Но на третий день я стал замечать, что Портер занервничал. Он вполголоса ругался, подолгу вертел головой, осматривая лежавшие перед ним горы. И ехал-то он как-то неуверенно, словно нехотя.
— Слушай, Портер, — сказал я ему. — Если что-то не так, то нам лучше вернуться к тому месту, где тебя взяли сомнения.
— Наверное, ты прав, Тони, — сокрушенно покачал он головой. — Надо возвращаться.
Мы поехали назад, и уж с тех пор Портер стал вести себя более осмотрительно. Наша скорость заметно снизилась, зато увеличилась точность маршрута. Недели две мы продвигались на югг с величайшей осторожностью и вниманием. Но этого оказалось мало. Портер снова сбился с пути. Да и то сказать, его трудно было обвинить том, что он плохо ориентируется. В горах Абсарока он бывал лишь однажды. Ему было чрезвычайно сложно найти дорогу в густом переплетении лощин и долин, перевалов и хребтов.
Мы продолжали следовать за ним, но отпущенного природой времени становилось все меньше. Зима уже накрывала горы. По ночам холод пробирал нас до костей. Ранний снег вот-вот должен был закружиться в воздухе. В конце концов, нам пришлось оставить эту затею ради сохранения собственных жизней.
Мы вернулись в Боузмен в конце октября и всю зиму и начало весны 66 года провели в нем. Уайт со своими людьми давно оставил городок. Это было нам на руку.
С наступлением лета мы снова отправились в дорогу только для того, чтобы осенью ни с чем вернуться в Боузмен. Портер провел нас чуть ли не до южного конца хребта Абсарока, но усеянной валунами долины так и не обнаружил. И, тем не менее, сдаваться мы не собирались. Тот, кого хоть раз манило золото, понял бы наши души.
Кое-как переждав зиму и весну 67 года, мы опять двинулись к югу. Портер клялся, что прошлым летом он был на правильном пути и только один единственный ложный перевал не позволил ему придти к цели. Поэтому теперь, говорил он, все будет о'кей. От этих обещаний наши надежды воспарили к небу. Пора было, черт побери, обрести то, чего мы искали уже целых два года! Я говорю о нас — обо мне, Портере и Стиве. Четверо пауни и Лаура просто шли за нами, как привязанные. Первые поехали бы за Блэкберном хоть в преисподнюю, а ей лишь оставалось следовать той же дорогой. Не будет лишним сказать, что все трудности она переносила легко, словно родилась Б седле, как какая-нибудь выносливая скво.
Я понял, что Портер, наконец, приблизился к цели, когда он, стоя на узкой горной тропе, показал нам обглоданный лошадиный скелет, лежавший на дне ущелья.
— Это все, что осталось от верховой Нэда, — пояснил он. — Ну что ж, мы на правильном пути.
— Дай-то Бог! — выдохнули мы со Стивом в один голос.
Через час глотка Портера выдала троекратное «ура».
— Вот она — эта долина! — прокричал он, привстав от восторга в стременах и указывая с самой высшей точки очередного перевала на расстилавшуюся низину. — Видите, в дальнем конце — валуны?.. Вы видите?.. Там оно, золото!
Он пришпорил лошадь и понесся вниз по перевалу, увлекая за собой всех нас. По пути к валунам он проскакал мимо простреленного лошадиного черепа и крикнул:
— Тут моя лошадка сломала ногу! Их-ха!
В считанные минуты мы были на другом конце долины. Поравнявшись с валунами, Портер соскочил с лошади и бросился к одному из них. Мы спешились следом за ним. Вместо того, чтобы откапывать золото, Портер встал за валуном и начал плакать. Подойдя к нему, я увидел, что вышибло из него слезу. У его ног лежали останки Нэда Портера, прикрытые кое-где лохмотьями выцветшей на солнце одежды. Все окружили проводника, храня молчание. Некоторое время слышались его рыдания, затем он опустился на колени, собрал кости брата и бережно отнес их в сторону. Вытащив нож, он стал копать углубление в земле.
— Помогите ему, — приказал индейцам Блэкберн.
Те выхватили из-за пояса томагавки и присоединились к Портеру. Через полчаса на месте захоронения вырос небольшой холмик с грубым самодельным крестом. Произнеся над ним молитву, Портер шагнул к тому самому валуну, у которого покоились на ветрах долины останки его несчастного брата-близнеца.
— Копайте здесь, — сказал он, шмыгнув носом.
Нам со Стивом потребовалось несколько ударов ножами, чтобы на свет был извлечен тяжелый кожаный мешок, похожий на индейские парфлеши. Развязав его, мы сунули в него руки и вытащили по куску золотоносной руды. Был ясный июльский день. Золото ослепительными вспышками заиграло на солнце. Это было восхитительное зрелище, от которого мое сердце заколотилось в неописуемом восторге. А Стив, тот совсем потерял голову. Он суматошно рылся в мешке, доставал самородки, смеялся, показывал их Лауре, бросал обратно и снова извлекал наружу следующий кусок золота.
— Здесь же целое состояние! — с придыханием шептал он. — Я богат, черт побери!
Придя немного в себя, он окинул нас странным взглядом. Ох, и не понравились в тот момент мне его глаза! Это были холодные глаза скряги, почуявшего наживу, готового совершить любое злодеяние.
— Эй, дружище ! — резко обронил я, опустив правую руку вниз и коснувшись большим пальцем рукоятки кольта. — Мне не нравится выражение твоих глаз. Тебе лучше успокоиться. Мы всегда были друзьями, и даже золото, я полагаю, не повредит нашей дружбе.
Эти слова Блэкберна отрезвили. Его глаза потеплели, он улыбнулся.
— О'кей, Тони. Мы были и останемся друзьями… Со мной все в порядке.
— Тогда за дело. Поделим золото?
— Это будет приятная работа.
Расстелив на земле армейское одеяло, мы разложили самородки и руду в три равные кучи. Без каких-либо условий каждый присвоил себе понравившуюся ему часть золота. Оставшийся на дне мешка золотой песок был также поделен поровну. И для самородков и для песка у нас со Стивом нашлись мешочки, а доля Портера перекочевала в тот же большой старый мешок.
Отведав зажаренного на огне мяса горного барана, которого один из наших пауни снял стрелой с уступа, мы поехали прочь из долины. Было решено покинуть гряду Абсарока, перевалить через горы Биг-Хорнс, подняться вверх по Паудер-Ривер, добраться до форта Ларами на Северной Платт, а уже оттуда спуститься в Канзас-Сити.
Я ехал в прекрасном расположении духа, строил планы. Мне виделись дорогие отели, богатые европейские города, роскошь, изысканные удовольствия. Я ехал, не замечая ничего вокруг, наслаждаясь приятными грезами. И как же жестоко обернулась действительность, когда в одной из лощин Биг-Хорнс, по которой двигалась наша кавалькада, раздался боевой многоголосый клич! Я помню, как нас охватила паника. Краснокожие были в обоих концах лощины, они намертво заперли нас в ней. Их было не менее полусотни, раскрашенных, вооруженных, жаждущих скальпов и славы.
— Боже! — воскликнул Портер. — Это те же бэнноки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91