Кто такой был этот Алёха Безродный? Здоровый, сильный деревенский парень. Такой же как Олег. Оба полусироты, оба с детства лишены родительской ласки. Значит много общего. Наверно именно поэтому история, рассказанная старухой, произвела на Олега неизгладимое впечатление. Теперь Олег сам попал если не в точно такую же, то в подобную историю. Алексей Безродный, потеряв надежду, не захотел больше жить. Но прежде беспощадно отомстил всем, кто отнял у него эту надежду. А он, Олег Осинцев, кому должен мстить? Кто отнял у него надежду? Её теперешний муж? А при чём тут он? Просто он оказался самым удачливым из всех её поклонников. И только и всего. Не он так другой. Любой кто угодно другой, но только не он, не Олег Осинцев. Тогда зачем же вселила она в него эту надежду, эту неистребимую веру, эту сатанинскую любовь? Душу раскрыл нараспашку перед ней. Пожалуйста, влезай. Влезла змея. Изжалила всего. Выползла и на прощание так укусила, что в голове помутилось. Хоть бы эти деньги-то не посылала. Ведь неглупая девчонка. Неужели не понимала, что выслав деньги, ужалит вдвойне больно? Зачем она это сделала? Хотела утешить?, Или наоборот, дать понять, что все между ними кончено? Да! Именно в этом истина. «Она вычеркнула меня из жизни навеки и не хочет обо мне больше слышать, — подумал Олег. — А чтобы больше обо мне не слышать, решила рассчитаться за лодку». — Олег усмехнулся. — Между прочим, явно переплатила. Корпус стоит 500 рублей, мотор 350 рублей. Полторы сотни лишние. Положила сверху. Наверно, обрадовать хотела. Обрадовала. Спасибо. — Олегу так стало обидно, что он прослезился. Потом вдруг крепко сжал кулаки: — «Ну, паскуда, не попадайся на узкой дорожке. Жаль поторопился отправить почтовый бланк. Надо было взять деньги, купить на чёрном рынке пистолет и пристрелить тебя как бешеную собаку. Убивать таких надо».
Мысль о чёрном рынке и пистолете была продуктом деятельности подсознания, явилась как бы непроизвольно как результат ненавистной иронии и сумрачных мыслей о трагической судьбе Алексея Безродного и об общности судеб с этим несчастным человеком, и Олег не придал ей тогда значения, как не придаёт значения никто другой нормальный человек, когда под горячую руку или шутя говорит, что убьёт другого человека.
И он вскоре забыл об этом.
Внешне Олег почти не изменился, казался, как и прежде, добрым и отзывчивым, но появилось в его характере нечто новое, чего никогда не было прежде — вспыльчивость. Однажды, потеряв самообладание, сделался зверем и схватился за грудки с сержантом Петрущенко из-за того, что тот, дежуря по роте и проверяя состояние казармы, обнаружил у него под койкой, под вещевым мешком, кем-то спрятанные игральные карты, — они были спрятаны Явно с той целью, что у помощника командира взвода никто не будет их искать. Он приписал их Осинцеву, тогда как Осинцев, сколько был в армии, вообще не играл в карты. Ребята вовремя разняли их, карты уничтожили, и всё осталось шито-крыто, так как Петрущенко, получив от солдат соответствующее внушение, не сказал никому ни слова. Но другой раз Осинцеву не сошло с рук.
Один шутник, ефрейтор Мазихин, подтрунивавший над всеми, подошёл после занятий к Олегу, и, встав за столом напротив, шутя легонько бросил ему в голову пинпонговый мячик и, поймав отскочивший мячик, спросил: «Ты что такой хмурый, сержант? Сыграем в пинпонг?». Олег в ответ вдруг схватил графин с водой, стоявший на столе, и запустил им в Мазихина. Мазихин отклонился, и графин, ударившись в стенку, разлетелся вдребезги. Осколок задел другого солдата и распорол ему щеку. На шум прибежал старшина Пивоваров. Он стал кричать, дознаваясь, кто бросил графин. Мазихин собирал осколки.
— Ты? — спросил Пивоваров.
— Я ещё с ума не сошёл, — ответил ефрейтор. — Вот кому надо лечиться, — прибавил он, показывая на Осинцева.
Пивоваров написал рапорт на имя Макарова и, несмотря на просьбы солдат, уговаривавших его не выносить это дело до начальства, заявил: «Ещё чего? Он будет графины бить, а я за него отвечай?»
Орлов, чтобы не лишиться хорошего помощника, с трудом замял дело, а Осинцев люто возненавидел старшину, и чем дальше шло время, тем сильнее его ненавидел. Даже хотел проситься в другую роту, чтобы не сталкиваться с ним по долгу службы. Но вскоре они расстались совсем по другому поводу.
… В конце февраля наряд, разводящим которого был Осинцев, пришёл утром из караула на отдых. Ночью был снег и все озябли. Прапорщик где-то замешкался, и весь наряд, не успев вовремя сдать прапорщику оружие, зашёл прямо в казарму и развесил автоматы и шинели где попало. Осинцев, когда сменял посты на своём участке караула, натёр мозоль на большом пальце правой ноги. Он снял сапог и стал рассматривать свою мозоль. В это время вошёл Пивоваров. Он собрался в штаб полка на дежурство и был опоясан ремнём, на котором висел в чехле финский нож. Он стал придираться, что не сдали оружие. Ефрейтор Мазихин всегда смеялся над Пивоваровым, когда тот строил из себя большого начальника, а тут сказал ему грубо:
— Ты куда собрался? В штаб? Иди, не ной тут.
— Ах, так? Ладно, — сказал Пивоваров, возмутившись и вышел.
Через минуту вместе с ним в казарму вошёл замполит майор Макаров. Он пришёл узнать в чём дело. Увидев беспорядок, спросил у солдат, которые, вскочив, стояли по стойке смирно. Причину должен был объяснить разводящий сержант Осинцев, но он сидел на своей койке и спешно обувался. Макаров подошёл к нему. Осинцев кое-как сунул ногу в сапог и встал, оправляя гимнастёрку. Мозоль, которую впопыхах сдавил портянкой, так жгла ногу, что он побледнел и чуть не завыл от боли. Макаров был недоволен Осинцевым после истории с денежным переводом и теперь ещё более обозлился и произнёс:
— Хлев, а не гвардейская казарма.
Сказав это, он не стал выслушивать оправдания, а повернулся и пошёл к выходу.
— В обозе ему быть разводящим, рис по кухням распределять, — сказал Пивоваров с усмешкой и засеменил следом за майором.
Осинцев вздрогнул. Адская физическая боль, не желание выслушать причину беспорядка и оскорбление старшины пробудили в нём ещё свежие душевные раны, нанесённые Мариной, и он крикнул ему вслед:
— А тебе — в тюрьме, надзирателей по этажам распределять!
Пивоваров резко повернулся и машинально схватился за чехол, в котором был нож. Эта реакция у него произошла бессознательно, в ответ на бессознательную реакцию Осинцева. Пивоваров вовсе не собирался метнуть в Олега нож. Он этим движением просто хотел поправить чехол, потому что лишний предмет мешал, а в подобных случаях большинство людей хватаются именно за то, что мешает. Пивоваров же имел ещё дурную привычку, когда надо и не надо одёргивать мундир. В глазах у Осинцева было бешенство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122