некоторые двери закрыты, за ними, вероятно, лежат пациенты, которые плохо себя чувствуют или спят днем. Оттуда доносилась бодрая телевизионная разноголосица, типичная для дневных «мыльных сериалов».
Их группа не стала подходить к стойке, а направилась в противоположную сторону, из холла налево, где за открытыми двойными дверями была видна убогая гостиная, являвшая собой полную противоположность элегантной обстановке фойе.
В дверях Бонни Доррис остановилась, поджидая остальных. Шоколадный пудель смирно уселся возле её ног. По мнению Джо, это было началом дурацкого представления «А ну-ка, что мы умеем?». Неужто у этого парня своих мозгов нет? А с другой стороны, чего ещё ожидать от собаки?
Он услышал, как позади него, наверное, на регистрационной стойке, коротко звякнул телефон. Джо поёрзал на плече у Дилон, чтобы лучше видеть гостиную. Обстановочка здесь напоминала ранние годы Армии Спасения. Разнокалиберные диванчики и стулья с выцветшей обивкой; мебель стояла небольшими группами, однако принцип соединения предметов был неизвестен, поскольку ни цветом, ни стилем они не сочетались. Пестрота ковра гарантировала полную незаметность пятен любого цвета. Возможно, лишь чуткий кошачий или собачий нос сумел бы опознать среди этих пятен, въевшихся в короткий густой ворс, сироп от кашля, овсянку, а то и что похуже. Оглядев помещение, Джо пришел к следующему выводу: когда состоятельных клиентов приглашают, чтобы обсудить размещение в пансионате их престарелых родственников, их принимают в том шикарном фойе, а эти двери наверняка держат закрытыми.
Несколько диванов стояли перед громадным телевизором, на стене рядом висела на тесёмке напечатанная крупными буквами телепрограмма на неделю. Другие предметы мягкой мебели окружали исцарапанные кофейные столики, заваленные свёрнутыми газетами и мятыми журналами. Здесь не было диковинных деревьев в кадках и всяких изящных штучек, которые украшали парадное фойе. Картинки на стенах были унылыми репродукциями унылых изображений унылых пейзажей из какой-то совершенно невыразительной части мира – из тех, что местная аптека заказывала для дармовых рождественских календарей. Под один из столиков завалилась пара очков, из-под дивана торчал одинокий шлепанец – судя по всему, прибирались в этой комнате нечасто.
Те немногие старики, которые уже собрались в зале и растлись в кресла в ожидании гостей, похоже, успели задремать, Они так естественно смотрелись среди этой потрепанной мебели, что складывалось впечатление, будто кресло и сидящий в нём человек не расставались несколько десятков лет, старея и ветшая как единое целое.
Во всей комнате, помимо телевизора, внимания заслуживали только раздвижные двери, ведущие во внутренний дворик На другой стороне комнаты, за аркой, располагалась столовая с накрытыми белыми скатертями столами; широкие окна столовой были забраны декоративными решётками, а за ними виднелись подъездная дорожка, фонтан и сад за ним. Из столовой распашные двери вели в кухню, оттуда доносился всепроникающий запах лука и вареного мяса. Однако не кухня привлекла внимание Джо. Он жадно глядел в сторону залитого солнцем патио, где, казалось, его ожидала свобода.
Налево от дверей в патио уходил ещё один длинный коридор. Два крыла здания, разделённые внутренним двориком, соединялись третьей линией комнат, завершающей квадрат, внутри которого и находился садик. Из каждой комнаты стеклянные двери вели в это уединённое солнечное местечко для отдыха.
Как только группа вошла в гостиную, одна крохотная мохнатая собачонка радостно заскулила, выражая готовность выполнить возложенную на неё почетную обязанность. Старички тут же зашевелились, распахнули слезящиеся глаза и слабыми, но радостными возгласами приветствовали гостей. Старик с восковым лицом широко улыбнулся и выкарабкался из глубокого кресла, его выцветшие глаза сияли не хуже лампочек.
Реакция Дилон была странной. Рассеянно стиснув Джо и словно забыв о его существовании, она напряглась всем телом, глядя на приближающихся обитателей пансионата.
Пока одни старички поднимались с кресел, другие подтягивались из дальнего конца коридора; некоторым помогали передвигаться сиделки, иные пытались энергично крутить колеса своих каталок или ковыляли в ходунках. Их сбор напоминал замедленное кино, однако они неуклонно стремились к гостям, словно влекомые некой магнетической силой.
Звери вели себя более разнообразно. Собачонки отчаянно виляли хвостами и поскуливали, изголодавшись по столь щедрому вниманию, без которого, подумал вдруг Джо, эти крохотные существа зачахли бы и померли. Золотистый ретривер, радостно дёргая поводок, тянулся к престарелым друзьям. Кошки вели себя более сдержанно, благоразумно выжидая дальнейшего развития событий.
Пудель Бонни Доррис продолжал сидеть у её ног. Судя по виду пса, происходившее его нисколько не интересовало и даже нагоняло тоску. Вот почему кошек невозможно обучить покорности – ни один сородич Джо не проявит подобного раболепия.
Внезапно пудель застыл. Его короткий хвост задвигался при виде коляски, в которой сидела худощавая седая женщина. Его пасть растянулась в беззвучном смехе. Продолжая сидеть, он, казалось, вилял всем телом.
Бонни произнесла единственное слово, и пудель сорвался с места, бросился прямо на коляску и принялся пританцовывать вокруг на задних лапах, словно цирковая собака, вытягивая морду и пытаясь лизнуть женщину в лицо. Его передние лапы по-прежнему не касались кресла, пока седая женщина не потянула его к себе, чтобы обнять.
Не прошло и нескольких минут, как эта пара исчезла, выскользнув в парадную дверь. Они хотели побыть наедине – пудель тащил коляску с державшейся за поводок хозяйкой к недолгой, но заслуженной свободе.
Группа понемногу стала рассеиваться, каждый «лекарь» находил себе пациента. Джо поражался, насколько спокойно кошки устраивались на руках у того или иного обитателя пансионата – расслабленно, отзывчиво, с явным удовольствием. Джо наблюдал за ними с беспокойным интересом. Казалось, каждая кошка знает, зачем она здесь, и ценит возложенную на неё миссию. На мгновение эти бесхитростные существа вызвали у него прилив стыда.
Дульси неустанно втолковывала ему, как он должен себя вести: «Не дергайся от громких звуков. Не прижимай уши, даже если тебя ущипнут, и ради всего святого, не вздумай на кого-нибудь шипеть. Не выпускай когти, Не напрягайся. Просто закрой глаза и мурлычь. Держись спокойно. Не ворчи. Думай о том, какую пользу ты приносишь какому-нибудь одинокому старичку. Если ты провалишься, не пройдешь проверку, тебе потом будет очень стыдно».
Сам Джо был иного мнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Их группа не стала подходить к стойке, а направилась в противоположную сторону, из холла налево, где за открытыми двойными дверями была видна убогая гостиная, являвшая собой полную противоположность элегантной обстановке фойе.
В дверях Бонни Доррис остановилась, поджидая остальных. Шоколадный пудель смирно уселся возле её ног. По мнению Джо, это было началом дурацкого представления «А ну-ка, что мы умеем?». Неужто у этого парня своих мозгов нет? А с другой стороны, чего ещё ожидать от собаки?
Он услышал, как позади него, наверное, на регистрационной стойке, коротко звякнул телефон. Джо поёрзал на плече у Дилон, чтобы лучше видеть гостиную. Обстановочка здесь напоминала ранние годы Армии Спасения. Разнокалиберные диванчики и стулья с выцветшей обивкой; мебель стояла небольшими группами, однако принцип соединения предметов был неизвестен, поскольку ни цветом, ни стилем они не сочетались. Пестрота ковра гарантировала полную незаметность пятен любого цвета. Возможно, лишь чуткий кошачий или собачий нос сумел бы опознать среди этих пятен, въевшихся в короткий густой ворс, сироп от кашля, овсянку, а то и что похуже. Оглядев помещение, Джо пришел к следующему выводу: когда состоятельных клиентов приглашают, чтобы обсудить размещение в пансионате их престарелых родственников, их принимают в том шикарном фойе, а эти двери наверняка держат закрытыми.
Несколько диванов стояли перед громадным телевизором, на стене рядом висела на тесёмке напечатанная крупными буквами телепрограмма на неделю. Другие предметы мягкой мебели окружали исцарапанные кофейные столики, заваленные свёрнутыми газетами и мятыми журналами. Здесь не было диковинных деревьев в кадках и всяких изящных штучек, которые украшали парадное фойе. Картинки на стенах были унылыми репродукциями унылых изображений унылых пейзажей из какой-то совершенно невыразительной части мира – из тех, что местная аптека заказывала для дармовых рождественских календарей. Под один из столиков завалилась пара очков, из-под дивана торчал одинокий шлепанец – судя по всему, прибирались в этой комнате нечасто.
Те немногие старики, которые уже собрались в зале и растлись в кресла в ожидании гостей, похоже, успели задремать, Они так естественно смотрелись среди этой потрепанной мебели, что складывалось впечатление, будто кресло и сидящий в нём человек не расставались несколько десятков лет, старея и ветшая как единое целое.
Во всей комнате, помимо телевизора, внимания заслуживали только раздвижные двери, ведущие во внутренний дворик На другой стороне комнаты, за аркой, располагалась столовая с накрытыми белыми скатертями столами; широкие окна столовой были забраны декоративными решётками, а за ними виднелись подъездная дорожка, фонтан и сад за ним. Из столовой распашные двери вели в кухню, оттуда доносился всепроникающий запах лука и вареного мяса. Однако не кухня привлекла внимание Джо. Он жадно глядел в сторону залитого солнцем патио, где, казалось, его ожидала свобода.
Налево от дверей в патио уходил ещё один длинный коридор. Два крыла здания, разделённые внутренним двориком, соединялись третьей линией комнат, завершающей квадрат, внутри которого и находился садик. Из каждой комнаты стеклянные двери вели в это уединённое солнечное местечко для отдыха.
Как только группа вошла в гостиную, одна крохотная мохнатая собачонка радостно заскулила, выражая готовность выполнить возложенную на неё почетную обязанность. Старички тут же зашевелились, распахнули слезящиеся глаза и слабыми, но радостными возгласами приветствовали гостей. Старик с восковым лицом широко улыбнулся и выкарабкался из глубокого кресла, его выцветшие глаза сияли не хуже лампочек.
Реакция Дилон была странной. Рассеянно стиснув Джо и словно забыв о его существовании, она напряглась всем телом, глядя на приближающихся обитателей пансионата.
Пока одни старички поднимались с кресел, другие подтягивались из дальнего конца коридора; некоторым помогали передвигаться сиделки, иные пытались энергично крутить колеса своих каталок или ковыляли в ходунках. Их сбор напоминал замедленное кино, однако они неуклонно стремились к гостям, словно влекомые некой магнетической силой.
Звери вели себя более разнообразно. Собачонки отчаянно виляли хвостами и поскуливали, изголодавшись по столь щедрому вниманию, без которого, подумал вдруг Джо, эти крохотные существа зачахли бы и померли. Золотистый ретривер, радостно дёргая поводок, тянулся к престарелым друзьям. Кошки вели себя более сдержанно, благоразумно выжидая дальнейшего развития событий.
Пудель Бонни Доррис продолжал сидеть у её ног. Судя по виду пса, происходившее его нисколько не интересовало и даже нагоняло тоску. Вот почему кошек невозможно обучить покорности – ни один сородич Джо не проявит подобного раболепия.
Внезапно пудель застыл. Его короткий хвост задвигался при виде коляски, в которой сидела худощавая седая женщина. Его пасть растянулась в беззвучном смехе. Продолжая сидеть, он, казалось, вилял всем телом.
Бонни произнесла единственное слово, и пудель сорвался с места, бросился прямо на коляску и принялся пританцовывать вокруг на задних лапах, словно цирковая собака, вытягивая морду и пытаясь лизнуть женщину в лицо. Его передние лапы по-прежнему не касались кресла, пока седая женщина не потянула его к себе, чтобы обнять.
Не прошло и нескольких минут, как эта пара исчезла, выскользнув в парадную дверь. Они хотели побыть наедине – пудель тащил коляску с державшейся за поводок хозяйкой к недолгой, но заслуженной свободе.
Группа понемногу стала рассеиваться, каждый «лекарь» находил себе пациента. Джо поражался, насколько спокойно кошки устраивались на руках у того или иного обитателя пансионата – расслабленно, отзывчиво, с явным удовольствием. Джо наблюдал за ними с беспокойным интересом. Казалось, каждая кошка знает, зачем она здесь, и ценит возложенную на неё миссию. На мгновение эти бесхитростные существа вызвали у него прилив стыда.
Дульси неустанно втолковывала ему, как он должен себя вести: «Не дергайся от громких звуков. Не прижимай уши, даже если тебя ущипнут, и ради всего святого, не вздумай на кого-нибудь шипеть. Не выпускай когти, Не напрягайся. Просто закрой глаза и мурлычь. Держись спокойно. Не ворчи. Думай о том, какую пользу ты приносишь какому-нибудь одинокому старичку. Если ты провалишься, не пройдешь проверку, тебе потом будет очень стыдно».
Сам Джо был иного мнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73