущем, хотя убежать от себя нельзя.
Потом приходил новый вечер т все начиналось с начала.
После смерти Валентина переехала из Твери в Москву, где вступила во владение огромной отцовской квартирой. Однако она привезла в столицу старые связи и привычная жизнь продолжалась. Поначалу Валентина собиралась предложить свои таланты какому-нибудь театру, начать работу, но так ни разу никуда и не сходила и дальше пустых мечтаний дело не двинулось.
В один из вечеров в казино "Голден палас" на Ленинградском проспекте её познакомили с высоким стройным кавказцем, который представился ей Муратом Нахаевым. Новая любовь закрутилась в тугую пружину. Вечера в казино щекотали нервы. Выигрыши и проигрыши в равной мере возбуждали приступы чувственности, обостряли желания. Казалось новому увлечению не будет конца. Но это только так казалось.
Как-то хмурым осенним утром после ночи, проведенной в казино "Корона", где Мурат просадил свыше тысячи долларов, Валентина проснулась и открыла глаза, не совсем понимая, что с ней. Она лежала нагая в своей постели под одеялом. Тупая боль тянула затылок. Ныло левое плечо. На груди, мешая дышать, лежало нечто теплое и тяжелое. Она скосила глаза и увидела слева от себя горбоносое лицо незнакомого мужчины. Тот лежал на спине с открытой грудью, густо поросшей черными вьющимися волосами. Это его правая рука, откинутая в сторону поверх одеяла давила на нее.
Валентина слышала его дыхание, спокойное, глубокое, ровное.
Она провела пальцами от груди до бедер, ощутив бархатистую теплоту собственной наготы. Коснулась мягких волос под животом и вернула ладонь к груди. Она никак не могла вспомнить, когда легла в постель и почему оказалась раздетой.
Разбуженный её движениями мужчина шевельнулся, убрал руку, скользнул ею под одеяло, положил на грудь Валентине и сжал пальцы, словно проверял упругость её тела.
Валентина строптиво дернулась и попыталась вскочить, но мужчина перехватил её и придавил к постели.
- Э-э, - протянул он лениво, - ещё лежи. Не скакай.
- Вы кто? - в голосе Валентины смешалось в равной мере удивление, возмущение и непонимание.
Мужчина приподнялся на локте, посмотрел на неё с откровенной насмешкой. Он был черноволосый, черноглазый, черноусый с двухдневной колючей щетиной на смуглых щеках. Из под мышки, которая оказалась возле её лица, на неё остро пахнуло запахом старого перебродившего пота.
- Ты уже забыла? - спросил мужчина и широко улыбнулся, открыв ровные белые зубы. - Я Виса. Теперь помнишь?
- Где Мурат? - Аля все ещё не могла прийти в себя и понять что происходит.
- Зачем тебе Мурат? Я его отправил домой.
- Как отправил? - она опять попытался вырваться, но Виса не позволил ей этого сделать.
- Лежи спокойно. Ты теперь моя женщина. Понимаешь? Я тебя у Мурата купил.
- Вы что с ума сошли?!
Валентина сумела выкрутиться из под его руки и села на постели. Он тут же схватил её за плечо и сжал крепкими пальцами горло. У неё перехватило дыхание. Она захрипела.
- Я сказал: ещё лежи. - Он придвинулся вплотную, дохнул ей в лицо винным перегаром. - Ты что, забыла? Всю ночь целовалась и говорила: ах, Виса! Ах, Виса! Теперь не помнишь?
Он отпустил её горло, повел рукой вниз, скользнул ладонью по животу, коснулся бедер. Валентина инстинктивно их сжала.
- Так не надо, - укоризненно заметил Виса. - Если я хочу играть, ты тоже хоти. Будешь глупая - убью.
Она почувствовала его напрягшуюся плоть и, понимая, что бороться бесполезно, закрыла глаза и раскинулась, принимая его в себя.
Виса согревал её постель не больше двух месяцев. За это время Валентина так и не сумела понять, чем занимается этот чеченец в Москве, откуда у него такие огромные деньги и большие связи. Он часами вел беседы по сотовой связи с депутатами Думы, с чиновниками муниципалитетов столицы, с милицейскими чинами, всем что-то обещал и одновременно от всех чего-то просил и, судя по всему, что-то регулярно получал.
В одно из обычных похмельных полудней Виса стал складывать вещи в свой небольшой чемоданчик.
- Ты куда? - спросила Валентина с тревогой в голосе. Возможный отъезд покровителя, который уже сумел отвадить от неё многих знакомых, всерьез беспокоил.
- Перееду в другое место, - спокойно разъяснил Виса. - Завтра в Москву приедет большой человек. Член правительства Ичкерии. Мы приведем его сюда. Он будет твой гость.
Было в тоне, которым Виса сообщил новость нечто, заставившее её насторожиться.
- Будете обедать? - спросила она.
- Все будем. Все. Обедать, гулять. Надо его хорошо встретить.
- Прикажешь бегать по магазинам?
- Э, глупая баба! Закажем все в ресторане. Я тебе сказал - будет большой человек и встречать его надо хорошо.
- Что делать мне? Уйти?
- Нет, оставайся здесь. И, если понравишься гостю, я должен подарить тебя ему. Мы уедем тогда, он останется.
Она понимала, что спорить с Висой бесполезно и все же сказала со злой иронией:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86