ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Он ещё не остановил лошади во дворе, как на грохот колёс из небольшой и довольно замшелой пристройки, что служила, видно, сторожкой, вышел на крыльцо хромой старик в тёплой шапке и фетровых бурках, обшитых внизу кожей. На первый взгляд ему можно было дать немало лет, хотя он ещё был бодр, и они заметили это даже по тому, с какой силой он захлопнул дверь. Приезжие заулыбались ему навстречу — мол, день добрый! Однако в ответ не получили ни ласки, ни привета. Хозяин только помаргивал словно бы подслеповатыми глазами.
Тогда на крыльцо поднялся Поцюпа. Он что-то сказал сторожу, что — на телеге не услыхали, и тот сразу крикнул с крыльца:
— Ладно, распрягайте да заходите в хату, не мозольте людям глаза. — Он так и сказал, привычно — «в хату».
Партизаны забрали из телеги свои винтовки, которые сложили туда, не доезжая до деревни, и двинулись к крыльцу.
Сторож пропустил их мимо себя и захромал вниз, принялся сам распрягать Поцюпову лошадь.
А Чубарь не торопился заходить в сторожку. Он ещё поглядел, как хозяин вывел лошадь из оглобель, поставил за пристройкой, потом принёс откуда-то сена. Через некоторое время и Поцюпа отправился к нему за пристройку.
— Что за люди? — послышался оттуда ворчливый голос старика. — К чему притащил их сюда?
— Чубарь попросил, — ответил ему Поцюпа.
— А кто такой Чубарь?
— Председатель веремейковский.
— А те двое?
— Чубарь говорит, партизаны.
— А сами они што говорят?
— Не спрашивал я.
— Ну вот, ты не спрашивал, а мне теперя разбирайся.
— Говорит, что они, мол, из-за линии фронта. Чуть ли не из самой Москвы.
— А што мне до того, откуль они? Мне запрещено тут постоялый двор налаживать да принимать кого попало.
— Чубарь-то не чужой!
— Откуль тебе ведомо, што он не чужой? Теперя кто хочешь продать может.
— Да не продаст он. И тем не этого надо.
— Ну, надо не надо — не тебе знать и не тебе решать. Теперя придётся все переиначивать. Так бы наши пришли сюда, а теперя придётся тебя куда-то вести. Да ещё про место заранее уговориться. Да ещё неведомо, што наши на все на это скажут, што ты чужих привёл.
— Добра. Делай как знаешь. Только не подавай виду. Иначе я поступить не мог, потому что Чубарь сам намеревался к Рыгайле с Ефременкой пойти. Среди дня, на глазах у всей деревни. Сам подумай, что мне было делать в таком разе? Но про Чубаря, как пойдёшь, обязательно скажи, потому что ищет он связи с райкомом.
Дальше Чубарь не стал подслушивать, даже и от того, что услышал, сделалось ему не по себе. Поднялся на крыльцо и как в зимнюю пору потопал сапогами, потянул на себя дверную скобу. Береснев с Патолей уже расселись на лавке, привыкая к сумраку, который царил в сторожке: не хватало света из маленького оконца. Видно, они успели за это время и поговорить друг с другом, перекинуться словом о чем-то своём, может, даже заговорщицком; увидев Чубаря, Береснев по-доброму усмехнулся попутчику и этим как бы заставил Патолю тоже показать свои красные, словно воспалённые десны. За дорогу, пока они шли и ехали сюда, Чубарь как-то притерпелся к Патоле. Но теперь, при виде этой улыбки, снова ощутил былую неприязнь, которой недалеко оставалось уже и до закоренелой ненависти.
Через несколько минут после Чубаря в сторожку вошли и Поцюпа с хозяином.
— Ну что ж, дед, угощай гостей, — сказал Поцюпа, кидая в угол пустой мешок.
Чубарь удивился — на лице старика не было и следа прежней суровости. Он и Поцюповы слова принял без возражений, бровью не повёл, сразу же стал доставать большую оплетённую бутыль из-под недубленых овечьих шкур, что лежали вдоль стены на полу вместо подстилки. Эта готовность чуть ли не с порога ладить угощенье вдруг встревожила Севастьяна Береснева, будто он и не слыхал раньше от Поцюпы про «самодельное» вино.
— Нет, мы не можем, — к удивлению Патоли, отказался он, — мы должны сейчас уходить.
— Куда?
— В деревню. На разведку.
Услышав это, хозяин сторожки выпрямился, круто обернулся к Поцюпе и будто ожёг его удивлённым взглядом.
— Ну, это, сдаётся, не дело, — сказал он затем партизанам. — К чему торопиться? Да и што там разведывать, в Мошевой?
— Найдём что, — упрямо качнул головой Береснев.
— Да кто это днём на разведку ходит? — возразил на это хозяин. — Дождитесь вечера, а про все остальное я покуль могу рассказать.
— Нам как раз днём и надо крестьянам показаться. Пусть знают, что в Забеседье появились партизаны.
— Ну, коли так! — возмущённо развёл руками старик. Тогда вмешался в разговор Родион Чубарь.
— Правда, Севастьян, к чему так спешить, — сказал он примирительно.
— Нет, нам необходимо, товарищ Чубарь, — стоял на своём Береснев. — Вы себе как хотите, а мы с Патолей пить не станем и засиживаться тут не будем.
— Ну, это в общем-то похвально, — разочарованно протянул Чубарь, а сам подумал:«А, нехай идут, раз не терпится!…»
Он-то уже наверняка знал, что попал сегодня по адресу: тайная беседа, которую вели за пристройкой хозяин сторожки и Федор Поцюпа, была многообещающей. Понятное дело, что никуда отсюда уходить он пока не собирался. Это было бы теперь, когда вправду что-то прощупывалось, совсем уж неразумно.
— А как же дальше — в отряд вместе будем возвращаться? — спросил Чубарь.
— Хорошо бы, — сказал на это Береснев и почему-то улыбнулся.
Он ещё посидел немного на лавке, потом встал. За ним, явно с досадой, что приходится отрываться от соблазнительного угощения, поднялся и Патоля.
— У нас порядок такой, — поглядев на Чубаря, объяснил Береснев. — Пока выполняем задание, спиртного в рот не брать.
Тогда уж засмеялся дед:
— Да на што его брать, это питво? И никакое не питво оно, а обыкновенное деревенское дермецо. Тем более што никто никого и не принуждает пить. Я это для прилику решил угостить, а раз не хочете, дак и не надо. Другое дело, што в деревне теперь и вправду нечего разведывать. Немцев эти дни совсем не видать, ну а…
— Немцев надо разведывать на большаке, что с Белынковичей на Бороньки, — как бы подначивая, сказал Поцюпа. — Там они ездят взад-вперёд.
— Разведаем и больше, если понадобится, — спокойно, но все-таки с некоторым нажимом ответил Береснев, будто почувствовал в словах Поцюпы насмешливую укоризну, затем перевёл взгляд на старика: — Я вот подумал… немцев, как вы говорите, видать, и правда в деревне нету. А полицаев?
— Дак… теперя, считай, в каждой деревне без них не обходится. Особливо там, где ещё и волость.
— Ну, а в Мошевой?
— А в Мошевой как раз волость.
— Сколько их?
— Покуль один. Это там, где лагерь, их обыкновенно много, а где нет лагеря, дак один, два.
— Кто же он?
— Нетутошний. Я даже фамилии не запомнил. Сдаётся, из окруженцев.
— А в волости? Кто в волости заправляет?
— Ну, там наш за бургомистра. Зимаров.
— Где он живёт?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95