Боб отшатнулся, словно ему влепили пощечину, заговорил возмущенно:
— Послушайте, за кого вы меня принимаете?
— За очень милого парня, который вообразил себе, как и другие, что уломать француженку ничего не стоит. О, я на вас не сержусь. Впрочем, отец меня предупреждал.
— Вы ошибаетесь. Я вас люблю. По-настоящему. Я хочу, чтобы вы стали моей женой.
Вот оно что. Слишком примитивно. Теперь он надеется, что, сраженная наповал, она пригласит его в свою постель.
— Боб, вы выпили лишнего. Вы говорите глупости, о которых пожалеете завтра утром. И, пожалуйста, перестаньте меня трогать. Вы ведь не хотите испортить прекрасный вечер, правда? Спасибо, что проводили меня, теперь будьте хорошим мальчиком и возвращайтесь домой.
Смущенный до крайности, он опустил голову и спросил:
— Можно я завтра позвоню?
— Конечно. И если вы не пригласите меня поужинать, я отказываюсь с вами встречаться.
Он смотрел, как удаляется ее стройная фигурка в белом. Затем, тяжело вздохнув, повернул к своему «шевроле».
Подойдя к дому, Кристина узнала «кадиллак» своего отца, стоящий перед гаражом. Удивившись, она внимательно взглянула на высокий белый фасад и заметила свет, просачивающийся через двойные шторы кабинета.
Одним махом она преодолела пять ступенек крыльца, бесшумно вошла в темный холл, направилась к рабочему кабинету, заранее улыбаясь при мысли о том, как она сейчас расскажет Джону Бушэ о проведенном вечере. Но, взявшись за ручку двери, она застыла. Из кабинета доносились голоса. Адвокат был не один.
Поколебавшись, она отступила. Кристина плохо понимала смысл беседы, но в кабинете, похоже, спорили. Пожав плечами, она повернулась и направилась на кухню, чтобы выпить что-нибудь. Вечер выдался жаркий!
Она достала из огромного холодильника бутылку молока, с облегчением сбросила туфли и жадно, захлебываясь, принялась пить из горлышка.
С туфлями в руках она вернулась в холл, поднялась по первым ступенькам лестницы. Тем хуже для нее, рассказ придется отложить до завтра. Она не хотела отвлекать отца от, возможно, важного дела.
Она поднялась на один лестничный марш, когда раздался первый выстрел.
За несколько долей секунды Кристина поняла, что это уже не фейерверк по случаю Марди гра. Прозвучал второй выстрел, за ним последовал шум опрокидываемой мебели. Бросив лодочки на ступеньки, она слетела вниз по лестнице, с силой дернула на себя дверь кабинета и в одно мгновение запечатлела всю сцену: широко открытый стенной сейф, рассыпанные по ковру папки, стоящий спиной незнакомец с дымящимся револьвером в руке...
И распростертое атлетического сложения мертвое тело Джона Бушэ в белом спенсере, его неподвижные, широко раскрытые глаза, устремленные на нее с жутким выражением отчаяния.
Не отдавая себе отчета, она закричала.
Тогда убийца повернулся к ней. Она увидела покрытое потом, искаженное ненавистью лицо. Хриплым голосом незнакомец выругался. Он поднял свое оружие, собираясь выстрелить.
Кристина не почувствовала никакого страха. Позади преступника она видела своего отца, единственное близкое существо, которое у нее осталось в мире и которое только что у нее отняли.
Убийца выстрелил в Кристину.
Пуля проникла в нее, обжигая. Она подняла руки к груди, хотела закричать, но ее горло наполнилось кровью.
Она подумала: это легкое. Затем у нее мелькнула мысль: я должна посмотреть на этого человека, хорошо запомнить его лицо.
Ведь он все у меня отнял. Я его ненавижу.
Тогда убийца выстрелил еще раз. Возникло ощущение, что на висок села муха. Она подняла руку, чтобы ее прогнать.
Потом красный свет ослепил ее. Кровавая пелена разделила ее и преступника.
Медленно и величественно мир опрокинулся. Кристина упала. Она не почувствовала, как ее тело рухнуло на пол. Все стало черным.
Еще несколько секунд она оставалась в полубессознательном состоянии, хотя и различала поспешные движения убийцы, слышала, как он перелистывает бумаги.
Над Новым Орлеаном занимался день.
Кристина Бушэ его уже не увидит.
Глава 2
Все случившееся было лишь кошмаром, и, проснувшись, она почувствовала такое облегчение, что нервно рассмеялась. Она хотела дотронуться до своего влажного лба, но рука не повиновалась ей. Она постаралась поднять другую руку и тут поняла, что ее запястья пристегнуты узкими ремешками.
Была ночь. Черная ночь, и она напрасно пыталась что-нибудь увидеть. А ноги? Она осторожно пошевелила ногами, сначала правой, потом левой. Они оказались тоже привязаны. И тогда внезапно она вспомнила ужасную сцену, которая все-таки произошла е реальности. Изо всех сил она закричала:
— На помощь!
От мягкого голоса, раздавшегося совсем рядом, она вздрогнула,
— Вы проснулись? Не боитесь, я ваша сиделка.
Ее щеки коснулась рука.
— Как вы себя чувствуете? — опять донесся голос. — Вам не очень больно?
— Нет, — ответила Кристина не очень уверенно. — У меня и грудь связана? Мне трудно дышать.
— У вас перевязана рана. Это нормально.
— Вы не можете включить свет?
— Сейчас день, мадемуазель Бушэ. У вас повязка на глазах. Не надо беспокоиться, вы чувствуете себя хорошо, насколько возможно. Я сейчас предупрежу доктора Бертона.
Сиделка встала, отошла от кровати, и Кристина услышала, как она сняла трубку.
— Доктор, мадемуазель Бушэ только что проснулась... Хорошо.
Шум опускаемой трубки. Умелые и чуткие руки.
— Доктор сейчас придет. Я вам дам попить.
Ей вставили в рот что-то типа рожка, через который она жадно глотнула прохладную жидкость. Кристина не могла оторваться, движения ее были неловкими» и она почувствовала, как по подбородку побежала струйка. Ее вытерли, она была за это признательна.
— А мой отец? — спросила она.
— Не задавайте вопросов. Доктор вам все объяснит.
Тогда она осознала, что кошмар был реальностью, что ее отец умер, и начала тихо плакать.
Дверь открылась. Двое пошептались. Мужской голос воскликнул с наигранной добротой:
— Прекрасно! Я вижу, наша уцелевшая девушка в отличной форме! Вы себя чувствуете не очень разбитой?
— Не очень. Я хотела бы, чтобы мне развязали руки и ноги.
— Я этим займусь. Будьте благоразумны. Сейчас вам сделают укол в руку. Расслабьтесь.
Прикосновение сырой ваты. Ощущение прохлады и одновременно распространяющийся запах эфира. Затем быстрый укол.
— Доктор, скажите мне, что со мной случи лось? Он в меня выстрелил, да?
— Две пули 38-го калибра. Настоящее чудо. Первая задела левое легкое и прошла в двух сантиметрах от сердца, отлетела рикошетом от грудной кости и застряла в лопатке.
— А другая пуля, доктор?
Голос доктора ослабевал, его как будто повторяло эхо, наконец он совсем угас.
— Она проспит три часа, — объявил доктор Бертон. — Когда она проснется, полиция сможет ее допросить, но для начала не более пяти минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30