В рабочей одежде было много людей. Строителей среди них легко узнать по пятнам мела и цемента на одежде... Провожают в последний путь летчика. Необычного человека - героя...
- Лепя, слышь? - дернул меня Витя за полу пиджака. - Я что-то придумал... Напомнишь потом...
Мы долго шли молча... И все люди шли с застывшими в скорби лицами. А траурные мелодии, казалось, вот-вот разорвут сердце на части. Тяжело и глухо бил где-то впереди барабан.
Наконец шарканье ног прекращается. Оркестр стал слышен сильнее.
Мы были на кладбище. Стояли далековато от машины. Володя поддерживал наш велосипед, а мы с Витей взобрались на раму. И хоть много было народа, мешали смотреть кусты и деревья, мы видели почти все. Правда, не все слышали, когда начался траурный митинг.
Гриша стоял внизу, рядом с Володей.
Вот на трибуну поднялся очередной оратор - от рабочих-строителей. Этот плотный, белокурый человек показался мне знакомым. Но я не успел его хорошо рассмотреть: Хмурец толкнул вдруг велосипед и, если б не поддержал меня Поликаров, я упал бы на людей.
- Батька мой... - взволнованно прошептал Витя.
Он не захотел больше подниматься над толпой, боялся, наверное, чтоб не увидел его отец. А я полез опять. Чаратун, поколебавшись, тоже взобрался. Хочешь не хочешь, а пришлось, чтоб не упасть, вцепиться друг в друга.
- ...Израненной вышла наша земля из войны... - доносился сильный голос Хмурца-старшего. - Мы ее вылечили, выпестовали, каждую бороздку и шрам разгладили руками... Вон какие чудеса возводим там, где когда-то свистели пули, лилась кровь... Глубоко вспахала война нашу землю. Еще и сейчас находим мы в ее глубинах безымянных героев...
Хорошо говорил отец Хмурца. У меня сдавило что-то в груди, на глазах навернулись слезы. Я начал кусать губы, чтобы не расплакаться...
- Наш комбинат будет достойным памятником герою-летчику... Мы клянемся, что и в мирном труде родится еще не один герой... Потому, что земля у нас такая, потому, что иначе мы не можем... Спи спокойно, наш друг и брат, мы не забудем тебя!..
Прогремел залп... И второй, и третий... Крепко запахло порохом...
Люди шли мимо зеленых от барвинка могил к той, где еще желтели песчаные бугры. Чтоб бросить горстку земли...
И мы подошли, и мы бросили...
Только за кладбищенской оградой, когда прошли немного по солнечной, тихой улице, спало с нас какое-то оцепенение.
- Ну, друзья, куда вы теперь? У нас с Гришей мотоцикл... - обнял меня за плечи Поликаров.
Ответил Хмурец:
- Тут... в одно место надо еще заскочить...
- Скоро и я перейду на химкомбинат работать. Линию мы уже кончаем. Но вы ведь будете ко мне приезжать на стройку?
- Будем! - пообещали мы.
Распрощались...
Никто из нас тогда не мог даже и предположить, что встретимся мы с ним уже при обстоятельствах необычайных...
Ведем с Витей "Орленка" в руках, направляемся в музей.
- Эх, если бы узнать, кто был этот летчик? - вздыхает Хмурец. - Давай в "Пионерскую правду" напишем, а? И в музее расспросим, куда еще можно. Они должны знать куда...
- Об этом ты и хотел сказать... тогда?
- Ага.
Неплохо придумал Хмурец...
Мы ускорили шаг и минут через тридцать были около замка на берегу Немана. Когда-то этот замок был окружен глубоким рвом с водой, через него был перекинут подъемный мост. Сейчас мост стоит прочно, он сделан из бетона и кирпича.
Прямо под второй этаж замка вел сводчатый ход, его перекрывали железные решетчатые ворота. Была в этих воротах и небольшая дверка из металлических прутьев. Толкнули - она недовольно заскрипела...
Под сводами полумрак и холодок сквозняка, из-под наших ног лениво отбежали к выходу во двор голуби...
Двор музея небольшой. Множество голубей разгуливало по траве, сидело на стволах старинных орудий, установленных по обе стороны крыльца главного входа.
Подергали за высокую, окованную железными полосами дверь - закрыто...
В конце двора у плоского, низкого сарая подымал метлой пыль дядька в белом фартуке. Направились к нему.
- Поздновато, мальчики, ходите... Приходите завтра к одиннадцати... Ах, вам не музея смотреть? Научных работников повидать? Ишь ты... - уважительно оглядел он нас с ног до головы. - Вон в той пристройке научные работники, на втором этаже помещаются... Кончился их рабочий день. Завтра к десяти приходите...
Легко сказать - завтра. Если б мы жили здесь, а не в деревне, то могли бы и десять раз на день зайти.
Вышли, постояли на мосту - удрученные, хмурые. Неудача!..
Еще раз проходим под полукруглыми сводами, пытаемся на ходу определить, какая толщина у стен замка. Полтора метра, два?
- О, вы бы сразу сказали: так и так, хотим посмотреть двигатель самолета, мы не местные... А то переступают с ноги на ногу, мнутся... Дядька зазвенел ключами, вытаскивая их из большого кармана халата.
Я обрадовался. Хороший какой дядька! Поведет сейчас в музей. А он направился к тому низкому сараю. Шел немного странно, ступая правой ногой только на пятку и слегка поворачиваясь на ней. Отпер низенькую дощатую дверь, нырнул в черную дыру. Мы боязливо всунули в проем головы...
Темно, сыро... Вдоль стен со средины приделан помост из досок. В центре, на дне неглубокого котлована остатки каких-то стен. Кирпичи в тех стенах тоненькие, наполовину тоньше, чем теперешние.
- Здесь какую-то очень старую церковь откопали. Лет восемьсот ей... Памятник архитектуры... - начал объяснять дядька, увидев, что мы с интересом осматриваемся вокруг. - Вот и спрятали под крышу, чтобы дождик не мочил, солнце не палило... А мотор... Вот он мотор, можете посмотреть...
Он лежал у дверей слева, на деревянном помосте. Неуклюжая глыба ржавого железа. Мы бы сами на него даже внимания не обратили.
Обошли кругом, пощупали, попробовали сдвинуть с места. Ого! Руки стали грязно-коричневыми. Кое-где в выемках еще держалась земля... Интересно, где мог быть обозначен номер двигателя? Может, на той стороне? Витя начал искать, чем бы поддеть, перевернуть двигатель. Но дядька не разрешил, деликатно выпроводил нас.
- Не знаю, где обнаружили тут номер... Чего не знаю, того не знаю... разводил он руками.
Пока добрый дядька гремел замком, мы рассматривали его самого. Носок правого сапога сплющен, как будто попал под колесо.
- След войны... - сказал дядька о двигателе, а мне показалось, что о своей ноге. - Немой свидетель... А надо, чтобы он заговорил. Вот когда сделают мотору всякую там цементацию-консервацию, чтоб не ржавел больше, тогда и приходите смотреть...
Мы поблагодарили и пошли.
В Грабовку добрались только к вечеру. Мать, конечно, дала нагоняй: болтаюсь, мол, целый день бог знает где, как бесприютный. Гриша матери по дому помогает, старается, а я...
Я уминал хлеб за обе щеки, запивал теплым, парным молоком и только посапывал носом.
Спал как убитый.
К ЧЕМУ ПРИВОДЯТ ТАЙНЫ
Через два дня пришел интересный номер областной газеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40