И дьякон тоже... Поедет с нами.
- Куда, если не секрет?
- Узнаете.
Большой храм... Высоко под куполом - Господь Вседержитель распростер благословляющие руки. Какой у него глаз - суровый, непримиримый... Такой не простит, если что...
Может быть, впервые после детских лет и юношества, после нудных (такими казались, что поделаешь?) православных служб на "Диане" задумался о жизни, о себе, о ней... Вот, свела судьба, распорядилась, и от того, как ты, раб Божий, Сергей, поведешь себя - будет тебе и станется с тобою. Странно как... Нет в этом храме добрых лиц на иконах и росписях, добрых глаз. Все призывают к ответу, все смотрят в самую суть души - что там?
А что там, Сергей? Что там, ты-то сам знаешь это?
Или они все столь суровы, потому что нет прощения?
Да ведь что сделал? Что? Ничего пока не сделал...
И вдруг ударило: а Татьяна? А Бородавчатый? А царские слуги? Приближенные? Скольких порешил, Сережечка... Руки по локоть в крови - с этим теперь ничего не поделаешь...
Поднял глаза, произнес внятно:
- Прости, Господи... Ибо не ведал, что творю. А теперь спроси по всей Твоей строгости. Я согласен, потому что понял...
Вышел священник с баулом в руке, за ним дьякон с испуганным лицом, почтительно поздоровался, все чинно и стройно прошли к автомобилю и двинулись в обратный путь. Когда подъехали к ДОНу, Ильюхин заметил, как оба священнослужителя переглянулись и по лицу настоятеля вдруг разлилась смертная бледность...
Миновали калитку, охранники провожали изумленными взглядами небывалых гостей, когда вошли в кабинет Юровского, священнослужители машинально перекрестились на красный угол. Но икону не нашли и растерянно переглянулись.
- Мы неверующие. - Юровский сел за стол, предложил: - Прошу садиться, отцы... - Это слово вызвало у него ироническую улыбку, но он ее подавил. Мне нужно, чтобы вы отслужили. Здесь и сейчас. К тому же и они просят.
- Они... - одними губами повторил настоятель. - А... как они? Ничего? Здоровы?
- Э-э, батюшка, да вы не философ, - поморщился Юровский. - Как это там у вас? "Пройдет над ним ветер - и нет его..." А?
- Вы точно произнесли часть псалма, - кивнул священник. - Но какую службу желаете... вы? Или... они?
- Служба - она и есть служба. - Юровский прошелся по кабинету взад и вперед, остановился у окна. - Когда у вас поют отходную? Только учтите без лишних вопросов, да?
- Когда отпевают покойника, - совсем побелел священник.
- А еще?
- Ну... К примеру - есть такое последование - обедница. Там тоже... есть "отходные", как говорите, слова. Только они читаются, а не поются.
- Спеть можете?
- Но... но зачем? - Батюшке стало дурно, он схватился за сердце и готов был упасть в обморок.
- Это я знаю, - твердо сказал Юровский. - Ваше дело - исполнить беспрекословно. Вы понимаете: время военное, революционное, неповиновение реввласти карается смертью. Итак?
Дьякон перекрестился.
- Если вам так надобно - я это... пропою. А вы... отпустите нас?
Юровский помрачнел.
- При условии: всё, что здесь увидите, - государственная тайна. И ваша служба, и вообще... Всё. Ну?
- Мы согласны, - с трудом произнес священник.
Прошли в гостиную. На письменном столе, справа от которого обыкновенно спал Боткин (сейчас его койки в комнате не было), стояло множество икон, перед ними горели свечи. Все это успел рассмотреть, и даже внимательно, но потом увидел... ее. Она была бледна, вокруг глаз чернели круги, она часто и мелко крестилась и, заметив Ильюхина, вымученно улыбнулась. Больше ничего и никого не увидел, в уши ворвался "читок" - священник произносил положенные слова, кланялся, махал кадилом, дьякон возглашал - только вот что?.. Поймал себя как бы "боковой" мыслью (боковой, именно боковой, и при этом даже не успел подумать, что если есть "боковое зрение", то почему бы не быть и боковой мысли?), что не слышит, не понимает, да и не хочется, признаться, понимать...
А ее лицо изменилось. Нет креста мелкого, нет обыкновенного. Она стоит, как истукан, в полнейшем забытьи и словно ждет, ждет чего-то, ждет такого, о чем он, Ильюхин, даже и догадаться не может...
Вот оно: после каких-то очередных слов батюшки дьякон начинает приятным баритоном...
То самое и начинает, мог бы догадаться...
И понял бы тогда - чего она, несчастная, ждет... Они все, медленно-медленно, словно во сне, опускаются на колени.
- Со святыми упоко-ой, Христе, души ра-аб Твоих, и-де-е-же несть болезнь, ни печаль, ни-и воздыхани-е-е-е, но жизнь беско-неч-на-я... Сам Един еси безсмер-ртный, сотворивый и создавый челове-е-ека...
Она плакала. Тихо. Незаметно. И слезы оставляли две блестящих полоски на ее бледных щеках. Попятился к дверям и очутился у комендантской комнаты. Там, у окна, стояли Зоя и Кудляков.
- Зайди... - тихо сказала Зоя. - Их там отпевают?
- Да.
Кудляков потер виски, сказал безразличным голосом:
- А хорошо придумано, согласись, Сергей? У новых людей - несомненно, образовалось совершенно новое мышление, а?
Зоя приложила палец к губам.
- Послезавтра, ровно в полночь заводим "Романовых" в кладовку Ипатьева. Вещи оттуда уже вынесены, я позаботилась... Чтобы всё прошло без сучка - я их напою... чаем. Они будут сонные и заторможенные. А знаете - я убедила отца семейства отрастить точно такую же бороду и усы, как у... Понятно: привести в соответствие. Прически у женщин сделаны один к одному. Одежда - тоже.
- Одежда? - удивился Ильюхин. - А кто... тебе подсказал? Ты ведь сюда вроде бы и не ходила?
- Вроде бы... - усмехнулась. - Твоя, Ильюхин, задача: ровно без пятнадцати двенадцать всех угостить тем же чаем. Всех.
- Но они не станут пить! - возмутился. - Как я их заставлю?
- Не считай меня дурой, импотент несчастный!
Кудляков отвернулся, чтобы Ильюхин не заметил скабрезной усмешки.
- Ты придешь точно вовремя, с доктором в белом халате. По приказу Военного комиссара Урала товарища Шаи Голощекина доктор напоит охрану специальным лекарством от нервенности. Он объяснит: предстоит акция и чтобы нервы не сдали - ну, и так далее...
- Смелая ты... - удивился. - А если...
- Не будет "если". Всё предусмотрено. До встречи, импотент...
На улице Ильюхин спросил:
- Слышь, Кудляков, а что это за словцо мудреное? В ее голосе не было ни похвалы, ни уважения.
Кудляков рассмеялся.
- Эх, Ильюхин... Отношения с дамами-с - это тебе не бом-брам-стеньга. Это очень сложно. Она обвинила тебя в том, что ты... отказался, понял?
- Ну... дура... - Сплюнул. - Сказала бы по-русски...
Следующий день, пятнадцатое июля 1918 года, пролетел незаметно. Отправляли жен и родственников - многие торопились это сделать, понимая, что когда армия "розовых" встанет у ворот города - поздно будет, да и транспорт наверняка не найти.
- А ты своих отправляешь? - спросил Юровского.
- Дочь взрослая, сама решает... Она у меня молодая большевичка! произнес с гордостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
- Куда, если не секрет?
- Узнаете.
Большой храм... Высоко под куполом - Господь Вседержитель распростер благословляющие руки. Какой у него глаз - суровый, непримиримый... Такой не простит, если что...
Может быть, впервые после детских лет и юношества, после нудных (такими казались, что поделаешь?) православных служб на "Диане" задумался о жизни, о себе, о ней... Вот, свела судьба, распорядилась, и от того, как ты, раб Божий, Сергей, поведешь себя - будет тебе и станется с тобою. Странно как... Нет в этом храме добрых лиц на иконах и росписях, добрых глаз. Все призывают к ответу, все смотрят в самую суть души - что там?
А что там, Сергей? Что там, ты-то сам знаешь это?
Или они все столь суровы, потому что нет прощения?
Да ведь что сделал? Что? Ничего пока не сделал...
И вдруг ударило: а Татьяна? А Бородавчатый? А царские слуги? Приближенные? Скольких порешил, Сережечка... Руки по локоть в крови - с этим теперь ничего не поделаешь...
Поднял глаза, произнес внятно:
- Прости, Господи... Ибо не ведал, что творю. А теперь спроси по всей Твоей строгости. Я согласен, потому что понял...
Вышел священник с баулом в руке, за ним дьякон с испуганным лицом, почтительно поздоровался, все чинно и стройно прошли к автомобилю и двинулись в обратный путь. Когда подъехали к ДОНу, Ильюхин заметил, как оба священнослужителя переглянулись и по лицу настоятеля вдруг разлилась смертная бледность...
Миновали калитку, охранники провожали изумленными взглядами небывалых гостей, когда вошли в кабинет Юровского, священнослужители машинально перекрестились на красный угол. Но икону не нашли и растерянно переглянулись.
- Мы неверующие. - Юровский сел за стол, предложил: - Прошу садиться, отцы... - Это слово вызвало у него ироническую улыбку, но он ее подавил. Мне нужно, чтобы вы отслужили. Здесь и сейчас. К тому же и они просят.
- Они... - одними губами повторил настоятель. - А... как они? Ничего? Здоровы?
- Э-э, батюшка, да вы не философ, - поморщился Юровский. - Как это там у вас? "Пройдет над ним ветер - и нет его..." А?
- Вы точно произнесли часть псалма, - кивнул священник. - Но какую службу желаете... вы? Или... они?
- Служба - она и есть служба. - Юровский прошелся по кабинету взад и вперед, остановился у окна. - Когда у вас поют отходную? Только учтите без лишних вопросов, да?
- Когда отпевают покойника, - совсем побелел священник.
- А еще?
- Ну... К примеру - есть такое последование - обедница. Там тоже... есть "отходные", как говорите, слова. Только они читаются, а не поются.
- Спеть можете?
- Но... но зачем? - Батюшке стало дурно, он схватился за сердце и готов был упасть в обморок.
- Это я знаю, - твердо сказал Юровский. - Ваше дело - исполнить беспрекословно. Вы понимаете: время военное, революционное, неповиновение реввласти карается смертью. Итак?
Дьякон перекрестился.
- Если вам так надобно - я это... пропою. А вы... отпустите нас?
Юровский помрачнел.
- При условии: всё, что здесь увидите, - государственная тайна. И ваша служба, и вообще... Всё. Ну?
- Мы согласны, - с трудом произнес священник.
Прошли в гостиную. На письменном столе, справа от которого обыкновенно спал Боткин (сейчас его койки в комнате не было), стояло множество икон, перед ними горели свечи. Все это успел рассмотреть, и даже внимательно, но потом увидел... ее. Она была бледна, вокруг глаз чернели круги, она часто и мелко крестилась и, заметив Ильюхина, вымученно улыбнулась. Больше ничего и никого не увидел, в уши ворвался "читок" - священник произносил положенные слова, кланялся, махал кадилом, дьякон возглашал - только вот что?.. Поймал себя как бы "боковой" мыслью (боковой, именно боковой, и при этом даже не успел подумать, что если есть "боковое зрение", то почему бы не быть и боковой мысли?), что не слышит, не понимает, да и не хочется, признаться, понимать...
А ее лицо изменилось. Нет креста мелкого, нет обыкновенного. Она стоит, как истукан, в полнейшем забытьи и словно ждет, ждет чего-то, ждет такого, о чем он, Ильюхин, даже и догадаться не может...
Вот оно: после каких-то очередных слов батюшки дьякон начинает приятным баритоном...
То самое и начинает, мог бы догадаться...
И понял бы тогда - чего она, несчастная, ждет... Они все, медленно-медленно, словно во сне, опускаются на колени.
- Со святыми упоко-ой, Христе, души ра-аб Твоих, и-де-е-же несть болезнь, ни печаль, ни-и воздыхани-е-е-е, но жизнь беско-неч-на-я... Сам Един еси безсмер-ртный, сотворивый и создавый челове-е-ека...
Она плакала. Тихо. Незаметно. И слезы оставляли две блестящих полоски на ее бледных щеках. Попятился к дверям и очутился у комендантской комнаты. Там, у окна, стояли Зоя и Кудляков.
- Зайди... - тихо сказала Зоя. - Их там отпевают?
- Да.
Кудляков потер виски, сказал безразличным голосом:
- А хорошо придумано, согласись, Сергей? У новых людей - несомненно, образовалось совершенно новое мышление, а?
Зоя приложила палец к губам.
- Послезавтра, ровно в полночь заводим "Романовых" в кладовку Ипатьева. Вещи оттуда уже вынесены, я позаботилась... Чтобы всё прошло без сучка - я их напою... чаем. Они будут сонные и заторможенные. А знаете - я убедила отца семейства отрастить точно такую же бороду и усы, как у... Понятно: привести в соответствие. Прически у женщин сделаны один к одному. Одежда - тоже.
- Одежда? - удивился Ильюхин. - А кто... тебе подсказал? Ты ведь сюда вроде бы и не ходила?
- Вроде бы... - усмехнулась. - Твоя, Ильюхин, задача: ровно без пятнадцати двенадцать всех угостить тем же чаем. Всех.
- Но они не станут пить! - возмутился. - Как я их заставлю?
- Не считай меня дурой, импотент несчастный!
Кудляков отвернулся, чтобы Ильюхин не заметил скабрезной усмешки.
- Ты придешь точно вовремя, с доктором в белом халате. По приказу Военного комиссара Урала товарища Шаи Голощекина доктор напоит охрану специальным лекарством от нервенности. Он объяснит: предстоит акция и чтобы нервы не сдали - ну, и так далее...
- Смелая ты... - удивился. - А если...
- Не будет "если". Всё предусмотрено. До встречи, импотент...
На улице Ильюхин спросил:
- Слышь, Кудляков, а что это за словцо мудреное? В ее голосе не было ни похвалы, ни уважения.
Кудляков рассмеялся.
- Эх, Ильюхин... Отношения с дамами-с - это тебе не бом-брам-стеньга. Это очень сложно. Она обвинила тебя в том, что ты... отказался, понял?
- Ну... дура... - Сплюнул. - Сказала бы по-русски...
Следующий день, пятнадцатое июля 1918 года, пролетел незаметно. Отправляли жен и родственников - многие торопились это сделать, понимая, что когда армия "розовых" встанет у ворот города - поздно будет, да и транспорт наверняка не найти.
- А ты своих отправляешь? - спросил Юровского.
- Дочь взрослая, сама решает... Она у меня молодая большевичка! произнес с гордостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153