— Не твоё дело, «кусок». Твоё дело помалкивать! Врубаешься?
Кучеров жалко улыбнулся. Он все ещё не понимал в чем дело.
— С трудом… — А вот это ты зря. За это можно и… — Лохматый сделал замысловатый жест рукой, — на ножик случайно наткнуться.
До Кучерова неожиданно дошло. Он резко отстранился от Лохматого, взглянул на него с испугом. Ему вдруг захотелось стать невидимым. Эти безумные глаза Лохматого, его манеры бывшего уголовника, его шелестящая, вкрадчивая речь… От всего этого веяло смертельной угрозой.
4
Этой ночью Кучеров спал плохо. Ворочался с боку на бок. А когда жена, проснувшись, недовольно спросила, чего это ему не спится, он вяло послал её подальше:
— иди ты!..
— Дурак! — обиделась жена.
— Сама дура!
— Не лайся… — Я и не лаюсь. Просто лежу, думаю… Нет, обязательно надо встрять!
— Больно ты кому нужен!
Обидевшись, жена отвернулась.
Вот и поговорили! Ну как с такой советоваться. Нет, видимо, все придётся решать самому. Кучеров мысленно плюнул и зарылся головой в подушку. Он не любил принимать решения, всю жизнь привык только подчиняться. Армия приучила к тому, что у нас любая инициатива наказуема. Поэтому удобнее всего жить, не высовываясь. По принципу «ты — начальник, я — дурак». Но сейчас неожиданно наступил момент, когда нужно было принять решение. Причём вполне могло статься, что от этого решения будет зависеть его, Левы Кучерова, жизнь. Только вот как же угадать это самое правильное решение?…
Глава 3
Дело № 213

1
Этот мотоциклист в красивом блестящем шлеме с нарисованным ярким драконом где только мог нарушал правила уличного движения, абсолютно не обращая никакого внимания на оторопевших от подобной наглости гаишников. Он проскакивал там, где висели запрещающие знаки, он ловко выруливал прямо перед носом грузовиков, он презирал пронзительные свистки разозлённых милиционеров… Но долго это продолжаться не могло. В конце концов лихача «посадили на крючок» — то есть гаишники повели нарушителя по рациям. Пару раз он все же довольно успешно миновал засады, однако за очередным поворотом его уже поджидал настоящий сюрприз: дорогу перегородили сразу два сине-белых «жигуленка» с мигалками. Навстречу мотоциклисту выскочили четверо в форме, приказывая жезлами немедленно остановиться.
— Извините, братцы! Не могу! — весело прокричал лихач.
И не снижая скорости свернул во дворы… «Колодец», другой, третий… Удивлённые лица старушек на скамейках, сноп разлетающихся брызг, лай дворняжек в след… И громкий, все заглушающий грохот победно ревущего двигателя старой «Хонды». В одном из дворов мотоциклист круто свернул, замер на мгновение, а потом — сориентировавшись — поехал прямо в подъезд, ловко открыл ногой дверь… И выскочил, проехав проходной коридор насквозь, вновь очутившись на оживлённой улице.
Ещё несколько кварталов, и он оказался на Литейном. Возле известного в Питере серо-зеленого здания Управления национальной безопасности лихой мотоциклист остановился. Оглядевшись, нашёл место для стоянки и уверенно затолкнул своего «железного коня» между легковыми автомобилями. «Хонда» выглядела несколько вызывающе среди двух красавцев «БМВ», но это не смутило её хозяина.
Насвистывая что-то лёгкое, опереточное, мотоциклист снял шлем. Это был крепкий весёлый парень примерно лет тридцати, не больше, с открытым лицом, с которого, казалось, никогда не сойдёт весёлая улыбка. Прижатые к черепу уши и упрямый волевой подбородок говорили о том, что их владелец — человек решительный и не подвержен сомнениям: если уж что решил, то добьётся своего обязательно. Парня звали Алексей Николаев и был он агентом национальной безопасности.
Алексей надел на заднее колесо специальное противоугонное устройство, обмотав для верности колесо специальной стальной цепью… Затем он направился к входу в Управление. Перед самыми дверями, не выдержав, ещё раз обернулся — бросил короткий взгляд на мотоцикл. В последнее время угонщики в Питере настолько обнаглели, что могли увести «хонду», припаркованную даже возле этого здания.
* * *
Чувствуя, что сильно опаздывает, Николаев спешил по длинному извилистому коридору Управления. Свернув на очередном повороте, он увидел, как из буфета, пятясь спиной, осторожно вышла полногрудая, статная буфетчица. Она тянула за собой низенькую тележку на колёсиках, доверху наполненную всевозможной снедью.
Заметив идущего Николаева, хмуро взглянула на него. Затем, оставив тележку, сняла с неё поднос с едой, сделала шаг… Алексей нахмурился, свернул к женщине.
— Привет! — громко поздоровался он.
Буфетчица от неожиданности чуть не опрокинула поднос.
— Фу! Напугал, черт! И несёт тебя!..
— А чего ты не здороваешься, Лида?
— Ну ты даёшь, Лешка! — всплеснула руками буфетчица.
— Вот он я, — широко улыбнулся Алексей. — Здоровайся!
— Да ну тебя! Сам дурак и шутки твои дурацкие.
— Ладно, ладно… А хочешь, я тебе фокус покажу?
— Какой ещё фокус?
Николаев прижал указательный палец к губам и с заговорщицким видом оглянулся.
— Интересный… Хочешь кремлёвские куранты послушать?
— Это как? — недоверчиво поинтересовалась буфетчица. Она недолюбливала Николаева, знала его как известного прикольщика и шутника, но все же не могла удержаться. Уж больно ей было интересно, что он придумал на этот раз.
— А вот так… — Одним молниеносным движением Алексей снял с руки женщины золотые часики.
— Постой, постой, мы так не договаривались… — не бойся, не бойся… Солдат ребёнка не обидит! — Он взял с подноса пустой стакан, опустил туда часы, приставил стакан к стене и указал буфетчице на его донышко. — А теперь прижми сюда ухо… секунду поколебавшись, женщина выполнила его просьбу. Не выпуская из рук поднос, прижала ухо к стакану. Прислушалась. Алексей осторожно убрал руку.
— Ну как, слышишь?
— Нет… — Ну тогда постой, послушай, — улыбнулся Алексей. — А заодно и подумай: стоит ли в следующий раз здороваться с людьми или нет.
Тут до буфетчицы дошло, что она без посторонней помощи не сможет двинуться.
— Лешка, убью! — закричала она. — Верни все на место!..
— Пока! — махнул рукой на прощание Николаев.
2
В просторном казённом кабинете находились трое: напарник Николаева — толстый, чем-то похожий на школьника, который откусил, но ещё не прожевал кусок булки с маслом, Сурков, непосредственный начальник Алексея и Суркова полковник Иван Иванович Тарасов и ещё один, незнакомый Николаеву человек — худощавый мужчина лет сорока. Это был Лева Кучеров.
Опоздавший Алексей попытался незаметно проскользнуть в кабинет, но рассохшийся паркет предательски скрипнул под его ногой, и что-то говоривший Кучеров замолчал, оглянулся испуганно. Тарасов строго посмотрел на подчинённого, недовольно кашлянул, но ничего не сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56