— Ты присядь, отдохни, что-то ты весь белый, вот сюда, здесь на канате очень удобно!
Далила подплыла к сундуку и зацепила крюк за дужку замка. Поплавала рядом, переворачиваясь, постучала ладонью по ящику.
Разматывались, дребезжа лебедкой на шхуне, две веревки. Потом остановка. И два рывка.
Катер развернулся и уходил, шхуна продолжала плыть, горбун сказал, что умеет делать искусственное дыхание, чтобы Казимир так не волновался.
Двое турок стали крутить лебедку, в свете небольших лампочек блестела потная темная кожа на руках и на груди.
Далилу тащило в воде, она смотрела вниз, ящик почему-то волокло быстрее, иногда он ударялся о камни и подскакивал.
Когда одна из веревок в лебедке пошла тяжело, вся команда подбежала к борту, о который тяжело и громко ударился большой предмет. Казимир почему-то не смог встать, ему показалось, что он сидит в воде, дышалось тяжело, в ушах стоял гул. Зика кричал громче всех, отдавая приказания.
Тянули веревку сообща, забыв про Далилу.
Когда ящик приподнялся настолько, что его можно было рассмотреть, Казимир протянул руку и хотел закричать, что ящик открыт!
Действительно, крюком вырвало дужку из замка, ящик открылся и был абсолютно пустой.
Далила вынырнула, сдернула маску. Огромный, как ей показалось снизу, ящик выливал из себя остатки воды, покачиваясь и пугая темным пустым нутром.
На шхуне наступила тишина.
Горбун неуверенно оглянулся на Казимира, удивляясь, что тот все еще сидит.
Подняли на борт Далилу.
— Что ты сидишь, чучело, ты что, не видишь, ящик открылся! У тебя ничего не получилось, как я и говорил, придурок, у тебя всегда все получалось, а теперь нет! Отвечай мне, старый идиот, и возьми себе на память это шкатулочку, ничего себе шкатулочка, да?!
— Замолчи, — сказала Далила, тяжело дыша. Она стояла на коленках возле Казимира и трогала его лицо. — Ты что, не видишь — он умер.
Остановили мотор. В наступившей тишине спокойно и ласково плескалась вода.
Далила свесилась вниз, разглядывая темное море.
— Ева! — закричала она пронзительно и отчаянно, и сразу же послышался странный звук, похожий на шлепок крыльев упавшей птицы.
А потом тишина. Далила села, обхватив колени. Пятнадцать минут полнейшей тишины, никто не двигался.
Горбун сидел возле Казимира, рассматривал внимательно лицо и руки своего друга.
На палубе остались двое матросов, они ждали приказаний.
Еще раз легкий шлепок по воде и слабый кашель. Далила вскочила, вцепившись в ограждение, и наклонилась вниз.
Один матрос сбросил веревку, а другой нырнул вниз, красиво и бесшумно войдя в воду. Казалось, что его не было целую вечность. Он выпрыгнул из воды далеко от шхуны, тряхнул резко головой, разбрасывая брызги, и опять ушел под воду.
Далила посмотрела на небо: вдруг сразу стемнело, вода стала черной. Нырявший матрос взбирался на шхуну. Он сгонял воду с тела резкими поглаживающими движениями ладоней. Поймав глаза Далилы — от слез горевший огнями город и темная блестящая поверхность воды слились в огромные дрожащие капли — она ничего не видела, матрос развел руками.
Шхуна сделала несколько кругов и пошла к берегу.
Тело Казимира несли на большом куске парусины, горбун потерянно брел сзади, он вцепился в мокрые широкие брюки Далилы и выглядел уродливым переростком, который боится остаться один.
Эту странную процессию с удовольствием наблюдал высокий худой старик в белом плаще, белой шляпе и с тросточкой. Далила прошла совсем рядом с ним, но не узнала. Он сам тронул ее, она резко дернулась, поворачиваясь, прямые тяжелые волосы обдали его брызгами и приторным запахом молодой женщины.
— Что с поляком? — спросил Дэвид Капа.
— Он умер, черт бы его побрал! — с ненавистью и слезами в голосе сказала Далила. — Он так и не нашел ее! А ты кто? — Далилу трясло от холода и горя.
— Похоронное бюро, — сказал Капа. — Пожалуйста, моя карточка, ваш поляк был у меня недавно и заказал свои похороны.
— Бред какой-то, — пробормотала Далила, прочитав: «Дэвид Капа, адвокат» — золотом на черном, и выбросила яркий кусочек картона.
Карточку тут же поднял отцепившийся от нее Зика. К Причалу подъехала санитарная машина. Тело Казимира увезли.
Далила и Зика брели по вечернему городу, по залитым огнями магазинов тротуарам. Их толкали, у расцвеченных кафе столики стояли почти на проезжей части. Далиле что-то кричали, маленький — ей до плеча — человечек, пританцовывая, протягивал бутылку с пивом. Далила смотрела, ничего не понимая.
На рассвете у моря было холодно. Серое пространство воды сливалось с серым, почти не раскрашенным небом. Адвокат Дэвид Капа впервые в жизни провел ночь на берегу. В четыре утра он позвонил и велел подать машину. Машина приехала к тому же причалу, с которого вчера адвокат отследил отъезжающую троицу, а потом увидел их возвращение. Капа взял бинокль и побрел по берегу, спокойно, с удовольствием раздумывая над превратностями судьбы.
Последние два года, когда он прекратил свои связи с Россией, интересных заказов было мало. Адвокат уже давно обеспечил себе старость с тем уровнем достатка, который представлялся ему наиболее приятным для мужчины. Но по интересным событиям тосковал. То, что на него свалилось за последние несколько дней, уже перестало быть просто интересными событиями, наступило странное состояние недоумения и легкого шока. Проще говоря, Дэвид Капа перестал верить в происходящее, он вполне серьезно опасался, что его воображение сыграло с ним препоганейшую шутку.
Офицер-проститутка и зарезанный ею в танце русский бандит, сумасшедший поляк, заказ богатого сутенера ценой почти в миллион долларов и весом в восемь килограммов, в котором танцовщицу утопили в ящике, — а что, если это бред, ничего этого нет? Ведь, если разобраться, к нему пришел заказчик, который потом умер. Потом пришел еще один заказчик на ту же женщину, и — что удивительно — тоже умер!
— Что же я делаю тут на рассвете с биноклем? — спросил сам себя адвокат, но холодный воздух вдохнул с удовольствием. — Предположим, все это мое воображение. Ну и кому какое дело, что я тут напридумывал?! Я взрослый человек, в конце концов!
Далеко впереди темнела куча водорослей. Адвокат жил у моря давно, он хорошо знал, чем оборачиваются вблизи такие вот кучи. Он прибавил шагу, помогая себе тростью.
На берег выбросило женщину. Из зелено-серой мокрой кучи торчали, раскинувшись, очень красивые сильные ноги с тонкими браслетами на щиколотках.
Адвокат отбросил трость, встал на колени и попробовал освободить женщину от водорослей. Он с удивлением нащупал в мягком месиве металлические колечки, потом стукнул себя по лбу, вспоминая заказ ювелиру. Водоросли отдирались плохо, адвокат убрал все с головы, хотел перевернуть тело на спину и послушать, жива ли женщина, но потом, к счастью, передумал, перекинул тяжелое тело через колено, нащупал снизу рот, просунул в него пальцы как можно дальше и не успел убрать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80