Шофер ответил полусонным голосом:
– Сегодня поедем под Белгород.
– Что же так далеко?
– Господин гауптман не один… С ним поедет оберст-инженер из главного штаба…
Роберт не стал дальше расспрашивать. Он догадывался, что приезжий полковник интересуется будущими оборонительными рубежами, и побаивался, что Харих может теперь не взять его с собой. Накануне он нашел в Орисином альбоме три открытки из серии «Украинские типы и виды природы», отпечатанные в Швейцарии еще в 1916 году. На одной из них – речка Ворскла с ее извилистыми живописными берегами…
Вдруг Роберт стал навытяжку. К машине в сопровождении Хариха, сейчас такого подобострастного и суетливого, приближался оберст-инженер в кожаном плаще и высокой фуражке с фашистским орлом.
– Прошу, – предложил Харих полковнику место возле шофера. – А это мой переводчик Гохберг.
Оберет небрежно кивнул головой.
Видно, гость был важной птицей, потому что капитан, сидевший на заднем сиденье с переводчиком, не осмеливался заговорить первым. Инженер-полковник тоже молчал, глядя куда-то в сторону.
Сухощавое, морщинистое лицо полковника застыло в мечтательной улыбке. Ему, Иоахиму Тиссену, обещан после сооружения укреплений на Белгородско-Харьковском плацдарме очередной железный крест. Обещал сам генерал Ганс Шпейдель. Вместе с Шпейделем Тиссену выпала честь быть гидом фюрера по покоренному Парижу. Тогда Тиссен завидовал Шпейделю. Тот умел разговаривать с самим фюрером. После Франции Шпейдель быстро пошел вверх, не то, что он, Тиссен. Ганс Шпейдель даже царапины не имел за всю войну, а Тиссен дважды ранен. Но начальство его как будто не замечает. Чины по-настоящему он стал получать только здесь, на Восточном фронте.
А Шпейдель уже генерал! Везет же людям. Так и до командующего можно дослужиться! Шпейдель умел шагать по лужам крови, не запачкав подошв, потому что надевал «галоши», которые потом выбрасывал прочь. Он, конечно, может далеко пойти – хитер…
Да что Франция… В боях с русскими Ганс Шпейдель на случай отступления разработал новую тактику – «мертвой, выжженной земли». Воронеж уже не город, а груда развалин. Харьковские заводы во время недавнего зимнего отступления по приказу Шпейделя сровняли с землей. В дни, когда русские начали наступление под Сталинградом, затапливались шахты Донбасса. А в случае чего – пепелищем станет вся эта земля, все украинские села и города. Такова тактика доктора философии Ганса Шпейделя. И среди исполнителей его воли – ои, оберст Иоахим Тиссен.
Тиссен закурил сигарету и нервно выбросил догоравшую спичку.
Но здесь не все будет уничтожено. Войска фюрера начнут отсюда, из этих степей, неслыханное доныне наступление на север и восток и разгромят большевистские дивизии. Быстрее бы строились укрепления, быстрее бы фюрер присылал новые, мощные бронированные машины – славу и гордость Германии. Быстрее бы…
Тиссен сжимал пальцы, покусывая длинный мундштук.
Шофер наклонился к рулю «Оппеля». Солнце осветило задумчивое, сосредоточенное лицо полковника, выглядывавшее из-под высокой фуражки с гитлеровским орлом. Согнутая тень оберста упала на землю. Она напомнила Василию большую хищную птицу.
– Можно? – капитан Харих осмелился испросить разрешение зажечь папиросу.
– Курите! – сухо отозвался Тиссен.
Долгое время ехали молча.
– Эти скоты работают так, словно неделю не ели! – промолвил Тиссен, указав рукой на овраг. – Останови машину!
Оберст-инженер, гауптман и переводчик подошли к людям, которые копали ров. Конвоиры подтянулись, словно проглотили шомпола.
– Кто выбросил меньше всего земли? – спросил оберет у немца с автоматом.
Солдат указал на сгорбленного крестьянина лет шестидесяти, с впалыми щеками. На окрик конозоира крестьянин подошел ближе.
У Василия задрожали губы.
– Ну, и герой у вас переводчик! – насмешливо протянул оберет в сторону коменданта и смерил Роберта презрительным взглядом. – Этот человек – симулянт! Он не хочет работать! Он понесет за это кару!
Роберт повторял слова Тиссена, подавив в себе желание убить оберста, убить коменданта. Командование требует, чтобы он, Василий, добыл схему оборонительных рубежей противника, и вот сейчас, когда представляется удобный случай… «Возьми себя в руки, Вася!»
Оберет вынул пистолет и, не целясь, выстрелил в несчастного старика. Тот упал, закрыв грудь обеими руками, и кровь хлынула у него между пальцами.
– Заберите его… – распорядился Тисеен солдатам. И к Роберту: – Я стреляю лишь раз! Скажи им… Так будет с каждым, кто не выполнит нормы!.. Поехали!
Теперь гость оживился, разговорился, даже начал улыбаться, все чаще поворачиваясь лицом к коменданту.
«Видно, оберсту надо было повидать кровь, чтобы развеселиться, – думал Роберт. – Вот он, представитель «высшей расы»!»
Слушая оберста, усмехался и Харих. Он все время поддакивал своему высокому гостю.
– Иначе нельзя! Мы должны превратить Харьков в «замок», – гость сжал руку в кулак. – Этим «замком» мы запрем украинские просторы от большевистских армий. Этим «замком» мы закроем от россиян Донбасс!.. Четыре, даже пять, понимаете, Харих… пять оборонительных рубежей с севера, а на востоке Донец – и мы создадим перед Харьковом неприступную крепость, русские не пройдут на Украину.
– Так, так! – соглашался комендант.
– А Белгород мы тоже превратим в неприступный северный бастион Украины! – торжественно провозгласил оберст и мечтательно вздохнул. – Припомните мои слова, гауптман. Вот здесь решается судьба войны!
– А американцы и англичане, случайно, не высадят десант во Франции? – осторожно осведомился Харих.
– Иллюзия… Как они могут высадить десант, если в наших руках вся Украина, если наши дивизии в Орле, в пяти километрах от Ленинграда! Нет, англо-саксонская плутократия не способна сейчас на такой шаг.
– Так точно, господин оберст!..
Перед глазами Роберта возникла окровавленная рука убитого старика. Кровь! Сколько крови уже повидал Василий! И снова готовится, видно, большая битва. «Северный неприступный бастион Украины». Это Белгород. Харьков – «замок», как образно выражается оберст, – думал Роберт. – Это, наверно, термин из стратегического плана. Четыре, а то и пять оборонительных рубежей до Белгорода и Тамаровки, до Харькова. Да еще с запада, в пятидесяти километрах от Харькова, копают оплошные противотанковые рвы. Оберст пророчит на этой земле бои, которые решат исход войны».
Надежды на второй фронт во Франции нет. А хорошо, если бы, наперекор мечтам оберста и самого Гитлера, союзники высадились. До зимы, может, и война закончилась бы. А если оберет прав, если корабли и десантные суда не перейдут Ламанш в этом году?.. Будет труднее. Свыше 250 дивизий стоит против Красной Армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Сегодня поедем под Белгород.
– Что же так далеко?
– Господин гауптман не один… С ним поедет оберст-инженер из главного штаба…
Роберт не стал дальше расспрашивать. Он догадывался, что приезжий полковник интересуется будущими оборонительными рубежами, и побаивался, что Харих может теперь не взять его с собой. Накануне он нашел в Орисином альбоме три открытки из серии «Украинские типы и виды природы», отпечатанные в Швейцарии еще в 1916 году. На одной из них – речка Ворскла с ее извилистыми живописными берегами…
Вдруг Роберт стал навытяжку. К машине в сопровождении Хариха, сейчас такого подобострастного и суетливого, приближался оберст-инженер в кожаном плаще и высокой фуражке с фашистским орлом.
– Прошу, – предложил Харих полковнику место возле шофера. – А это мой переводчик Гохберг.
Оберет небрежно кивнул головой.
Видно, гость был важной птицей, потому что капитан, сидевший на заднем сиденье с переводчиком, не осмеливался заговорить первым. Инженер-полковник тоже молчал, глядя куда-то в сторону.
Сухощавое, морщинистое лицо полковника застыло в мечтательной улыбке. Ему, Иоахиму Тиссену, обещан после сооружения укреплений на Белгородско-Харьковском плацдарме очередной железный крест. Обещал сам генерал Ганс Шпейдель. Вместе с Шпейделем Тиссену выпала честь быть гидом фюрера по покоренному Парижу. Тогда Тиссен завидовал Шпейделю. Тот умел разговаривать с самим фюрером. После Франции Шпейдель быстро пошел вверх, не то, что он, Тиссен. Ганс Шпейдель даже царапины не имел за всю войну, а Тиссен дважды ранен. Но начальство его как будто не замечает. Чины по-настоящему он стал получать только здесь, на Восточном фронте.
А Шпейдель уже генерал! Везет же людям. Так и до командующего можно дослужиться! Шпейдель умел шагать по лужам крови, не запачкав подошв, потому что надевал «галоши», которые потом выбрасывал прочь. Он, конечно, может далеко пойти – хитер…
Да что Франция… В боях с русскими Ганс Шпейдель на случай отступления разработал новую тактику – «мертвой, выжженной земли». Воронеж уже не город, а груда развалин. Харьковские заводы во время недавнего зимнего отступления по приказу Шпейделя сровняли с землей. В дни, когда русские начали наступление под Сталинградом, затапливались шахты Донбасса. А в случае чего – пепелищем станет вся эта земля, все украинские села и города. Такова тактика доктора философии Ганса Шпейделя. И среди исполнителей его воли – ои, оберст Иоахим Тиссен.
Тиссен закурил сигарету и нервно выбросил догоравшую спичку.
Но здесь не все будет уничтожено. Войска фюрера начнут отсюда, из этих степей, неслыханное доныне наступление на север и восток и разгромят большевистские дивизии. Быстрее бы строились укрепления, быстрее бы фюрер присылал новые, мощные бронированные машины – славу и гордость Германии. Быстрее бы…
Тиссен сжимал пальцы, покусывая длинный мундштук.
Шофер наклонился к рулю «Оппеля». Солнце осветило задумчивое, сосредоточенное лицо полковника, выглядывавшее из-под высокой фуражки с гитлеровским орлом. Согнутая тень оберста упала на землю. Она напомнила Василию большую хищную птицу.
– Можно? – капитан Харих осмелился испросить разрешение зажечь папиросу.
– Курите! – сухо отозвался Тиссен.
Долгое время ехали молча.
– Эти скоты работают так, словно неделю не ели! – промолвил Тиссен, указав рукой на овраг. – Останови машину!
Оберст-инженер, гауптман и переводчик подошли к людям, которые копали ров. Конвоиры подтянулись, словно проглотили шомпола.
– Кто выбросил меньше всего земли? – спросил оберет у немца с автоматом.
Солдат указал на сгорбленного крестьянина лет шестидесяти, с впалыми щеками. На окрик конозоира крестьянин подошел ближе.
У Василия задрожали губы.
– Ну, и герой у вас переводчик! – насмешливо протянул оберет в сторону коменданта и смерил Роберта презрительным взглядом. – Этот человек – симулянт! Он не хочет работать! Он понесет за это кару!
Роберт повторял слова Тиссена, подавив в себе желание убить оберста, убить коменданта. Командование требует, чтобы он, Василий, добыл схему оборонительных рубежей противника, и вот сейчас, когда представляется удобный случай… «Возьми себя в руки, Вася!»
Оберет вынул пистолет и, не целясь, выстрелил в несчастного старика. Тот упал, закрыв грудь обеими руками, и кровь хлынула у него между пальцами.
– Заберите его… – распорядился Тисеен солдатам. И к Роберту: – Я стреляю лишь раз! Скажи им… Так будет с каждым, кто не выполнит нормы!.. Поехали!
Теперь гость оживился, разговорился, даже начал улыбаться, все чаще поворачиваясь лицом к коменданту.
«Видно, оберсту надо было повидать кровь, чтобы развеселиться, – думал Роберт. – Вот он, представитель «высшей расы»!»
Слушая оберста, усмехался и Харих. Он все время поддакивал своему высокому гостю.
– Иначе нельзя! Мы должны превратить Харьков в «замок», – гость сжал руку в кулак. – Этим «замком» мы запрем украинские просторы от большевистских армий. Этим «замком» мы закроем от россиян Донбасс!.. Четыре, даже пять, понимаете, Харих… пять оборонительных рубежей с севера, а на востоке Донец – и мы создадим перед Харьковом неприступную крепость, русские не пройдут на Украину.
– Так, так! – соглашался комендант.
– А Белгород мы тоже превратим в неприступный северный бастион Украины! – торжественно провозгласил оберст и мечтательно вздохнул. – Припомните мои слова, гауптман. Вот здесь решается судьба войны!
– А американцы и англичане, случайно, не высадят десант во Франции? – осторожно осведомился Харих.
– Иллюзия… Как они могут высадить десант, если в наших руках вся Украина, если наши дивизии в Орле, в пяти километрах от Ленинграда! Нет, англо-саксонская плутократия не способна сейчас на такой шаг.
– Так точно, господин оберст!..
Перед глазами Роберта возникла окровавленная рука убитого старика. Кровь! Сколько крови уже повидал Василий! И снова готовится, видно, большая битва. «Северный неприступный бастион Украины». Это Белгород. Харьков – «замок», как образно выражается оберст, – думал Роберт. – Это, наверно, термин из стратегического плана. Четыре, а то и пять оборонительных рубежей до Белгорода и Тамаровки, до Харькова. Да еще с запада, в пятидесяти километрах от Харькова, копают оплошные противотанковые рвы. Оберст пророчит на этой земле бои, которые решат исход войны».
Надежды на второй фронт во Франции нет. А хорошо, если бы, наперекор мечтам оберста и самого Гитлера, союзники высадились. До зимы, может, и война закончилась бы. А если оберет прав, если корабли и десантные суда не перейдут Ламанш в этом году?.. Будет труднее. Свыше 250 дивизий стоит против Красной Армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27