— Обычно я как японка, плачу в одиночку, — сказала она вытирая пальцами ресницы. — А сегодня… не могу прийти в себя.
— А я торопился, думал тут одной жутко, — сказал Олег, направляясь к своему ложу.
— Когда ты исчез, — сказала Марина, — вначале было страшно. Кругом ничего не видно. Казалось, вот-вот кто-нибудь выскочит. А потом вышла на луг, посмотрела на лошадей, увидела месяц на небе, и ничего. Здесь даже ночью красиво. Костёр бы сейчас! Воображаю, как здорово было бы.
— Вот именно, — согласился Олег, садясь на брезент и вытягивая ноги. — Жаль, что завтра расстанемся, и не увидит эта поляна костра.
— А кто мне поможет мешки нести?
— Докуда тебе?
— До первой пристани. Маленькие теплоходы в нашей долине останавливаются. Там, где экспедиция, — пояснила Марина.
— Значит, надо идти вниз. Три километра или чуть побольше. Это ерунда.
— Там есть остановка?
— Обязательно. Деревню хотя снесли, но грибники и ягодники в большинстве там сходят. Кстати, сам сяду на трамвай.
— На трамвай? — удивилась Марина.
— На этот самый теплоход. Здесь его трамваем зовут. Дождусь, который в обед идёт и до самого дома. Иначе мне восемнадцать километров топать. Хотя нет, ничего не выйдет, — он сокрушённо покачал головой. — Денег с собой — ни копейки.
— И моя сумочка утонула. Вот досада! Как же быть? — Марина растерялась. — У меня багаж.
— Сколько до твоей долины? — Олег прищурил глаз, высчитывая. — Три километра да там ещё останется километров шесть-семь. Пустяки, доберёмся.
— А как же ты?
— Обо мне не беспокойся.
— Проводишь до самого места?
— Спасать так до конца.
— Честное слово, — сказала Марина ликующим голосом, — я чувствую себя как за каменной стеной.
— Ладно, спи. Завтра рано разбужу.
V
… Они лежали в разных концах поляны головами к кустам, ногами друг к другу. Марина на боку, укутавшись с головой, Олег на спине, вытянув ноги и накрыв их брезентом. Она тихонько посапывала в своём уютном, теплом мешке, он тщетно пытался унять свои расходившиеся нервы. Но не смог этого сделать. Приподнявшись на локоть, посмотрел на Марину, потом сел и скрючился, как говорят в сибирских деревнях, в три погибели. Спокойно вынести присутствие рядом спящей красивой девушки было невозможно. Его и прежде при одной мысли о ней и о том, как они будут ночевать, бросало в дрожь, а теперь ещё и холод способствовал, и Олег трясся как в лихорадке. Но он, как уже успел сам заметить, ни за кем никогда не ухаживал, ни с кем не был близок, воспитание получил деревенское, нахальничать не умел и страшился даже одной мысли о близости с женщиной. А тут ещё ситуация необычная: как-никак спас от смерти. Что ж теперь пользоваться её безвыходным положением? Он тут же прогнал подленькую мысль.
Марина зашевелилась. Поскольку она лежала на боку, вполне отчётливо и даже слишком рельефно вырисовывалась её тонкая талия и бедра. У Олега невольно опять появилась мысль, что такое бывает только раз в жизни и больше случая не представится, и от этой мысли его затрясло ещё сильнее. Он отвернулся, лёг на живот, схватился обеими руками за влажный брезент и изо всех сил, до боли сжал его пальцами. Кое-как успокоился и прогнал дурные мысли. Лежал долге не двигаясь. Теперь мечтал только об одном, чтобы скорее наступило утро. Закрыв глаза, считал до ста и до тысячи, и чем больше считал, тем сильнее дрожал. Плюс ко всем его переживаниям ночью похолодало. Стоило чуть пошевелиться, и начиналась сильная дрожь во всём теле, и поэтому он не менял положения. Как лёг на живот, так и лежал с ясным сознанием до тех пор, пока ветер не зашумел в кустах.
Олег почувствовал, что с боку поддувает, и открыл глаза. Лежать стало невмоготу, и он поднялся, прошёлся несколько раз по поляне и нечаянно задел ногой Марину. Она зашевелилась и, промычав что-то спросонья, выглянула из мешка.
— Ветер, что ли, — сказала она сонным голосом, чуть приоткрыв глаза и прислушиваясь. — Ты ещё не спишь?
— Нет, — ответил Олег.
— А звёзд-то сколько! — сказала Марина. — Наверно день будет жаркий.
Олег исподлобья взглянул на небо, усыпанное звёздами, и сел на своё место. Теперь уже холод пробирал его до костей. Посторонние мысли исчезли сами собой. Марина спряталась в мешке и затихла. Олег вспомнил о её часах и пожалел, что не успел спросить время. Тревожить снова не стал. Проклиная собачий холод и судьбу, устроившую ему эту ночёвку, и не в силах больше крепиться, он застучал зубами. Деваться было некуда, и Олег, опять в три погибели согнувшись, сидел на мокром брезенте и молил Бога, чтобы скорее наступил хотя бы рассвет.
— Олег Павлович, иди сюда, — позвала Марина.
— Что? — На мгновение он опешил. Сердце вздрогнуло, и горячая кровь хлынула по всему телу и в миг согрела его. Он вопросительно уставился на неё, не веря своим ушам.
Марина лежала на спине, подложив руку под голову, и улыбалась.
— Я не понял, что ты имеешь в виду, — сказал он изменившимся голосом.
— Тебе холодно?
— Холодно.
— Иди сюда, — сказала Марина. — Я сейчас вылезу, а ты сразу прыгай в мешок, пока он тёплый. Через каждые тридцать минут будем меняться. Я буду следить по часам.
— Не надо, — сказал Олег, сразу остыв и опять почувствовав, что зябнет. — Мой дед в войну по трое суток в снегу лежал. А это — пустяки. Скоро двинем в путь, до рассвета уже недолго.
— Не знаю долго или недолго, — сказала Марина и, повернувшись на бок, уткнулась носом в свои часики. — Во-первых, я не собираюсь тащиться по грязи ни свет ни заря и, во-вторых… во-вторых, пока всего лишь без пяти час.
— Что-то не то, — возразил Олег и от удивления выпучил глаза. — Не может этого быть.
Марина приложила часики к уху.
— Идут.
— Не верю.
— Посмотри сам, — она протянула ему руку с браслетом.
— Фу, чёрт! — воскликнул Олег, не двигаясь с места. — Как медленно идёт время. Тогда я, пожалуй, не прочь погреться, — признался он.
— Кое-как дождалась, — сказала Марина, — когда ты сам затрясёшься как заяц. Обозвал меня зайчишкой? — напомнила она, улыбаясь. — В следующий раз не будешь обзываться.
Олег встал и подошёл к ней. Ему было не до шуток.
— Ты в чём будешь ждать?
— В простыне, — ответила она. — Я так укуталась, что до утра с ней не расстанусь. А одежда на тебе сухая? — спросила она.
Олег пощупал ладонями рубаху и брюки.
— Кажется не совсем, — сказал он. Вышел за кусты и разделся. Брюки, рубаху и носки повесил там же на сучок, сандалии бросил на землю. Оставшись в одних плавках, замёрз ещё сильнее и скорее побежал на полянку. Марина сидела, укутавшись в простыню и закрыв ноги краем палатки. Олег залез в мешок. И — странно — теперь у него не было желания побыть в мешке вместе с Мариной. Теперь было одно желание — скорее согреться.
Ветер стих, и только на верхушках черёмуховых кустов чуть-чуть шелестела листва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122