«Всем выстроиться, всем выстроиться!» Пленные, было нас около ста человек, встали в строй. Перед нами через каждые десять шагов застыли как вкопанные по три немецких солдата с автоматами. «Если среди вас есть коммунисты, пусть сделают два шага вперед!» — раздалась команда, которая повторялась несколько раз. Я вздрогнул, когда услышал рядом с собой: «Атамурат, выходи!» — солдат-земляк показывал рукой на твоего отца. «Будешь знать, кому отдавать последнюю затяжку!» — зло пробормотал он. Тут подбежали немцы, схватили Атамурата и подтащили к краю канавы, вырытой рядом. Туда же подтолкнули еще несколько человек и сразу разрядили в них пулеметную очередь. На наших глазах убитых сбросили в канаву.
Чары ага достал из кармана платок и вытер повлажневшие глаза. Потом, слегка помолчав, произнес: «Пусть земля им будет пухом…» Подозрительно взглянул на меня. Нет, он не ошибся, глаза мои были абсолютно сухими. Его несколько озадачило, что я остался спокоен, словно не поверил его рассказу.
— Сынок, тогда действовал специальный приказ Гитлера коммунистов расстреливать на месте. Остальных военнопленных разрешалось обменивать на немцев, попавших в плен. Я попал в их число, продолжал воевать и уже после войны вернулся домой. — Он снова внимательно посмотрел мне в глаза.
— Чары ага, спасибо за ваш рассказ. Все в этом мире происходит по воле Божьей.
Между тем поезд набирал свой бег. Я уставился в окно, за которым текла желтая песчаная река. Поезд проехал Чарджоу и мчался через пески Репетека. Перед моим мысленным взором ожил образ отца, сильного, мужественного, я словно слышал его голос: «Нет, я не умру, у меня три сына и моя любимая Гурбансолтан, они продолжат мою жизнь…»
Позже, спустя годы, я проследил судьбу тех, кто вместе с моим отцом делил на всех одну сигарету. Они освободились по акту обмена военнопленными и все трое после войны вернулись домой. Но судьба оказалась немилостива к ним — все они горько, неправедно ушли из жизни. Двое из них были из сел Ашхабадского этрапа, одного парализовало, у него не двигались руки — ноги, он лишился речи и разума и в итоге умер. Второй покончил жизнь самоубийством, повесившись в собственном доме. Третий жил под Геоктепе, уже в послевоенные годы он расквитался с жизнью, бросившись под колеса поезда.
Да, за все в этой жизни приходится держать ответ. С тебя спросится за любые ошибки!
Как же жестока война! И каким жестоким оказался для человечества ХХ век с его двумя мировыми войнами, десятками других столкновений и океаном пролитой крови. Самые страшные схватки века, в которые, где добровольно, а где и силой были втянуты и наши соотечественники — туркмены. Только в войне с фашизмом полегло 740 тысяч туркмен, десятки тысяч вернулись калеками, стали инвалидами. Ничем, никакими благами мира нельзя компенсировать эти утраты! Всем погибшим в этой войне мы присвоили звание Героя Туркменистана. Царство им небесное, и да будет земля им пухом!
… Но жизнь продолжалась. Оставшиеся в живых вернулись на родную землю, приступили к мирному труду, стали потихоньку забываться, успокаиваться. Но длилось это недолго. Туркменскому народу было уготовано еще одно непомерно суровое испытание: в ночь на 6 октября 1948 года катастрофическое землетрясение до основания разрушило Ашхабад. За мгновение ока красавец-город превратился в груду развалин. Под руинами остались 176 тысяч человек! Из 198 тысяч жителей столицы!
Это несчастье не обошло стороной и нашу семью: с вечера на ночлег укладывались спать четверо. Когда наступило утро, на руинах нашего дома сидел я один. Под землей остались мама и двое моих братишек — 10-летний Ниязмурат и 6-летний Мухамметмурат…
В одиночестве я просидел шесть дней и шесть ночей. Только на седьмой день пришли родственники, унесли погибших маму и братьев и похоронили на кладбище Имам Касым.
В те шесть дней я навсегда распрощался с детством, навсегда высохли слезы на моих глазах. В последний раз взглянув на руины дома, сокрывшие самых дорогих мне людей , я тихо поклялся: «Любимые мои, до последнего дня в сердце моем будут жить ваши и погибшего отца души, они будут давать мне силы исполнить ваши несбывшиеся мечты. Аллах поможет мне, и я обязательно достигну цели!»
Я часто задумываюсь над тем, что помогло мне не только выжить, но развить переданные по наследству честь и совесть, стыдливость и терпение, сохранить в себе тот стержень, который позволил мне воспитать в себе волю, силу духа и целеустремленность. Никакие жизненные трудности не сломили меня, не сделали слабее, успехи не вскружили мне голову, напротив, в моем сердце забил неиссякаемый родник желаний — жить для своего народа, своей страны, для родной земли, во имя ее священной истории, ради сегодняшнего дня, для будущих поколений. Этот родник постепенно стал селем, рекой… Я бесконечно благодарен за это своей судьбе.
Ни от отца, ни от деда я не унаследовал никаких материальных благ. Но они оставили мне в наследство гораздо большее. Всю жизнь я слышал от близко знавших их земляков, что это были замечательные люди. «Твой отец имел благородную душу, чистое сердце!»… «Твой дед был добрым, великодушным, справедливым человеком!»… Скажите, что может быть ценнее доброго имени?
Мои дорогие соотечественники!
Я говорю не только о себе, о своих близких. Я говорю о том, что чувствую, прикасаясь к роднику памяти. И отец мой, и дед — это кровная, духовная связь с моим народом. Их сердца бились в унисон с сердцем народа, их души были выражением народной души. У нас нередко, когда хотят похвалить человека, говорят: «Это настоящий туркмен!» При этом имеются в виду непременно сердце, непременно душа. А где сердце, там доброта и мужество, где душа — вдохновение и полет. Именно потому, что многим туркменам присущи такие качества, туркменский народ имеет продолжение.
Мы видим неразрывность разных поколений и эпох в туркменской истории. Чем это можно объяснить, как не единством национального духа? Ведь порой представляется, что исторические поколения вообще не знают друг друга, не понимают языка друг друга, и хотя все они туркмены, робеют друг перед другом. Не кажется ли, что сельджуки и Махтумкули, османцы и Гёроглы не ведают друг о друге?
Так это или не так, но отчуждение поколений друг от друга начинается там, где обрывается нить памяти. И тогда ослабевают критерии сплоченности нации изнутри, усиливается воздействие на ее духовное содержание внешних влияний. А это незаметно ведет к духовной разобщенности нации, ее расслоению, раздроблению на мелкие части.
Главное заключается во внутреннем состоянии человека. Когда он падает духом, то теряет силу. Потому что именно душа человека является источником чувств, питающих и такое непреложное из них как чувство национальной гордости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Чары ага достал из кармана платок и вытер повлажневшие глаза. Потом, слегка помолчав, произнес: «Пусть земля им будет пухом…» Подозрительно взглянул на меня. Нет, он не ошибся, глаза мои были абсолютно сухими. Его несколько озадачило, что я остался спокоен, словно не поверил его рассказу.
— Сынок, тогда действовал специальный приказ Гитлера коммунистов расстреливать на месте. Остальных военнопленных разрешалось обменивать на немцев, попавших в плен. Я попал в их число, продолжал воевать и уже после войны вернулся домой. — Он снова внимательно посмотрел мне в глаза.
— Чары ага, спасибо за ваш рассказ. Все в этом мире происходит по воле Божьей.
Между тем поезд набирал свой бег. Я уставился в окно, за которым текла желтая песчаная река. Поезд проехал Чарджоу и мчался через пески Репетека. Перед моим мысленным взором ожил образ отца, сильного, мужественного, я словно слышал его голос: «Нет, я не умру, у меня три сына и моя любимая Гурбансолтан, они продолжат мою жизнь…»
Позже, спустя годы, я проследил судьбу тех, кто вместе с моим отцом делил на всех одну сигарету. Они освободились по акту обмена военнопленными и все трое после войны вернулись домой. Но судьба оказалась немилостива к ним — все они горько, неправедно ушли из жизни. Двое из них были из сел Ашхабадского этрапа, одного парализовало, у него не двигались руки — ноги, он лишился речи и разума и в итоге умер. Второй покончил жизнь самоубийством, повесившись в собственном доме. Третий жил под Геоктепе, уже в послевоенные годы он расквитался с жизнью, бросившись под колеса поезда.
Да, за все в этой жизни приходится держать ответ. С тебя спросится за любые ошибки!
Как же жестока война! И каким жестоким оказался для человечества ХХ век с его двумя мировыми войнами, десятками других столкновений и океаном пролитой крови. Самые страшные схватки века, в которые, где добровольно, а где и силой были втянуты и наши соотечественники — туркмены. Только в войне с фашизмом полегло 740 тысяч туркмен, десятки тысяч вернулись калеками, стали инвалидами. Ничем, никакими благами мира нельзя компенсировать эти утраты! Всем погибшим в этой войне мы присвоили звание Героя Туркменистана. Царство им небесное, и да будет земля им пухом!
… Но жизнь продолжалась. Оставшиеся в живых вернулись на родную землю, приступили к мирному труду, стали потихоньку забываться, успокаиваться. Но длилось это недолго. Туркменскому народу было уготовано еще одно непомерно суровое испытание: в ночь на 6 октября 1948 года катастрофическое землетрясение до основания разрушило Ашхабад. За мгновение ока красавец-город превратился в груду развалин. Под руинами остались 176 тысяч человек! Из 198 тысяч жителей столицы!
Это несчастье не обошло стороной и нашу семью: с вечера на ночлег укладывались спать четверо. Когда наступило утро, на руинах нашего дома сидел я один. Под землей остались мама и двое моих братишек — 10-летний Ниязмурат и 6-летний Мухамметмурат…
В одиночестве я просидел шесть дней и шесть ночей. Только на седьмой день пришли родственники, унесли погибших маму и братьев и похоронили на кладбище Имам Касым.
В те шесть дней я навсегда распрощался с детством, навсегда высохли слезы на моих глазах. В последний раз взглянув на руины дома, сокрывшие самых дорогих мне людей , я тихо поклялся: «Любимые мои, до последнего дня в сердце моем будут жить ваши и погибшего отца души, они будут давать мне силы исполнить ваши несбывшиеся мечты. Аллах поможет мне, и я обязательно достигну цели!»
Я часто задумываюсь над тем, что помогло мне не только выжить, но развить переданные по наследству честь и совесть, стыдливость и терпение, сохранить в себе тот стержень, который позволил мне воспитать в себе волю, силу духа и целеустремленность. Никакие жизненные трудности не сломили меня, не сделали слабее, успехи не вскружили мне голову, напротив, в моем сердце забил неиссякаемый родник желаний — жить для своего народа, своей страны, для родной земли, во имя ее священной истории, ради сегодняшнего дня, для будущих поколений. Этот родник постепенно стал селем, рекой… Я бесконечно благодарен за это своей судьбе.
Ни от отца, ни от деда я не унаследовал никаких материальных благ. Но они оставили мне в наследство гораздо большее. Всю жизнь я слышал от близко знавших их земляков, что это были замечательные люди. «Твой отец имел благородную душу, чистое сердце!»… «Твой дед был добрым, великодушным, справедливым человеком!»… Скажите, что может быть ценнее доброго имени?
Мои дорогие соотечественники!
Я говорю не только о себе, о своих близких. Я говорю о том, что чувствую, прикасаясь к роднику памяти. И отец мой, и дед — это кровная, духовная связь с моим народом. Их сердца бились в унисон с сердцем народа, их души были выражением народной души. У нас нередко, когда хотят похвалить человека, говорят: «Это настоящий туркмен!» При этом имеются в виду непременно сердце, непременно душа. А где сердце, там доброта и мужество, где душа — вдохновение и полет. Именно потому, что многим туркменам присущи такие качества, туркменский народ имеет продолжение.
Мы видим неразрывность разных поколений и эпох в туркменской истории. Чем это можно объяснить, как не единством национального духа? Ведь порой представляется, что исторические поколения вообще не знают друг друга, не понимают языка друг друга, и хотя все они туркмены, робеют друг перед другом. Не кажется ли, что сельджуки и Махтумкули, османцы и Гёроглы не ведают друг о друге?
Так это или не так, но отчуждение поколений друг от друга начинается там, где обрывается нить памяти. И тогда ослабевают критерии сплоченности нации изнутри, усиливается воздействие на ее духовное содержание внешних влияний. А это незаметно ведет к духовной разобщенности нации, ее расслоению, раздроблению на мелкие части.
Главное заключается во внутреннем состоянии человека. Когда он падает духом, то теряет силу. Потому что именно душа человека является источником чувств, питающих и такое непреложное из них как чувство национальной гордости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75