Васька опустил понуро голову и за рекой следил исподлобья.
— Петька, — прошептала Таня, — а бочка-то из-под селёдки была.
— Я заметил.
Русло реки постепенно сжимали скалы. Но из распадков ревущие потоки также несли коряжины и камни. Низко пролетела стая журавлей. По размерам и по окраске молодые журавлята уже не отличались от старых. Были такие же чёрные, словно покрытые блестящим дёгтем, а голова и шея белоснежные.
Таня восторженно следила за полётом красивых птиц.
— Запоминайте их, — прокричал с кормы Жухов, — чёрные журавли очень редкие и, говорят, загадочные для учёных. Водятся только у нас в Сибири, на таёжных болотах.
Лодка, накренившись, сделала крутой поворот. Скалы расступились. Брызнуло солнце, зайчиками заиграла вода. Жухов заглушил мотор и направил судно к высокому гравийному берегу. Под днищем зашуршали камешки.
— Приехали! Берег, принять швартовы, — крикнул сам себе Жухов и с цепью в руках прыгнул на сушу. Обкрутил цепь вокруг камня: — А здесь, похоже, ливня и вовсе не было. Раздевайтесь, сушиться будем, костёр сейчас сделаю. У меня в сарайчике топливо припрятано. Сейчас принесу, — и Жухов побежал вдоль распадка,
Петька зашёл за кустик, сбросил влажную одежду и остался в одних трусиках.
Сухим теплом веяло от камней. Млели под солнцем красные грозди рябины. Над макушками елей едва заметными струями тянулся к небу воздух с фиолетовым оттенком. На высоте примерно шести метров нежные струи сливались вместе. Пахло приятными духами.
— Петька, может, деревья так разговаривают?
— Я тоже так думаю. Когда я был маленьким, мне отец про муравьёв читал, что они разговаривают запахами.
— Знаешь, я как-то думала, что разговаривать можно не обязательно языком, ну в смысле голосом, а, на пример, цветными радугами. Переливается один цвет в другой, а ты понимаешь. И никаких звуков.
Послышался хруст гравия, и на поляну вышел Жухов с охапкой дров.
— А я опять тут, — Жухов подал Тане полушубок, — переодевайся быстрей. — Он вытащил из кармана зелёную тесёмку: — Вместо пояса возьми.
Таня забралась в густые заросли. Пугливо оглядываясь по сторонам, скинула влажную одежду, надела нагретый на солнце мягкий полушубок. Чтоб он не сползал с плеч, глубоко запахнула полы и туго подпоясалась тесёмкой. Не торопясь, развесила на рябиновом кусте одежду и вышла к костру.
— Ребятки, — сказал Жухов, — готовьте пищу, а я пойду мотору профилактику сделаю, брызги в трамлер, кажется, попали. — Он посмотрел на солнце, на длинные тени от кустов: — Если я задержусь, ешьте одни.
Жухов побежал к берегу, обогнул кусты и. круто взял влево к скалам. Петька распечатывал консервную банку и сделал вид, что не заметил манёвр Жухова.
— Знаешь, Таня, мне показалось, что Бурмаков специально придумал Жухову такое задание, потому что подробную карту Кодиловского болота я видел у Ивана Ивановича и надпись видел: «Возможна добыча гравия открытым способом», и расстояния все поставлены.
Петька услышал всплеск, вскочил и, прячась за кусты, помчался к берегу. Жухова там не было. Вода в реке спадала, лодка теперь стояла почти на суше. Петька вышел из кустов, посмотрел по сторонам и юркнул обратно. На высоком уступе скалы стоял Жухов и в бинокль рассматривал оголившийся каменный перекат. Что-то там заметил, скачками побежал вниз. Лодку столкнул легко. Мотор заводить не стал, а пошёл на вёслах. Дважды проплыл вдоль переката, вглядываясь в мутную глубину. Бросал кусочки бересты и наблюдал, куда их уносит вода. Петька вернулся к костру:
— Он осматривает реку и что-то там заметил. Может, бочку с документами?.
— Навряд ли, её, наверно, унесло уже к океану.
Тяжёлая ворона вылетела из распадка и, бесшумно махая крыльями, спланировала к костру. Нагло посмотрела на Таню, схватила блестящую крышку от консервной банки, разбежалась и взлетела. Петька улыбнулся:
— Они как щуки, хватают все блестящее.
Насвистывая весёлую песенку, к костру подошёл Жухов:
— Давайте малость пошамаем и отдохнём. Я что-то спать захотел, ну прямо не в мочь. Вторые сутки не сплю, поясница мучает.
— Все готово, можно есть, — сказала Таня.
Жухов поглотал горячей каши из сухарей и мясной тушёнки и встал:
— Занимайтесь, чем хотите, а я в сарайчике посплю немного. — Он притворно зевнул и скрылся в зарослях. Слышно было, как под ногами захрустели сочные листья бадана. Потом скрипнула старая дверь.
— Он пошёл спать, чтобы ночью не хотеть. Что-то задумал.
— Петька, всё-таки надо кому-то сообщить.
— Пусть ищет на здоровье. А как найдёт, расскажем все Ивану Ивановичу, а он по рации передаст кому следует.
Таня сходила к рябиновому кусту, переоделась, вышла с полушубком к костру.
— Давай обманем его, Тань. Выспимся сейчас, а ночью будем следить.
Они забрались в кустарник, на солнечной полянке расстелили шубу и легли. Тихие посвисты птиц быстро их усыпили. И опять Тане снилась война, гудели самолёты, рвались бомбы и шёл длинный поезд. Он, как это бывает во сне, оставался невредимым, потому что защищали его от снарядов тайга, горы и хребты.
Разбудила их птица. Раскачиваясь на ветке, она клевала красные ягоды рябины. Тяжёлая гроздь оборвалась и ударила Таню по руке. Она вскочила. И услышала в распадке скрип двери, растолкала Петьку Они выбежали к костру, успев поправить волосы, протереть глаза.
— Вернулись, бродяги! — встретил их Жухов. — Я давеча выходил, смотрю вас нет, скучно мне стало, пошёл я в сарайчик и ещё чуточку вздремнул.
Петька посмотрел на реку и громко сказал:
— Заря ясная, значит, ночь будет лунная.
И Жухов попался — поправляя костёр, он машинально ответил:
— Хорошо, что лунная. — Но спохватился. — При луне, говорят, самые красивые сны приходят, цветные. Сходи, Таня, в сарайчик за сковородкой. Я давеча рыбу поймал…
Петька подсел к Жухову:
— Сколько людей в нашей экспедиции?
— Точно не знаю. У нас теперь одиннадцать геологических партий. И у Байкала они работают, и на Амуре, и в Забайкалье.
— А Гарновский над кем начальник?
— Только над нами, а над всеми геологопартиями — начальник Анатолий Васильевич Сидоров. Он на правах министра, а звание у него — генерал горной промышленности.
— Ого! А у тебя какое?
Петька заметил, нож в руке Жухова дрогнул:
— На фронте рядовым десантником был.
— И ордена есть?
— 76-77-80, — чётко ответил Жухов.
— Столько орденов, что ли?
— Это номер единственного моего ордена Красной Звезды. И подвиг у меня один. Оделся я в фашистского эсэсовца и во время боя на Минском направлении ушёл к фашистам. На немецком языке я шпрехаю не хуже, чем та ворона каркает. Удалось мне пробраться к их доту. Знаешь, что такое дот?
— Долговременная огневая точка, — ответил Петька, а про себя подумал: «Сочиняешь ты ловко, Жухов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53