Отстрельщик ощупал тело. Проводя пальцами сзади по шее и надавливая, нащупал промежуток между позвонками, провел по нему лезвием с силой, потом еще раз по разрезу изнутри. Голова была отрезана. Он встал на колени, держа руки с ножом перед собой. Ладони были в теплой крови. Отстрельщик думал, удастся ли ему без света отсоединить ножом руки и ноги, перерезая суставные сухожилия, как вдруг услышал шаги где-то в коридоре. Все, что он мог предположить, — это еще один полицейский в доме. Не опасаясь шуметь, отстрельщик снял с себя огромную сумку, которая была надета на спину на манер рюкзака, и стал укладывать тело. Ноги пришлось согнуть, отчего сумка не закрывалась. Отстрельщик обнаружил, что женщина была без туфель, но удивляться было некогда. Отрезанную голову он положил на живот, на голову — руки. Сумка оказалась очень тяжелой.
Он выбежал в коридор, почти волоча сумку по полу. Открывая защелку замка на двери, все время ждал, что зажжется свет и начнут стрелять. Хлопнул дверью, не таясь, взял сумку на руки, прижав к себе у груди, и побежал, задыхаясь от странного запаха увядших пряных цветов, которыми пахла одежда и тело убитой.
— Ну что, танцорка, — шумно дыша, сказал охранник и остановился, — отстрелялась? — Он медленно опустил сумку на землю.
Ему очень не хотелось доставать тело и отделять руки и ноги.
Тонким воем завыли полицейские сирены. Внизу поднимались по дороге несколько машин с красно-синими мигающими огоньками.
Отстрельщик оглянулся. Кромешная темень. Разделкой заниматься некогда, надо было срочно уходить. Он решил бросить машину и спуститься к морю.
Ева обнаружила разбитое окно и залезла в него, не раздумывая. Она хрустнула разбитыми стеклами и вспомнила, что не отдала Леше ее маникюрный ножичек и на данный момент не имеет вообще никакого оружия, не говоря уже о фонаре.
Ева шла на ощупь в открытые двери, пока не попала в коридор.
Затаила дыхание и закрыла глаза, прислушиваясь. Пошла, осторожно переступая с пятки на носок, на слабые звуки возни где-то впереди.
Пройдя несколько шагов, услышала, как кто-то шумно вышел в коридор, волоча что-то тяжелое. Это не могла быть Леша, потому что ясно слышалась тяжелая поступь широких шагов в обуви. Ева прижалась к стене и стояла не шевелясь еще несколько секунд после того, как хлопнула входная дверь.
— Леша! — позвала она громко и в испуге закрыла рот рукой.
Тишина.
Ева пробежала к двери в гостиную, осторожно заглянула. Пошла, выставив руку с растопыренными пальцами, на слабоугадывающиеся прямоугольники окон. Споткнулась и больно ударилась обо что-то ногой. Опустившись, нащупала на полу ящик из комода, потом ощупала сам комод, пустое пространство на месте ящика и пол внутри. Она встала на колени, открыла ножичек и поддела небольшую щель. Несколько паркетин выскочили крышкой, как на пружине. Ева пошарила внутри небольшого тайника и вытащила тетрадь. Положила ее на пол, защелкнула крышкой-паркетом и засунула на место ящик.
В этот момент услышала полицейские сирены. Провела рукой по полу в поисках тетради и почувствовала, что ее руки и тетрадь выпачканы чем-то липким. Ева застыла. Провела испачканными пальцами еще дальше по полу. Поднесла руку к лицу, понюхала и лизнула. Ей пришлось ухватиться другой рукой за комод, чтобы не упасть. Это была кровь. Она стояла на коленях в луже крови.
Сердце застучало в висках. Ева ненавидела страх, она от него цепенела и теряла способность двигаться.
— Леша… — сказала она очень тихо, только себе.
Во входную дверь стучали. Ева встала с пола, засунула тетрадь за резинку рейтуз под свитер, выставила руки вперед и быстро обошла комнату, как слепая. Она убедилась, что на полу никто не лежит. Выбежала в коридор и побежала, касаясь стены, к кухне и разбитому окну.
Она вылезла и успела отползти к кустам, прежде чем из-за поворота дома показались двое разговаривающих полицейских.
У «кадиллака» тоже стояли полицейские и светили внутрь машины фонариками.
Ева спустилась, прячась, к дороге и сразу обнаружила красную спортивную машину. Она подошла осторожно. Машина была пустая и открытая. Ева убрала тормоз, попрыгала на сиденье, но машина стояла. Она вышла, уперлась руками, толкая ее сзади, скривив лицо в натуге и моргая от заливавшего глаза дождя. Машина двинулась нехотя, Ева успела добежать до открытой дверцы и схватить руль прежде, чем пошел резкий поворот и спуск.
Когда она смогла завести мотор и включить фары, то обнаружила себя вцепившуюся в руль с такой силой, что пальцы онемели. Коленки дрожали и жили как бы сами по себе — Ева пробовала бить их кулаком, стискивать, но дрожь не проходила.
Выехав на оживленную улицу, Ева заметила рядом с собой на сиденье что-то вроде телефона, схватила его обрадованно, но не нашла кнопок с цифрами. Она вытащила антенну и услышала треск.
«Вот почему ты все время был рядом, отстрельщик…» — Ева поняла, что не ориентируется в городе. Она не знала, куда ехать, поэтому остановилась в первом же попавшемся тихом и безлюдном переулке, тщательно вытерла все, к чему прикасалась руками, своей трикотажной шапочкой, скрывавшей ее новую прическу. Вышла в дождь и задумчиво посмотрела на задник машины, раздумывая, стоит ли вытирать его в такой дождь. Бросила в урну шапочку и пошла ловить такси.
Она назвала таксисту отель, где встречалась с Лешей, потом от отеля показывала пальцем, куда ехать. На знакомой улице сказала, расслабившись:
— Дэвид Капа, адвокат, конфиденциально и быстро.
Когда такси подъехало к знакомой двери, Ева приподнялась, протянула руку к рулю через плечо шофера и давила на клаксон, переполошив все стоящие рядом дома, пока из двери с табличкой не выскочил китаец с огромным зонтом.
— Заплати, — сказала она ему и пошла, еле волоча ноги, к двери, проигнорировав зонт.
Она стала снимать мокрую одежду сразу в прихожей. С лестницы в это время медленно спускался адвокат.
— У тебя неприятности, — сказала ему Ева. — Пришлось бросить машину у особняка Слоника, это где-то за городом, у моря, в машине мои туфли и юбка, еще песцовый жакет и пальто из капрона с золотыми цветами. На руле — отпечатки пальцев Светы Кошкиной, супермодели, которую, скорей всего, убили где-то там, рядом. — Ева стащила рейтузы, облегающий свитер, скинула лодочки Светы Кошкиной, потом размотала длинный шарф. — И великолепная шляпа тоже там! — сообщила она с грустью, стоя в одних трусиках и глядя на адвоката снизу вверх. — Вопросы есть?
— Что, ради всего святого, ты сделала со своими волосами?! — Адвокат в ужасе показал рукой.
На голове Евы висели мокрыми прядями плохо окрашенные в желтовато-белый цвет и завитые ядреной химией мерзкие волосы.
— Конспирация, — сказала Ева. — Наркотики везу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80