ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

император, наследник, императрица - это главное, она немецкая принцесса, а также княжны немецкой крови..."
Посмотрел на Кудлякова.
- Они же... русские? И царь? Только она одна немка, нет?
Кудляков усмехнулся и покровительственно похлопал по плечу:
- Мы - члены интернационала, нам нация - по х... Но они все - немцы чистейшей воды. В жилах царя нет ни капли русской крови. Да разве в этом дело?
- А чего мы тогда Войкова и этого... Шаю?.. несем по палубе голыми?
- Ты читай... - помрачнел Кудляков. - Читай. А то неровен час...
"... могут быть приняты в обмен на устранение экономических параграфов так называемого "Брестского мира". Вы должны спешить, потому что в Германии вызревает подобное российскому шайсе..."
- Это по-ихнему дерьмо, - объяснил Кудляков. - Теперь о не менее главном: Бухарин и Дзержинский поддержат выступление левых эсеров в Москве, оно готовится полным ходом. Сигнал - ликвидация Мирбаха ответтоварищем из Чека. Если это пройдет - мы станем хозяевами положения. Если же нет...
- Нас всех перевешают на реях... - убито пошутил Ильюхин.
- А если нет... - Кудляков замолчал и коснулся рукой напрестольного креста. - Вот, видит бог, есть у Феликса один человек, и в случае чего Ленин и трех часов не проживет... - И заметив, как поменялся в лице собеседник, выдавил кривую усмешку: - А ты как думал? Политика - это грязная игра, в игре же, как сказал поэт, - приличий нет. Все. Разошлись.
Улицы были темны, Ильюхин все время спотыкался, хотя, кажется, и ни в одном глазу, и скользкая мыслишка сверлила мозги, будто жук-точильщик: "А ты не заигрался ли, матросик... Мать твою так".
Утром, стараясь не привлекать внимание охраны ДОНа (впрочем, чего грешить? - ребята считали ворон и обсуждали скользкую перспективу пайка), осмотрел забор сада снаружи и изнутри. Впечатление сложилось весьма определенное, и решение пришло мгновенно: Авдееву ближайшей ночью надобно будет чем-нибудь караул отвлечь, и тогда, может быть, удастся выпилить кусок этого чертова забора. Но как? А так, чтобы секция осталась на своем месте и ни малейших подозрений при осмотре, пусть и поверхностном, не вызвала. Что для этого нужно? Две хорошо разведенных и тщательно заточенных пилы, машинное масло - чтобы пилы во время работы не шумели и четыре человека: сменяя друг друга, они все распилят быстро, аккуратно - Юровский носа не подточит. Кто будет пилить - это яснее ясного: он, Ильюхин, Кудляков и господа офицеры - Баскаков и Острожский. Так, все ясно, можно уходить, но вдруг Ильюхин непостижимым образом задумался о неисповедимых путях революции и войны. В самом деле: Баскаков и Острожский - лютые враги. А вот поди ж ты, сотрудничают, как родные. Или мы с Кудляковым и Авдеевым... Мы ведь революционеры, а пытаемся спасти злейших врагов революции. Как же так? И вдруг почувствовал недоумение и даже разочарование. Что же, людьми, получается, движут не убеждения или там преданность идеалам, а чистой воды интерес, сиюминутная выгода? Ну, положим, она, эта выгода, не такая уж и сиюминутная. Спасти сотни тысяч людей от голодной смерти - дело благородное. Но ведь привык, давно уже привык полагать, что цена за конечный результат будет заплачена страшная. Не все доживут.
Ах ты господи... Не все. А кто доживет? Они нас, пошедших на удобрение, вспомнят? Песни сложат? А х... в этих песнях, когда последышам мясо на вертеле, а предыдущим - мать-сыра земля?
В полном расстройстве вернулся в ДОН и бездумно зашагал по длинным коридорам и невзрачным комнатам полуподвального этажа. Здесь обретались какие-то странные люди в потрепанной военной форме нерусского образца и с очевидно иностранными физиономиями. Надо же... Это, видать, те самые, из Первого коммунистического Камышевского полка. Венгры или кто они там?
Негромкий разговор донесся из-за стены. Хотел войти и поздороваться, как вдруг осознал: говорят не по-русски. Но знакомо, знакомо звучит музыка, ведь прежде уже слышал ее? Ну да это же чистейшей воды еврейская речь - не раз они картавили на тагильском базаре по воскресеньям, когда привозили тканый товар и какую-то странную еду; но покупатели всегда находились...
Переступив порог, увидел Юровского и мадьяра в потертом мундире. Был венгерский коммунист невысок, плотен, если не сказать - грузен больше меры. Лоб низкий, волосы темные, усы под угреватым толстым носом. Увидев Сергея, Юровский замолчал и улыбнулся.
- Познакомься, товарищ Ильюхин. Это - товарищ Имре. Несколько преданных товарищей живут здесь и будут нам оказывать помощь, если что не заладится.
- А как называется иностранный язык, на котором вы теперь разговаривали? - спросил с некоторой опаской. Как бы не слишком мужской вопрос, скорее, бабский. Но - не удержался, любопытно стало.
- Это идиш, - улыбнулся Юровский. - Одни говорят, что идиш - это испорченный вконец немецкий, другие - что это вполне самостоятельный язык. Евреи всего мира говорят на этом языке. А знаешь почему? Потому, что настоящий наш язык, иврит, утрачен навсегда, к сожалению. Он считается древним исчезнувшим языком, как, к примеру, латынь. Все понял?
- Он по-русски не понимает? - спросил я осторожно.
- Нет. А что?
- Тогда позвольте вам, товарищ Юровский, по-товарищески высказать. Я лично к евреям... То есть - к вам и другим, само собой... - запутался, но взял себя в руки, - отношусь с пониманием. Но ведь вы знаете: не все так, как я. Мне вот говорили, что один, еще подпольный, коммунист обратился к товарищу Ленину с письмом: мол, революцию сделали, а вы... Как бы снова везде. Что не есть справедливо, потому что основные массы были русские. Но я не к тому... - замахал руками, заметив, как наливается Юровский. - А к тому, что вот... ну, кокнут царя? И что скажут? Опять - они. То есть - вы?
- Здесь ты прав... - помрачнел Юровский. - Это может вызвать нежелательные эксцессы. А что делать? Если товарищ Ленин считает, что наши товарищи - наиболее надежны?
"Он правильно считает..." - подумал недобро, но вслух сказал именно то, что от него ждали:
- Если мы поем "Интернационал" - я так считаю, то мы должны и на деле уважать любое племя?
- Да, - кивнул. - Ступай проверь - что, где, как. Мне уже докладывают, что люди товарища Авдеева приворовывают царских вещей. Все у меня.
Ильюхин поднялся на первый этаж. В прихожей скучал часовой с винтовкой, поздоровались, парень попросил закурить, Ильюхин угостил.
- Чего они там? Спят? Едят? - спросил как бы с насмешкой, хотя на самом деле ничего, кроме сочувствия, к ним теперь не испытывал.
- А черт их... - затянулся часовой. - Не слыхать...
- Ладно, пойду, проверю...
В гостиной, в глубине, увидел статного человека лет пятидесяти, с военной выправкой, но в цивильном, с бородкой и усами, в пенсне. Он читал какую-то книгу у окна и, заметив Ильюхина, сказал виновато:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153