Ему могло быть лет шестьдесят. Сухой, худой. На щеках длинные седые бакенбарды.
То была наиболее известная личность в бельгийском магистрате – Боорнает, королевский прокурор при Антверпенском трибунале.
Он сперва окинул девушку сверлящим взглядом инквизитора. Вообще он казался удивленным, даже пораженным тем, что перед ним был человек с изящным, почти возвышенным выражением лица, с обликом энергичным и одновременно мягким, ну абсолютно ни в чем не похожим на физии бандюг и воров, которые, как правило, мелькали перед ним.
Несмотря на ситуацию, Элен внушала весьма глубокое уважение.
Мягким голосом мсье Боорнает указал на сиденье девушке, и она бесшумно села.
Она думала: «Сейчас этот фараон скажет мне: „Вы дочь Фантомаса“, и если я вздумаю отрицать, он пригласит в кабинет кого-нибудь из ребят французской Службы безопасности, может быть, самого Жюва, давненько поджидавшего случая меня хватануть».
Элен в самом деле решила уступить. Впрочем… Да что ей теперь! Надо ведь, чтобы все как-то разрешилось. Уж лучше сейчас, чем потом. Несчастная, долгое время изолированная, измученная многочисленными событиями, в полном упадке сил… Если бы прокурор сумел этим воспользоваться, он имел бы перед собой заключенную, которая даже не сопротивляется.
Мсье Боорнает, однако, медленно проговорил:
– Я вас выслушаю, мадемуазель, в присутствии мсье Ван Миделика, следственного судьи, назначенного заниматься ужасным делом, в котором вы замешаны.
Прокурор нажал на кнопку, отдал приказ судебному исполнителю, и через несколько секунд судья вошел в кабинет.
Мсье Ван Миделик был полная противоположность прокурору. На вид добродушный, с немного помятым лицом. Похоже, он был легко возбудим и впечатлителен и без труда переходил от гнева к веселью и наоборот. А в остальном, можно сказать, парень что надо.
– А-а! – воскликнул он, продолжая при этом пыхтеть, как кузнечные меха (этот здоровенный дядя преодолел два этажа бегом). – А-а! Вот и наша крошка!
И, оглядев своими маленькими глазками Элен, он промолвил вкрадчиво:
– О, какая жалость! Возможно ли, чтоб такая славная девочка оказалась способной на столь ужасное преступление?!
Элен постепенно рассматривала двоих фараонов, ожидая в каждую секунду точно поставленного вопроса, который бы вынудил ее ответить абсолютно честно. Мсье Боорнает, тем временем, продолжил речь:
– Мадемуазель, – спросил он, – вы догадываетесь, почему вы здесь?
Из осторожности Элен ответила:
– Нет, мсье.
Прокурор хранил спокойствие, в то время как судья воздел руки к небу, причитая:
– Да возможно ли дальше скрывать?!
Но мсье Боорнает не без некоторого замешательства проговорил:
– Я вам скажу, мадемуазель. Вчера вечером в половине десятого было совершено преступление. Убиты два человека. Один из них брошен в Шельду и унесен волнами реки. По крайней мере, мы так предполагаем, поскольку труп еще не найден. Что касается второго, он был поражен пулей в сердце и отбросил коньки моментально. Тело его осталось на берегу… Наши парни прибежали на шум выстрела, но только и успели констатировать смерть одной из жертв, да исчезновение другой. Однако им было проще пареной репы установить личность виновного, благодаря револьверу, оставленному на этот раз на месте преступления. Один из полицейских, находившихся в момент выстрела на станции, получил в тот же день после полудня жалобу на пропажу сумки, в которой находился револьвер.
Эта сумка, доставленная часом позже в полицейскую часть, не содержала больше оружия, описание которого, тем не менее, было дано служащим судоходной компании, оказавшимся случайно в курсе дела. Он сказал, что видел это оружие в руках одной путешественницы, и сообщил ее приметы. И нам не составило труда, – добавил прокурор, – в течение ночного расследования определить, что револьвер, которым было совершено преступление, именно тот самый, что вы признаете как свою собственность. Я предвижу ваше возражение, вы нам скажете, мол, точно, у вас его стащили, чтобы затем продырявить кого-то. На это я отвечу, что, к сожалению, ваша аргументация хромает, ибо наши парни, прибежавшие к месту происшествия, засекли не кого-нибудь, а вас, улепетывающую со всех ног. В общем, мы советуем в ваших же собственных интересах полностью признаться во всем и указать причину, побудившую совершить столь чудовищный акт.
Элен внимательно выслушала небольшую речь прокурора, в которой сперва не понимала ни черта. Потом потихоньку ее сознание начало проясняться.
Итак, ее подозревали в убийстве двух субъектов, которых она, впрочем, и знать-то не знала, ей даже были не знакомы их имена. Очевидно, убийство было совершено ее револьвером; ничего удивительного – оружие действительно было похищено за несколько часов до преступления.
Было, кроме того, одно досадное совпадение – она в самом деле находилась совершенно случайно возле рокового места и вправду слышала выстрел, о котором упоминал прокурор; видела она и двух полисменов, принявших ее за убийцу.
Но Элен больше не волновалась из-за этого идиотского обвинения, висевшего теперь на ней, как мешок с булыжниками; она верила в свою звезду и считала, что сможет достаточно быстро оправдаться. Девушка довольствовалась лишь тем, что повела плечами, да тряхнула головой.
Она процедила дерзко:
– Мсье королевский прокурор, то, что вы мне тут изобразили – это прямо целый роман. Знайте – я здесь абсолютно ни при чем. Я отрицаю все эти бредни.
Мсье Ван Миделик при последних словах аж выпрыгнул из своего кресла.
– Бог ты мой! – вскричал он. – Да знаете ли вы, что это вообще событие из ряда вон! Обвиняемая, позволяющая себе противоречить самому королевскому прокурору!
И от подобной мысли лицо его налилось кровью. Мсье Боорнает, между тем, был невозмутим, словно не замечал запирательства молодой девушки. Он продолжал:
– А пока, мадемуазель, мы знакомимся с деталями дела, я попрошу вас представиться: имя, фамилия, домашний адрес, национальность…
Элен побледнела. Это было как раз то, чего она опасалась. О! Девушка ни за что не хотела, да и не могла сознаться, что она – дочь Фантомаса. Нет, она не откроется, не расколется ни в какую. И просто, но решительно, она проговорила:
– Я уже говорила, что остановилась в отеле «Брабант», зовут меня мисс Элен, и я не дам более обширных справок.
– Почему? – спросил прокурор.
– Потому что, – ответила Элен, – это невозможно.
Неожиданно для нее прокурор не был так уж удивлен, он наклонился к судье и пробормотал на ухо слова, которые она, впрочем, сумела разобрать:
– Я в сомнении, дорогой друг, это дело своеобразное, на редкость странное от начала до конца… И, знаете ли, мы постоянно натыкаемся на загадки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
То была наиболее известная личность в бельгийском магистрате – Боорнает, королевский прокурор при Антверпенском трибунале.
Он сперва окинул девушку сверлящим взглядом инквизитора. Вообще он казался удивленным, даже пораженным тем, что перед ним был человек с изящным, почти возвышенным выражением лица, с обликом энергичным и одновременно мягким, ну абсолютно ни в чем не похожим на физии бандюг и воров, которые, как правило, мелькали перед ним.
Несмотря на ситуацию, Элен внушала весьма глубокое уважение.
Мягким голосом мсье Боорнает указал на сиденье девушке, и она бесшумно села.
Она думала: «Сейчас этот фараон скажет мне: „Вы дочь Фантомаса“, и если я вздумаю отрицать, он пригласит в кабинет кого-нибудь из ребят французской Службы безопасности, может быть, самого Жюва, давненько поджидавшего случая меня хватануть».
Элен в самом деле решила уступить. Впрочем… Да что ей теперь! Надо ведь, чтобы все как-то разрешилось. Уж лучше сейчас, чем потом. Несчастная, долгое время изолированная, измученная многочисленными событиями, в полном упадке сил… Если бы прокурор сумел этим воспользоваться, он имел бы перед собой заключенную, которая даже не сопротивляется.
Мсье Боорнает, однако, медленно проговорил:
– Я вас выслушаю, мадемуазель, в присутствии мсье Ван Миделика, следственного судьи, назначенного заниматься ужасным делом, в котором вы замешаны.
Прокурор нажал на кнопку, отдал приказ судебному исполнителю, и через несколько секунд судья вошел в кабинет.
Мсье Ван Миделик был полная противоположность прокурору. На вид добродушный, с немного помятым лицом. Похоже, он был легко возбудим и впечатлителен и без труда переходил от гнева к веселью и наоборот. А в остальном, можно сказать, парень что надо.
– А-а! – воскликнул он, продолжая при этом пыхтеть, как кузнечные меха (этот здоровенный дядя преодолел два этажа бегом). – А-а! Вот и наша крошка!
И, оглядев своими маленькими глазками Элен, он промолвил вкрадчиво:
– О, какая жалость! Возможно ли, чтоб такая славная девочка оказалась способной на столь ужасное преступление?!
Элен постепенно рассматривала двоих фараонов, ожидая в каждую секунду точно поставленного вопроса, который бы вынудил ее ответить абсолютно честно. Мсье Боорнает, тем временем, продолжил речь:
– Мадемуазель, – спросил он, – вы догадываетесь, почему вы здесь?
Из осторожности Элен ответила:
– Нет, мсье.
Прокурор хранил спокойствие, в то время как судья воздел руки к небу, причитая:
– Да возможно ли дальше скрывать?!
Но мсье Боорнает не без некоторого замешательства проговорил:
– Я вам скажу, мадемуазель. Вчера вечером в половине десятого было совершено преступление. Убиты два человека. Один из них брошен в Шельду и унесен волнами реки. По крайней мере, мы так предполагаем, поскольку труп еще не найден. Что касается второго, он был поражен пулей в сердце и отбросил коньки моментально. Тело его осталось на берегу… Наши парни прибежали на шум выстрела, но только и успели констатировать смерть одной из жертв, да исчезновение другой. Однако им было проще пареной репы установить личность виновного, благодаря револьверу, оставленному на этот раз на месте преступления. Один из полицейских, находившихся в момент выстрела на станции, получил в тот же день после полудня жалобу на пропажу сумки, в которой находился револьвер.
Эта сумка, доставленная часом позже в полицейскую часть, не содержала больше оружия, описание которого, тем не менее, было дано служащим судоходной компании, оказавшимся случайно в курсе дела. Он сказал, что видел это оружие в руках одной путешественницы, и сообщил ее приметы. И нам не составило труда, – добавил прокурор, – в течение ночного расследования определить, что револьвер, которым было совершено преступление, именно тот самый, что вы признаете как свою собственность. Я предвижу ваше возражение, вы нам скажете, мол, точно, у вас его стащили, чтобы затем продырявить кого-то. На это я отвечу, что, к сожалению, ваша аргументация хромает, ибо наши парни, прибежавшие к месту происшествия, засекли не кого-нибудь, а вас, улепетывающую со всех ног. В общем, мы советуем в ваших же собственных интересах полностью признаться во всем и указать причину, побудившую совершить столь чудовищный акт.
Элен внимательно выслушала небольшую речь прокурора, в которой сперва не понимала ни черта. Потом потихоньку ее сознание начало проясняться.
Итак, ее подозревали в убийстве двух субъектов, которых она, впрочем, и знать-то не знала, ей даже были не знакомы их имена. Очевидно, убийство было совершено ее револьвером; ничего удивительного – оружие действительно было похищено за несколько часов до преступления.
Было, кроме того, одно досадное совпадение – она в самом деле находилась совершенно случайно возле рокового места и вправду слышала выстрел, о котором упоминал прокурор; видела она и двух полисменов, принявших ее за убийцу.
Но Элен больше не волновалась из-за этого идиотского обвинения, висевшего теперь на ней, как мешок с булыжниками; она верила в свою звезду и считала, что сможет достаточно быстро оправдаться. Девушка довольствовалась лишь тем, что повела плечами, да тряхнула головой.
Она процедила дерзко:
– Мсье королевский прокурор, то, что вы мне тут изобразили – это прямо целый роман. Знайте – я здесь абсолютно ни при чем. Я отрицаю все эти бредни.
Мсье Ван Миделик при последних словах аж выпрыгнул из своего кресла.
– Бог ты мой! – вскричал он. – Да знаете ли вы, что это вообще событие из ряда вон! Обвиняемая, позволяющая себе противоречить самому королевскому прокурору!
И от подобной мысли лицо его налилось кровью. Мсье Боорнает, между тем, был невозмутим, словно не замечал запирательства молодой девушки. Он продолжал:
– А пока, мадемуазель, мы знакомимся с деталями дела, я попрошу вас представиться: имя, фамилия, домашний адрес, национальность…
Элен побледнела. Это было как раз то, чего она опасалась. О! Девушка ни за что не хотела, да и не могла сознаться, что она – дочь Фантомаса. Нет, она не откроется, не расколется ни в какую. И просто, но решительно, она проговорила:
– Я уже говорила, что остановилась в отеле «Брабант», зовут меня мисс Элен, и я не дам более обширных справок.
– Почему? – спросил прокурор.
– Потому что, – ответила Элен, – это невозможно.
Неожиданно для нее прокурор не был так уж удивлен, он наклонился к судье и пробормотал на ухо слова, которые она, впрочем, сумела разобрать:
– Я в сомнении, дорогой друг, это дело своеобразное, на редкость странное от начала до конца… И, знаете ли, мы постоянно натыкаемся на загадки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80