Преподобный Дж. Д. Элтем нервно кашлянул, и я повернулся, опершись локтем на стол, изучая игру чувств на тонком, изящном лице священника.
— Вы считаете, я правильно сделал, послав за вами, мистер Смит?
Найланд Смит глубоко затянулся табаком из любимой вересковой трубки.
— Мистер Элтем, — ответил он, — вы видите перед собой человека, который пробирается на ощупь. Сегодня я не ближе к выполнению своей миссии, чем когда я уехал из Мандалея. Вы даете мне ниточку, за которую можно ухватиться, и вот я здесь. Подведем некоторые итоги. Ваши домашние встревожены рядом попыток грабежа со взломом. Вчера, возвращаясь из Лондона со своей дочерью, вы были каким-то образом одурманены и заснули в купе, где вы были вдвоем. Ваша дочь проснулась и увидела желтолицего человека с чемоданчиком инструментов в руках.
— Да, разумеется, я не мог рассказать все подробно по телефону. Этот человек стоял у окна. Он заметил, что моя дочь проснулась, и сделал шаг к ней.
— Что он делал с чемоданчиком, который держал в руках?
— Она не заметила или не упомянула, что заметила. В общем-то естественно, она была так напугана, что больше ничего вспомнить не может, кроме того, что она пыталась разбудить меня, но безуспешно, затем почувствовала, как чьи-то руки сжали ее плечи, — и потеряла сознание.
— Но кто-то дернул стоп-кран, и поезд остановился.
— Греба не помнит, чтобы она это делала.
— Гм! Конечно, в поезде не было никакого желтолицего, когда вы проснулись?
— Меня разбудил проводник, но ему пришлось долго трясти меня.
— Доехав до Большого Ярмута, вы сразу позвонили в Скотланд-Ярд? Вы поступили очень умно, сэр. Сколько вы пробыли в Китае?
Мистер Элтем вздрогнул от удивления. Это выглядело почти комичным.
— Возможно, нет ничего странного в вашей догадке, что я жил в Китае, мистер Смит, — сказал он, — хотя я об этом не упоминал. Дело в том, — его тонкое нервное лицо покраснело от явного смущения, — что я уехал из Китая, будучи, так сказать, в немилости у епископата. С тех пор я удалился от дел. Нечаянно — я торжественно заявляю вам, мистер Смит, совершенно нечаянно — я затронул некоторые глубоко въевшиеся предрассудки в моем стремлении выполнять свой долг — как я его понимал. Вы, кажется, спросили меня, сколько я пробыл в Китае? Я был там с 1896-го по 1900 год, всего четыре года.
— Я припоминаю эти обстоятельства, мистер Элтем, — сказал Смит со странным оттенком в голосе. — Я все пытался вспомнить, где я встречал ваше имя, и только что мне это удалось. Я счастлив встретить вас, сэр.
Церковник опять покраснел, как девушка, и слегка наклонил голову с редкими светлыми волосами.
— Есть вокруг Редмоута ров с водой, как подразумевает само название? Ведь Редмоут — значит «красный ров»? Я не смог ничего увидеть в темноте, — признался Смит.
— Он остался. Редмоут раньше назывался Раунд Моут — круглый ров, и здесь находился монастырь с приором, который был распущен Генрихом VIII в 1536 году. — Педантичная манера его рассказа временами казалась мне чудной. — Но ров больше не заливается водой. Мы даже выращиваем там капусту. Если вы говорите о стратегическом положении этого места, — опять смущенно улыбнулся он, — то оно весьма неплохое. У меня забор с колючей проволокой и… другие предосторожности. Видите ли, это уединенное место, — добавил он извиняющимся тоном. — А теперь позвольте ненадолго оставить вас. Если разрешите, вернемся к моим проблемам после более приятного времяпрепровождения, которое нам предстоит за обедом.
Он вышел.
— Кто он, хозяин этого дома? — спросил я, когда за ним закрылась дверь.
Смит улыбнулся.
— Ты хочешь знать, что вызвало «немилость епископата»? — спросил он. — Ну, хорошо. Эти «глубоко сидящие суеверия», которые затронул наш преподобный друг, кончились Наньянским восстанием.
— Боже мой, Смит! — сказал я.
Я не мог совместить скромную личность священника с воспоминаниями, которые разбудили во мне эти слова.
— Он явно должен быть в нашем списке опасных личностей, — быстро сказал мой друг, — но он настолько ушел в тень в недавние годы, что мне кажется вероятным, что о нем только теперь вспомнили. Преподобный Дж. Д. Элтем, мой дорогой Петри, хотя и не очень большой специалист по спасению душ, спас не один десяток христианок от смерти и кое-чего похуже.
— Дж. Д. Элтем… — начал я.
— «Пастор Дэн»! — резко сказал Смит, — «воюющий миссионер», человек, вместе с гарнизоном из дюжины калек и одним доктором-немцем удержавший госпиталь в Наньяне, который штурмовали две сотни вооруженных повстанцев. Вот кто такой преподобный Дж. Д. Элтем! Но что он собирается делать сейчас, мне еще предстоит узнать. Он что-то скрывает, что-то, что делает его объектом интереса младокитайцев!
Во время обеда дело, которое привело нас сюда, почти не обсуждалось. Греба Элтем, дочь пастора, оказалась очаровательной молодой хозяйкой. Кроме нее, за столом находился Вернон Денби, племянник мистера Элтема. Без сомнения, присутствие девушки заставило нас воздержаться от обсуждения предмета, который владел нашими мыслями. Мы вели легкую светскую беседу, в основном о новых литературных течениях и театральных премьерах.
Эти маленькие паузы, наполненные миром и покоем, в бурном потоке событий, который нес меня с моим другом в неведомое, представляли собой что-то вроде ласковых солнечных лучей, иногда вспыхивающих на фоне мрачных воспоминаний.
Именно таким я навсегда запомню тот обед в Редмоуте, в старомодной столовой; он был таким мирным, таким невероятно тихим. Ибо я чувствовал в глубине души, что это — затишье перед бурей.
Когда потом мы, мужчины, перешли в библиотеку, казалось, мы оставили эту благостную атмосферу в столовой.
— Редмоут, — сказал преподобный Дж. Д. Элтем, — стал в последнее время ареной странных событий.
Он стоял на коврике у камина. Лампа с абажуром на большом столе и свечи в старинных подсвечниках, стоявшие на камине, тускло освещали комнату. Племянник мистера Элтема, Вернон Денби, развалившись в кресле у окна, курил; я сидел рядом с ним. Найланд Смит беспокойно ходил по комнате.
— Несколько месяцев назад, почти год, — продолжал священник, — в дом пытался залезть вор. Его арестовали, и он признался, что его соблазнила моя коллекция. — Он показал рукой на несколько ящиков. — Вскоре после этого я позволил себе увлечься моим любимым занятием: игрой в крепости. — Он виновато улыбнулся. — Я действительно укрепил Редмоут против любых вторжений. Вы видели, что дом стоит на холме. Холм — искусственный, это погребенные руины римских передовых укреплений, часть древней крепости. — Мистер Элтем опять махнул рукой, теперь в сторону окна. — Когда здесь был монастырь с приором, он был полностью изолирован и защищен этим окружавшим его рвом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62