– Нечего, нечего, пусть подыхает, подлая, опозорила наш дом!
Ин-эр увидела, что хозяин схватил госпожу Чжоу за руку, и сама кинулась к девушке, но звонкая пощечина отшвырнула ее к стене. Тут обмерла и госпожа Чжоу. Служанка захлопотала над ней, привела ее в чувство. Госпожа Чжоу зарыдала. Соседки услыхали плач, и скоро в комнату набились любопытствующие женщины. Господина Чжоу, который всегда был груб, соседи терпеть не могли, зато его добрую жену все любили.
– Это наши семейные дела, нечего вмешиваться! – заорал Чжоу, и соседки поспешили убраться восвояси.
Ноги и руки девушки уже похолодели, Мать обняла бездыханное тело и снова зарыдала.
– Душегуб проклятый! – крикнула она мужу. – Убил родную дочь! Денег на приданое пожалел!
– Пожалел денег на приданое? Как только у тебя язык повернулся?! – прорычал господин Чжоу и вышел из комнаты.
Госпожа Чжоу была в отчаянье. Да и можно ль было не печалиться – ведь она потеряла дочку, и какую дочку – умную, рукодельницу, славную и добрую, точно сама богиня Гуань-инь.
Но вот снова появился господин Чжоу, а за ним восемь носильщиков: они несли гроб. Увидев гроб, матушка Чжоу снова залилась горькими слезами.
– Ты говорила, я пожалел денег на приданое? Ступай в комнату к дочке и, что найдешь ценного, все неси сюда и клади в гроб, – приказал муж.
Сей же час он пригласил чиновника из ямыня засвидетельствовать смерть и послал за братьями Чжан – смотрителями кладбища.
– Выройте могилу для моей дочери, – распорядился он.
Не станем утруждать читателя лишними подробностями, скажем лишь, что на другой день девушку похоронили без всяких молений и обрядов. Госпожа Чжоу просила, чтобы гроб день-другой постоял дома, но муж и слышать об этом не хотел. Тело поспешно предали земле, и все разошлись.
Осталась горсть бесчувственной земли,
Где любящее сердце погребли.
А теперь мы расстанемся на время с прежними нашими знакомыми и поведаем об одном молодце, по имени Чжу Чжэнь. Лет ему было от роду тридцать, а занимался он всякими темными делами. Этот Чжу Чжэнь частенько помогал служителям ямыня, которые осматривали мертвые тела, а иногда и копал могилы. Когда скончалась девица Чжоу, тоже позвали его. И вот возвращается он после похорон домой и говорит матери:
– Ну, наконец-то! Есть на чем погреть руки! Глядишь, завтра и разбогатеем.
– О чем ты толкуешь? – спросила мать.
– Померла дочка Чжоу из Цаомыньли. Мать с отцом повздорили: мать кричит, что девчонку погубил отец, а отец, назло ей, возьми да и положи все приданое в гроб. А приданое немалое – на несколько тысяч связок монет. Целое богатство и само в руки просится!
– Да, но и наказывают за это не палками, а куда пострашнее. Да и само дело не шуточное. За примерами далеко ходить не надо – вспомни про своего отца. Тому назад лет двадцать он тоже было решил ограбить могилу. Откинул он крышку гроба, а мертвец открыл глаза, взглянул на него – и давай хохотать. Отец от страху еле жив вернулся, дней через пять и вовсе испустил дух. Нет, сынок, лучше не надо, это дело не шуточное.
– Ладно, ладно, мать, – отмахнулся Чжу Чжэнь.
Сунув руку под топчан, он вытянул оттуда мешок со снастью.
– Не бери ты эту снасть! Отец вот взял однажды – и чем все кончилось!…
– Это уж кому как суждено. Я в этом году несколько раз гадал, и всякий раз мне выходило богатство. Так что ты меня не отговаривай.
Что же за снасть вытащил из-под топчана Чжу Чжэнь? В мешке были косарь, топор, светильня из пузыря, бутыль с маслом и тростниковая накидка.
– А накидка зачем? – спросила мать.
– Ночью пригодится.
Была середина одиннадцатой луны, но снег так и валил. Чжу Чжэнь прикрыл плечи накидкой, а снизу к ней привесил бамбуковый щиток заметать следы на снегу.
– Вернусь – постучу в дверь, – ты сразу открывай, – приказал он матери.
Еще не кончилась вторая стража и на улицах было людно, но за городской стеной, на открытом месте, стояла мертвая тишина, снег падал все гуще, и прогулка за воротами никого не соблазняла.
Пройдя несколько шагов, Чжу Чжэнь оглянулся: все хорошо, следов не видно. То и дело озираясь, прокрался он на кладбище и перелез через ограду вокруг могилы девицы Чжоу. Но вот беда – смотрители кладбища держали собаку. Когда Чжу Чжэнь перелезал через ограду, собака его учуяла и, выскочив из конуры, залилась истошным лаем. Чжу Чжэнь, однако же, предусмотрительно запасся лепешкою, начиненной ядом. Как только раздался лай, он бросил за ограду лепешку. Собака подбежала, понюхала лепешку и мигом проглотила. Еще миг – и она взвизгнула, опрокинулась на спину и околела. Чжу Чжэнь подступил к могиле. Тут послышался голос одного из смотрителей:
– Эй, брат, что это – пес завизжал и тут же умолк? Странно! Уж не забрался ли вор? Сходи-ка, взгляни.
– А что у нас красть?
– Но почему же все-таки умолкла собака? Нет, не иначе как вор. Если ты не хочешь, я схожу сам.
Первый смотритель накинул халат, взял пику и вышел из караульни.
Пока они так переговаривались, Чжу Чжэнь снял накидку и неслышно отошел к огромной иве, что росла вблизи. Накидку он положил рядом, а сам спрятался за деревом, присел на корточки и прикрылся широкополою плетеной шляпой.
Дверь караульни отворилась, и появился смотритель.
– Эй, пустобрех, ты чего? – крикнул он.
Свирепый ветер взметал облака снега. Было очень холодно. Смотритель, только что нежившийся в теплой постели, зябко поежился и поспешно захлопнул дверь.
– И правда никого нет. – Он тут же сбросил халат и нырнул с головой под одеяло. – Ну и мороз! – пробормотал он, стуча зубами.
– Говорил я тебе, что никого там нет, – сказал брат.
Они поговорили еще немного, но около третьей стражи голоса умолкли.
«Не поломаешь спину – не разбогатеешь», – сказал себе Чжу и поднялся. Нахлобучив кое-как шляпу и надев накидку, он снова прокрался к могиле и принялся разгребать промерзшую землю. Все было обдумано заранее. Подсунув косарь под каменную плиту, Чжу приподнял ее и сдвинул в сторону. Шляпа и накидка мешали ему работать, и он их снял. Потом он вытащил из мешка два длинных железных прута, воткнул их в щели между кирпичами и повесил лампу. В бамбуковой трубке был спрятан тлеющий фитиль. Чжу плеснул из бутылки масла в лампу и раздул фитиль. Лампа загорелась. Теперь оставалось только сорвать с гроба крышку. Крышка легко поддалась, и Чжу отложил ее к ограде.
– Не обижайся, красавица, если я попользуюсь твоими богатствами – зато отслужу по тебе заупокойное молебствие, – проговорил Чжу Чжэнь и стал обирать мертвую. Золотым и жемчужным украшениям не было чиела. Труднее всего оказалось снять с трупа одежду, но ловкий грабитель не растерялся: он достал полотенце, приподнял голову девицы, завел полотенце вокруг шеи, а концы связал у себя на затылке.
1 2 3 4 5